Вайолетт Лайонз - Родственные души Страница 34

Желание заполучить законнорожденного наследника было единственной причиной, по которой дед настаивал на нашем браке. Дед, но не я…

— Продолжай, — попросила она.

— Эльвира, но как ты только можешь быть такой недогадливой?

Голос Дерека упал до низкого, чувственного шепота, вызывающего у нее нервную дрожь и заставляющего сердце биться чаще. Этот голос обволакивал, обещая исполнение всех желаний, счастье до конца жизни, как и положено в любой волшебной сказке… Но, несмотря на чарующий гипноз этого голоса, Эльвира не знала, можно ли ему доверять. Неужели все может быть так просто?

— Я желал тебя больше, чем любую другую женщину, которую когда-либо встречал. Без тебя мне просто не было жизни, как нет ее и сейчас.

Я не могу позволить тебе уйти, Эльвира, ты принадлежишь мне…

Их губы встретились в нежнейшем поцелуе, в поцелуе, взявшем в плен ее сердце, затуманившем мозг, но не лишившем ее способности отвечать действием на действие.

И Эльвире хотелось ответить, хотелось страстно. Хватит с нее ожидания, подавления желаний и пытки огнем тайной страсти. Одиночество и пустота такой жизни стали ей ненавистны. А этот поцелуй нес в себе обещание — может быть, лишь на сегодняшнюю ночь, может быть, надолго. Этого Эльвира не знала, да и какая теперь разница?

Зато она точно знала, что ей дается еще один шанс на счастье, на исполнение мечты, поэтому, не задумываясь, без малейшего промедления бросилась в объятия Дерека, чувствуя только одно: наконец-то она там, где ей положено быть.

Там, где она может стать счастливой.

Если же это продлится лишь ночь… что ж, об этом можно будет подумать, когда наступит завтра.

Движения Дерека были неторопливые, как будто даже ленивые, однако полные внутреннего напряжения. Он отнес Эльвиру наверх и бережно положил на большую кровать в спальне, расположенной по соседству с комнатой, в которой мирно спала в новенькой кроватке маленькая Дороти. Сорвав с дрожащего тела жены одежду, он покрыл каждый сантиметр ее кожи горячими, страстными поцелуями.

Эльвира и не подозревала, что можно быть настолько возбужденной, оставаясь при этом в полном сознании. Понятия не имела о том, сколь богат диапазон чувственных наслаждений, насколько быстро может биться сердце, каким жарким огнем гореть. Только сейчас она наконец-то узнала об этом. И, дождавшись соединения их жаждущих блаженства тел, заплакала навзрыд от охватившей ее невыразимой радости.

Выгнувшись навстречу Дереку, прижавшись к нему всем телом, Эльвира изо всех сил впилась ногтями в его мускулистую спину и, услышав вырвавшийся у него стон, сама не удержалась от крика, чувствуя, как окружающий мир словно растворяется в тумане благословенного экстаза…

Довольная и обессиленная, она долго еще лежала, не в состоянии пошевелиться, а когда наконец шевельнулась, то лишь для того, чтобы поуютнее устроиться в теплых объятиях столь же обессиленного Дерека. Уже засыпая, Эльвира услышала бой стоящих в холле у лестницы старинных часов.

— Полночь, — пробормотал Дерек. — Счастливого тебе Рождества, дорогая.

Глава 13

Рождественское утро выдалось ясным, снежным и холодным. Лениво потянувшись, Эльвира, не глядя, пошарила рукой там, где должен был находиться Дерек, и только тогда поняла, что разбудивший ее холод вызван тем, что место это пусто. И, судя по показавшимся ей ледяными простыням, пусто уже довольно давно.

В удивлении подскочив на кровати, Эльвира смутно припомнила раннее утро, пронзительный звонок телефона и недовольное ворчание поднявшегося Дерека.

Однако его дремотное состояние длилось недолго. Эльвира вспомнила, с какой энергией заговорил он, едва подняв трубку.

— Оливия, дорогая, как я рад слышать тебя!

Где ты пропадала? А что еще важнее, где ты сейчас?

Эльвира припоминала, как пыталась бороться со сном, поскольку ей хотелось дослушать разговор до конца. Однако усталость дала себя знать, и, несмотря на все усилия, неумолимый сон сморил ее опять.

Так куда же все-таки пропал Дерек? И кем могла быть эта Оливия… не матерью же Дороти? Иначе с чего бы Дереку так радоваться ее звонку?..

Поразмышлять Эльвире удалось недолго. Раздавшееся из соседней комнаты хныканье Дороти мгновенно прогнало остатки сна. Кормление, купание и пеленание девочки отвлекло ее внимание на достаточно долгий срок. И, только управившись с этими делами, она получила возможность вновь заняться собственными.

Уверенная в том, что Дерек вот-вот должен вернуться домой, Эльвира поспешила принять душ, вытерлась и, собрав влажные волосы в хвост, надела темно-красный свитер и черную вельветовую юбку. Под стоящей в гостиной рождественской елкой были разложены завернутые в яркую оберточную бумагу подарки. И, выключив гирлянды, она устроилась на диване, наблюдая за миганием разноцветных лампочек…

Где же все-таки Дерек? Часы пробили половину двенадцатого, а от него по-прежнему не было никаких известий. После прошедшей ночи у нее не оставалось никаких сомнений в том, что, проснувшись поздно утром в объятиях друг друга, они спустятся вниз и заглянут…

— О Боже, чулок! Как же я могла забыть?

Ругая себя, Эльвира вновь взбежала по лестнице и ворвалась в ванную. Поднимая крышку корзины для грязного белья, она не смогла сдержать улыбки. Соблазн приготовить для Дерека рождественский чулок с подарками был слишком велик, поэтому, накупив всяких милых мелочей и красиво завернув каждую из них в отдельности, Эльвира сложила все в красный декоративный чулок. Желание сохранить сюрприз в тайне заставило ее спрятать надежно завернутый в пластиковый пакет чулок на самое дно корзины, заглянуть в которую мужу никогда бы не пришло в голову.

Она уже вытащила пакет и запихивала обратно белье, когда внимание ее привлек смятый листок бумаги, выпавший из кармана джинсов Дерека.

Записка, поняла Эльвира, разворачивая и разглаживая листок. Записка, написанная торопливым и крайне неразборчивым почерком.

Однако подпись в самом низу сразу же привлекла ее внимание — Оливия.

«Оливия, дорогая, как я рад слышать тебя!»

Голос Дерека, произносящий эту фразу, прозвучал в ее голове так отчетливо, что она даже обернулась, решив, что муж только что вошел в ванную собственной персоной.

Оливия… Кто же такая эта Оливия?

И тут в глаза Эльвире бросилось еще одно, не менее знакомое ей имя, — Дороти.

«Ее зовут Дороти».

Так, значит, звонила все-таки мать Дороти.

В этом больше не оставалось никаких сомнений.

Но что-то здесь было не так.

Тряхнув головой, чтобы собраться с мыслями, Эльвира попыталась сосредоточиться на содержании записки.