Айдар Павлов - Русалочка Страница 34

Развернув книгу, Вова предъявил Кристине большой портрет Гамлета-Третиньяна.

- Я, наверно, глупая, ну, и посредственная... – Кристина пожала плечами. - Но я так и не поняла, какая звезда? Какие одноклеточные?

Принц не слышал:

- Раньше мне казалось верхом блаженства - это делать то, за что люди будут благодарны, - кинув книгу на стол, продолжал он. – У меня была мечта: однажды увидеть, как поднимается зал, увидеть, как люди понимают: сидеть в этот момент нельзя, - сыграть так, чтобы все это поняли. Но у меня таких спектаклей нет, и все меньше верится, что они будут. Теперь для меня звезда - всего лишь кошелек на дороге, есть такая хохма: дети привязывают к леске кошелек и кидают на дорогу. Идет болван вроде меня - да? - мечтает и вдруг видит звезду! Нагибается, чтобы ее поднять, а она уходит и уходит. А он все нагибается и нагибается. Самое прикольное в этой игре то, что если даже тебе удается схватить мечту, кошелек на сто процентов оказывается дырявым и пустым...

- Блин, почему всё так серьезно? - перебила Кристина. - Я только хотела узнать,... как я была как тетка?

Вова положил ладонь на ее волосы. Кристина не одернулась, но моментально задрожала от ногтей до затылка и зажмурилась. Он погладил ее:

- Ты прекрасная тетка. Не только была. Ты есть и будешь самой прекрасной теткой.

- А ты смог бы за половину маминых денег жениться на мне? – Прикусив губу, Кристина перестала дрожать, ее глаза постепенно открывались.

Володина рука на мгновенье застыла над ее головой. Он увидел два ледяных лотоса и медленно сполз с кровати. Затем, не помня себя, он попятился к двери. Быстрее и быстрее. Открыв замок, он с ускорением полетел вниз по лестнице. Затем - по Гагаринской. Он убегал, неизвестно от кого, в неизвестном направлении и неизвестно к кому. В какой-то момент он подумал, что неизвестность – это сама жизнь, и побежал дальше.

* * *

- Что происходит? - не поняла Ирина Михайловна. - Чьи цветы?

- Твои, - с необычайным обаянием ответил Александр Николаевич и растопыренными пальцами поправил очки.

- А что случилось?

- Ничего, - улыбался муж. - Садись, Ириша, я поведу.

- Точно ничего? - строго переспросила жена и осторожно подняла с правого кресла автомобиля букет гвоздик. Вместо ответа Александр Николаевич чмокнул жену в губы и сел за руль.

- Ну, спасибо, - неуверенно поблагодарила Ирина Михайловна. - Пока меня не было, у тебя завелись новые манеры?

- Тю-тю-тю! Тю-тю-тю! - художественным свистом подтвердил супруг.

И серебристый СААБ тронул из аэропорта Пулково к городу.

- А что в багажнике? - оглянулась Ирина Михайловна. - Тоже мне?

- Нет, это Кристине. Кресло сегодня купил, штаты. Тысяча сто баксов.

- Кристина настояла?

- С ней даже разговора не было. Взял и купил.

- Но врачи ей не советуют садиться в коляску.

- Знаю.

- Сашка, чем меньше у нее будет возможности двигаться...

- Ириша! - перебил муж. - Я это слышал. Красивая девка, ей шестнадцать лет. Пусть двигается, когда ее никто не видит. Зачем на людях позориться? Представь, каково ей. Если б замухрышкой была... Мы заставляем ее в лучшие годы корячиться на костылях. Я не могу смотреть, как она дергается с костылями. К тому же, лучше ей, судя по всему, не будет.

- Сашка, не говори так.

- А как?

Ирина Михайловна промолчала.

- Вместо того чтобы себя обманывать, - подвел черту Александр Николаевич, - надо сделать то, что от нас зависит.

- Может, ты и прав, - вздохнула мать. – Поляки чай завезли?

- Тридцать ящиков. - Он залез в бардачок и вынул упаковку нового товара. - Сегодня попробуем.

- Каких ящиков?

- Ну, коробок, - поправился муж.

- Где ты собрался попробовать?

- Дома. Все вместе. Я приготовлю ужин, мы сядем за большой стол, и будем вместе мешать сахар в чашках.

- У тебя точно завелись новые манеры.

- Я купил утку. Сегодня запеку утку по-тоскански. Не помню, чтобы когда-нибудь делал утку по-тоскански.

Ирина Михайловна потрясенным взглядом смотрела на мужа:

- А ты помнишь, когда в последний раз вообще что-то делал?

Александр Николаевич засмеялся и стал насвистывать любимую арию.

- Как на работе? - спросила Ирина Михайловна.

- Бизнес под контролем. Необходимое я записал. Приедем - расскажу.

- Ты записал? Марина уже не в состоянии записывать?

- Она уволилась.

- Что за новости?!

- А ты не знала? Мне она давно говорила, что собирается уходить.

- Нет. - Директриса пожала плечами.

- Вчера написала заявление об уходе. Я не задерживал.

- Мне она ни слова не сказала. Ей было мало денег? Ты разобрался, что ее не устраивает?

- По-моему, какие-то проблемы с мужем. В подробности я не вдавался.

- Это, конечно, не совсем порядочно. Могла бы со мной переговорить... Да и черт ней.

- Я тоже так подумал.

- Ты уже присмотрел секретаршу?

- Новенькую? Ага, сегодня во второй половине дня подойдет.

- От кого?

- От Степанова. Три года практики, высшее образование, двадцать шесть лет. Надо посмотреть.

- Посмотрим. А коляску ты совершенно правильно взял. Как я раньше об этом не подумала?

* * *

Вечером предки усадили Кристину в модную, сверкающую кресло-каталку за штуку баксов, накрыли в гостиной стол и устроили небольшой праздник. Чем вызван праздник, знал один Александр Николаевич, который, собственно, и явился вдохновителем и создателем утки по-тоскански и еще многих дивно пахнущих вещей. Возвращение папы к семейным ценностям не оставило равнодушной слабую половину семейства. Ирина Михайловна стала не на шутку светиться, в ней неожиданно пробудилось нечто женственное, Кристина тоже выглядела бодрее, чем раньше: теперь она могла сколько влезет менять местонахождение, не превращаясь при этом в бабу ягу. В доме пахло печеной уткой, американской мелодрамой и довольством.

Поколесив по квартире, Кристина приехала на кухню, где в гордом одиночестве колдовал отец: белый фартук, самоуверенные движения, - натуральный повар.

- Мне можно что-нибудь сделать? - Кристина закрыла за собой дверь.

- На кухне, сокровище мое, - назидательно ответил папа, - либо мужик, либо женщина. Так что, если хочешь, можешь на меня смотреть, но к плите я никого не подпущу.

- Хорошо, я посмотрю. У тебя классно пахнет.

Польщенный отец просвистел три такта арии из "Риголетто":

- Тю-тю-тю! Тю-тю-тю! Тю...

- Я спросила сегодня у Вовы, женится ли он на мне за половину маминых денег? - поделилась Кристина.

- Тхю… Тхю… - поперхнулся папа, со звоном выронив вилку.

Он напоминал Вову, когда ему сказали то же самое: такое же остолбенение, и ужас в глазах.