Хулиганка для Маньяка - Маргарита Дюжева Страница 34

Мне Верка здесь и сейчас нужна.

Как я доезжаю до ее дома и умудряюсь не размотать себя в хлам на каком-нибудь повороте – не понятно. У меня перед глазами просто кровавая пелена и черти с вилами скачут. Разрываюсь между желанием вернуться и добить брата и стремлением добраться до Верки.

Зараза какая! Видела же, что меня плющит, сама изнывала и молчала в тряпочку. Партизанка хренова.

Нет, я могу понять дружбу, клятвы и обещания, но блин…

Прибью.

Бросаю машину у ее подъезда и выскакиваю на улицу. Бедному домофону достается по полной, когда не с первого раза попадаю по нужным кнопкам. Специально что ли? Чтобы меня еще больше выбесить?

– Да? – несется из динамика, а где-то на заднем плане музыка играет.

– Это я! – рявкаю.

– Кто я?

– Вер-р-р-ра…

Ее имя очень удобно рычать.

– Андрей Валентинович, вы что ли? – голос моментально становится натянутым.

– Ага. Открывай.

– А что…

– Открывай, – с нажимом.

Она слушается и жмет на кнопку. Я тут же врываюсь в подъезд и, игнорируя лифт, взлетаю на ее этаж.

Дверь приоткрыта, в проеме торчит взъерошенная Веркина голова. В глазах недоумение, и вроде как даже страх.

– Андрей…

Я бесцеремонно оттесняю ее в сторону, и захожу внутрь.

От такой наглости она теряется, но мне плевать. Скромным был? Был. Вежливым был? Был. Терпеливым? О, да-а-а. Мне памятник за терпение можно поставить и медаль выдать «Терпила года».

Не дожидаясь, когда гостеприимная хозяйка придет в себя, прохожу в комнату. Она тихо идет следом, как прибитая током мышь.

– У тебя …это…бровь разбита.

– Супер, – расстегиваю рубашку.

Вера моргает, открывает рот, закрывает рот. Потом нервно сглатывает:

– И под глазом фингал будет.

– Отлично, – не глядя бросаю рубашку куда-то в сторону. Берусь за ремень на джинсах.

Тут Верочка не выдерживает.

– Андрей! Ты чего творишь?

– Не видно, что ли? Раздеваюсь.

– Зачем?

– Собираюсь хорошенько тебя оттрахать.

Надо видеть эти глазищи, которые становятся просто огромными.

– Ммм, – мычит, пытаясь выдавить из себе хоть что-то.

Мне смешно. Но я еще злой, поэтому грозно на нее надвигаюсь.

– Что стоишь? Трусы снимай.

– Ты совсем с ума сошел! – Верка возмущенно визжит и отскакивает в сторону, —Сбрендил, да?

– Да, – не отрицаю. Продолжаю приближаться до тех пор, пока она не оказывается зажатой у стены.

– Что ты себе позволяешь? – упирается в мне в грудь, пытаясь удержать на расстоянии. А ручонки-то тоненькие, трясутся.

– Ничего такого, чего бы ты сама не хотела.

– Андрей! – выпускает когти, – ты забыл кто я?

Опираюсь кулаками на стену, по обе стороны от ее разрумяненной физиономии, склоняюсь ниже и доверительно спрашиваю:

– Дай угадаю…Подставная невеста брата?

Верка испуганно замирает. Вроде бы даже не дышит.

– Матвей мне все рассказал.

– В смысле рассказал?

– В прямом. И про работу, и про стейки, и про представление для моей маменьки. И про ваше планируемое осеннее расставание.

Она нервно сглатывает:

– То есть ты в курсе всего…

С ухмылкой белой акулы киваю.

– И?

– И пошли он на хрен со своим представлением. Шоу окончено.

Верочка медленно выдыхает, потом поднимает глаза к потолку и, обращаясь к кому-то наверху, отчетливо произносит:

– Спасибо.

…А потом начинает проворно стягивать с себя трусы.

– Ну что встал? Особое приглашение надо?

Обожаю.

* * *

И вот мы стоим друг напротив друга, второпях пытаясь избавиться от одежды. Неуклюжие, как два бегемота. Я стаскиваю джинсы, путаюсь в штанине, прыгаю на одной ноге и в результате втыкаюсь башкой в стену. Искры из глаз.

Верка тем временем пуляет свои трусы, и они улетают на люстру. Следом стаскивает с себя простое домашнее платье, оставаясь в чем мать родила.

У меня аж кадык до самого подбородка подскакивает.

Голая! Моя! Охренеть.

Джины все-таки побеждаю. Остаюсь в носках. Причем в разных. С утра не обратил внимания, что один серый высокий, другой в полоску и едва дотягивает до щиколотки.

– Крапивин, ты красавец!

– Я знаю!

Я вообще огонь. И сейчас Верке предстоит в этом убедиться. Буду наказывать ее за то, что столько времени мне нервы мотала. Долго наказывать, с упоением. Мучительно медленно.

– Иди сюда.

Ее не надо просить дважды. Сама бросается ко мне так, что едва не сбивает с ног. Я только охаю, когда впивается поцелуем.

Губы сладкие и мягкие, как я и представлял. Даже еще круче. Я дурею моментально, подхватываю ее под маленькую, наглую задницу и буквально закидываю на себя, заставляя обвить ногами.

Она горячая, как печка. Упругая грудь прижимается к моей, чувствую ее напряженные соски и подыхаю от желания впиться в них губами. Ниже пояса все стоит колом, будто не трахался ни разу в жизни.

– На диван, – хрипло командует Верочка, и я тащу ее к лежбищу, укрытому леопардовым покрывалом. Стряхиваю с себя, и тут же опускаюсь следом.

Колошматит не по-детски. До сих пор не могу поверить, что это правда, что не сплю, поэтому тороплюсь. Подтягиваю ее к себе за ноги, жадным взглядом шарю по идеальному, будто слепленному под меня телу. Мне хочется на нее наброситься и разорвать, и Вера прекрасно считывает это в моем бешеном взгляде.

– Не жалей, не сахарная, – дает добро на любые извращения.

– Сейчас допросишься и все закончится зверским изнасилованием.

– Если этого не сделаешь ты, то сделаю я. Свяжу тебя, и…

Что я там бредил по поводу медленно? Залижу всю, затискаю, закусаю как зверь. Каждый миллиметр кожи исследовать буду. Но позже.

Сейчас крови в голове не осталось. Вся стекла в каменный член, который вот-вот взорвется, вместе с переполненными звенящими яйцами. Сдохну, если не окажусь в ней.

Закидываю стройные ноги себе на плечи и одним движением захожу до упора.

Верка охает, выгибаясь навстречу. Даю привыкнуть, еле сдерживая внутренний ураган, потом начинаю двигаться. Медленно, намеренно издеваясь над собой, кайфуя от того, как она закусывает полные губы и закатывает глаза, постепенно ускоряюсь. Горячая, тесная, мокрая и совершенно бесстыдная.

Она опускает руку на темную полоску волос, касается своего клитора, играет с ним, а я смотрю и даже моргнуть боюсь, потому что это охрененно и я не желаю пропускать ни секунды.

– Хочу жестче, – стонет она, цепляясь за мои руки.

Я вколачиваюсь в нее, уже не жалея, не сдерживаясь. Верка принимает меня полностью, и громко стонет. У нее голос становится такой хриплый, сексуальный, что от одного его звучания я готов кончить.

– Еще, – подхватывает каждое мое движение, – сильнее.

Я боюсь