Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ Страница 35

– Двигай давай, чего расселась? – буркнул он.

Та сдержанно промолчала, чуть подвинувшись ближе к краю.

– А я чё? Я ничего! Генка хороший! – продолжал ёрничать пацан.

– Слушай, заткнись, а? – предупредила девочка. – Не нарывайся, ты ведь меня знаешь!

На какое-то время сосед закрыл рот. Урок начался. Надолго, однако, безобразника не хватило, и он принялся делить парту. Себе, естественно, наметил гораздо большую площадь, с завидным упорством всё дальше и дальше отодвигая Василису локтем… и уже через пару секунд, сопровождая свой недолгий полёт страшным грохотом, лежал в проходе.

– Булкин! Ещё одна подобная выходка, и выставлю вон из класса! – возмутилась учительница.

– Булкин… опять Булкин… – недовольно пыхтел себе под нос нарушитель спокойствия. – Идиотка… ну погодь у меня… – покосился на Ваську.

Вернувшись на место и немного угомонившись, потирая ушибленное плечо, предпринял ещё одно поползновение, видимо, урок впрок не пошёл. Искоса поглядывая в сторону соседки, распрямил канцелярскую скрепку, засунул ее конец себе в рот и, расковыряв десну, проверил полученный результат. Судя по физиономии, остался доволен! Запихав за щёку теперь уже палец, смочил его кровьюю и стал старательно выводить на парте кривую линию, разделяющую общее рабочее место пополам. Себе, как и в прошлый раз, урвал явно большую часть. На этом художественные способности начинающего живописца и закончились! Плоды труда по достоинству никто оценить не успел, потому как реакция воспитательницы не заставила себя долго ждать и мальчишка отправился в медпункт… со сломанным указательным пальцем.

Девочке подобное воспитание и жёсткие карательные меры ничем не аукнулись, зато Генка заметно присмирел, а преподаватели… те просто не могли нарадоваться переменам в поведении шкодного ученика, вздохнув с заметным облегчением.

То ли у ребят кости хрупкие, а быть может, рука у Васьки слишком тяжёлая? Пятый класс… Сама уже не помнит, с чего началась заварушка в школьном коридоре на большой перемене, но биться в тот раз пришлось уже с двумя пацанами. Подоспевшие учителя растащили драчунов слишком поздно и успели лишь запечатлеть конечный результат, который вряд ли обрадовал их: разодранный без надежды на реставрацию фартук девочки, подбитый глаз у Иванова, с катастрофической скоростью наливающийся синевой, и сломанная рука у Зелёнкина. На этот раз от Василисы потребовали объяснений, доставив растрёпанную ученицу к суровой директрисе в кабинет. Стоя навытяжку перед сверкающей грозными очами женщиной, девочка правдиво отчиталась перед той – глаз одного встретился с её кулаком, а рука другого одноклассника неудачно состыковалась с батареей парового отопления!

Нельзя сказать, что Василиса гордилась своими подвигами и шалостями, но и угрызений совести, стыда почему-то по этому поводу совсем не испытывала.

Тем временем студенческая жизнь продолжалась. Училась девочка на отлично, а новые знания давались легко и без особого напряжения. Преподаватели были довольны учащейся, видя в той серьёзную студентку, а потасовка, случившаяся с девчатами, явилась по сути последней в её жизни. Одевалась Василиса аккуратно, но на фоне фасонистых девчат слишком уж просто, выделялась своей скромностью в нарядах, а косметикой никогда не пользовалась. Саму Ваську сей факт ничуть не смущал, более того – разницы, казалось, даже не замечала! Да и приятелей у неё в связи с этим меньше не становилось, те по-прежнему крутились вокруг девчонки верными пажами.

– Слушай, Вась, давно спросить хотели… – нерешительно обратились к ней недавние противницы. – Ты такая красивая девчонка, а почему так совсем не модно одеваешься?

Ну и что должна была им ответить? Что далеко не у всех богатенькие родители и их с младшей сестрой воспитывает одна мама? Да и не придавала она, честно говоря, своей внешности особого значения.

– А что вам не нравится? Нормально я одеваюсь… И не важно мне это, в общем-то… А следование кем-то навязанной моде ума не прибавит!

С тех пор подобные вопросы прекратились. Удовлетворил ли краткий ответ девчонок или нет – кто же знает, но любопытства они больше не проявляли. В друзья к Василисе добавлялись опять в основном парни. Словно с хорошим приятелем, делились они с девочкой тайнами сердечными. А почему бы и нет? Характер та имела боевой, отличалась прямотой в суждениях, ненавидела ложь и лицемерие, умела слушать и сочувствовать, всегда была готова подставить своё плечо, легко прощала обиды, нанесённые ей самой, и оправдывала ошибки других, но только не свои… Гипертрофированное чувство вины хвостом тянулось из недалёкого детства, прочно прижившись в подсознании в ответ на часто повторяющиеся слова матери, хронически недовольной поведением старшей дочери: «Сама виновата! Все дети как дети, а ты у меня… лошадь большая!»

Сама того не ведая, своим открытым располагающим к общению характером и искренней участливостью, к тому же с привлекательной внешностью, девчонка стала вызывать интерес у приятелей более чем дружеский.

Одного из новых друзей звали Петром. Паренёк приехал учиться аж из далёкого Казахстана. Чернявенький, невысокого роста, крепко сбитый и уверенный в себе товарищ был весьма серьёзен и основательно настроен на обучение, ведь обеспеченных родителей у него за спиной, как и у самой Василисы, не стояло. Вдруг выяснилось, что у них имеется много общих тем для разговора, поэтому скоро молодые люди сблизились, и каждый день тот провожал подружку до автобуса. Друг и друг, Васька и мыслей иных не допускала, так бы и оставалась в неведении, пока в один прекрасный момент Пётр не сделал шокирующее признание, прямо заявив о своих истинных чувствах.

Ситуация сложилась, прямо скажем, щекотливая. После занятий, как обычно это происходило в последнее время, проехав на электричке несколько станций, вышли вместе, не спеша направляясь по направлению к автобусной остановке. Молодой человек снимал комнату совсем в другом районе, но взяв за правило, прежде чем ехать к себе, сперва провожал сокурсницу до автобуса, находя в этом тайную радость.

Стояла глубокая осень, жёлто-красные листья шуршали под ногами, уходящее солнце цеплялось за кроны деревьев. Молча наслаждались последними денёчками бабьего лета, вдыхая воздух, наполненный ни с чем не сравнимым запахом прелой листвы.

– Василиса… – немного замялся спутник. – А как ты ко мне относишься?

– Хорошо отношусь! – удивилась странному своей внезапностью вопросу.

– А ты мне нравишься… сильно…

– Так и ты мне тоже! Петь, ты замечательный друг, и я рада знакомству с тобой!