Кэти Хикман - Гарем Страница 34

Лилэ. Бедняжка Лилэ. Они были тогда совсем детьми.

Напрягши все силы, он снова перекатился на бок и теперь обнаружил, что, помогая себе руками, может принять сидячее положение. Маленький Соловей терпеливо ждал, пока сердце перестанет выпрыгивать из груди. Постепенно к нему возвращались, пугая своей ясностью, воспоминания о том, как когда-то Лилэ и он глядели в высокое небо над ночной пустыней. Он почувствовал, как что-то, чему он не знал названия, резкой болью отозвалось там, где, наверное, находилось его сердце. Что это? Боль сожалений?

Хассан-ага с трудом поднялся и, едва переставляя дрожащие ноги, двинулся к полоске света.

Глава 12

Стамбул, утро 2 сентября 1599 года

— Аннетта!

— Селия!

— Ты вернулась?

— Как видишь.

— Я не знала, что и думать. Где ты была?

Аннетта, с прилипшими к шее влажными прядями волос, приложила палец к губам:

— Тише. А то она тебя услышит.

И движением подбородка она указала в сторону, где подле двери купален стояла распорядительница омовений, македонянка с кислым выражением лица и огромным носом, держа в поле зрения весь двор, где сейчас гуляли наложницы и рабыни. В руках она сжимала прут орешника, который обычно не стеснялась использовать в отношении тех, кто оказывался слишком разговорчивым.

— У них что-то случилось, — шепнула Селия, опускаясь на колени рядом с подругой у одного из каменных резервуаров.

— Что?

— Не знаю. Но я думала, ты уже знаешь об этом, разве не ты сама вчера сказала, что у тебя есть предчувствие. А сегодня ранним утром поднялась суматоха, кричали какие-то люди. Ты ничего не слыхала?

— Вправду кричали?

Обе девушки уже достаточно долго пробыли во Дворце благоденствия и понимали, что событие, которое могло нарушить обычно монастырскую тишину покоев валиде-султан, должно быть из немаловажных. Группа старших прислужниц стояла во дворе, о чем-то беззвучно беседуя, но из верхних покоев вдруг донесся шорох бегущих ног, отдаленное эхо приглушенных голосов.

— Мне в самом деле кое-что известно. — Аннетта бросила быстрый осторожный взгляд на македонянку, которая в ту минуту отдавала приказ одной из служанок. — Только поклянись, что ты ничего никому не расскажешь. — Селия не смогла подавить испуганной дрожи. — А то таких, как мы, тут, недолго думая, зашивают в мешок и бросают в воду за куда меньшие проступки.

— О чем ты говоришь? — Подруга со страхом смотрела на Аннетту.

— Его нашли, вот что.

— Кого нашли?

— Главу черной стражи. Евнуха Хассан-агу.

Селия непонимающе уставилась в лицо Аннетты. Перед ее мысленным взором возникла устрашающая фигура черного великана в нелепом белом колпаке, своей неестественной походкой семенящего по коридору впереди нее. Девушка снова увидела неприятный блеск его кожи, вспомнила, как вздрагивал и колыхался перед ее глазами толстый загривок.

— Он что, пропал? — недоумевая, спросила она.

— А ты ничего не знаешь, дурочка? — Аннетта бросила на нее сердитый взгляд, но удержалась от строгой отповеди. — Объявили, что его отправили в Эдирне по делам, касающимся валиде. Это было вчера, а сегодня утром кто-то из садовников обнаружил его лежащим прямо на земле неподалеку от стены дворцовых садов. Никто понятия не имеет, как он туда мог попасть. — Она прижала губы к уху Селии. — Я заставила евнуха Гиацинта мне все рассказать. Гиацинт — это тот, кто, ты знаешь, влюбился в Фатиму, первую из прислужниц валиде. Он сказал, что главного евнуха отравили каким-то ядом, и теперь он стал даже сам на себя не похож. — Аннетта с трудом произносила застревавшие у нее в горле слова. — Еще неизвестно, выживет ли он вообще.

К изумлению Селии, в глазах ее подруги блеснули слезы.

Чьи-то башмаки отчетливо застучали по каменным плитам двора. Оказалось, что, пока они разговаривали, македонянка ушла, ее сменила одна из помощниц, грузинка, и теперь эта женщина направлялась к ним.

— Достаточно, карие.

Она наклонилась и окунула ивовый прут в воду бассейна, но в движении этом не было угрозы, ибо, в отличие от македонянки, она не любила, подкравшись к ничего не подозревающей жертве, стегнуть ее по тыльной стороне ладони.

— Ступайте по своим комнатам, это приказ нашей госпожи.

Остальные невольницы разом послушно поднялись на ноги и гуськом засеменили прочь со двора. Селия видела, как они обмениваются знаками — безмолвный язык, к которому прибегал каждый во дворце, когда требование полного молчания становилось беспрекословным.

Селия поднялась на ноги, загораживая собой подругу. По выражению лица грузинки она в первый раз осознала силу своего нового положения. Хоть она еще не стала настоящей наложницей султана, но все еще является гёзде. В таком случае она попытается нарушить заведенный порядок, в этот раз по крайней мере.

Эта мысль придала ей смелости.

— Госпожа. — Она низко поклонилась, радуясь тому, что хорошо усвоила манеры, принятые при дворе султана. — Я не совсем… не совсем здорова сегодня. — Она прижала ладонь к животу, затем как можно убедительнее произнесла: — И я попросила Айше, служанку нашей госпожи, проводить меня.

— В таком случае…

Грузинка на шаг отступила и оглядела обеих девушек. На лице ее отразилось колебание.

Увидев это, Аннетта быстро приблизилась и взяла подругу под руку.

— Госпожа советует в таких случаях приложить холодный компресс. — И, не дождавшись ответа, она повела Селию к двери. — Я немедленно последую ее совету.

— Холодный компресс! Я же держала руку у живота, а не у головы. Что она теперь подумает?

— К счастью, это совершенно не важно, мы ей вообще не дали времени подумать. — Аннетта покачала головой и улыбнулась подруге. — Ну и ну! Так это сюда они поместили новую куло[36] султана?

Быстрые глаза девушки обежали небольшую комнату, куда, как требовал того этикет, перевели Селию накануне той ночи, которую она должна была провести с султаном. Аннетта видела выложенные зелеными изразцами стены, ажурной работы решетку над дверью, которая вела во дворик валиде.

— Прекрасно, отсюда можно видеть все, что происходит снаружи, — подытожила она свои наблюдения.

— И все могут видеть тебя.

— Ну а ты чего ожидала?

Несмотря на отсутствие привычного румянца, к Аннетте вернулось обычное веселое настроение. Селия видела, как внимательный взгляд девушки обежал шелковые подушки ложа, блестящие ниши в стенах, сверкающую перламутром дверь. В открытом комоде лежала туника из льняного батиста, что надели на нее, когда вели к султану, и накидка, отороченная соболем, которую накинули ей на плечи, провожая обратно. Не считая вышеперечисленного, комната была совершенно голой, к тому же и очень маленькой, но обычно в подобном помещении карие размещались вшестером.