Марк Леви - Она & Он Страница 35

– Не знаю, прежде чем советовать, я должна прочесть.

– Не хотите ли заглянуть в первые главы?

– Если вы не против, я была бы просто счастлива!

– Я еще никому не давал читать свои незаконченные рукописи, не считая Кионг. Но ваше мнение может оказаться очень полезным.

– Отлично, когда вы будете готовы, я стану вашей первой читательницей. Обещаю, я буду с вами совершенно откровенной.

– А я, со своей стороны, не прочь полакомиться как-нибудь вечером вашей стряпней.

– Вот этого не надо! Когда у шеф-повара запарка, лучше к нему не приближаться. Возня, пот… Не сердитесь, но я против.

– Понимаю, – согласился Пол.

Они расстались у станции метро «Сен-Жермен-де-Прэ». Пол прошел вдоль здания своего издательства и, как ему показалось, увидел в окне кабинета Кристонели. Он прошел мимо и вернулся домой.

Вечер он посвятил своей рукописи, напрягая воображение, чтобы представить судьбу бывшей певицы. Чем дальше он продвигался в этой истории, тем сильнее героиня смахивала на Миа: она говорила ее языком, двигалась, как она, отвечала вопросом на вопрос, смущенно улыбалась, когда волновалась, хохотала до слез, приобрела привычку смотреть отсутствующим взглядом, совсем как Миа, позаимствовала ее скромное изящество. Пол лег спать только на рассвете.

Его разбудил уже в разгар дня звонок издателя. Кристонели ждал его в своем кабинете. По пути Пол купил круассан, съел его за рулем своего «сааба» и прибыл с опозданием всего на полчаса.

Кристонели встретил его с распростертыми объятиями: за этим крылся какой-то подвох.

– У меня две хорошие новости! – воскликнул издатель. – Обе сногсбивательные.

– Начните с плохой.

Кристонели окинул его удивленным взглядом.

– Я получил письмо от корейцев. Вы приглашены в редакцию вечерней газеты, там вас будут снимать для литературной телепрограммы.

– Теперь давайте хорошую новость.

– Я ее уже сообщил.

– Я близок к обмороку, когда на встречу приходит больше двадцати читателей, а вы хотите, чтобы меня снимали для телевидения? Надеетесь, что я сыграю в ящик в прямом эфире?

– Вас перед камерой будет всего двое. Никаких причин для обморока!

– Двое?

– Главный приглашенный – Мураками. Представляете, как вам повезло?

– Час от часу не легче! Я стану довеском к Мураками? Прежде чем хлопнуться в обморок, я, чего доброго, облюю ботинки ведущего, телезрители примут это на ура.

– Богатая идея, уже на следующий день ваши книги будут продаваться тоннами.

– Вы меня не слышите? Я не могу сниматься для телевидения, у меня будет приступ удушья, я уже сейчас задыхаюсь, а в Корее я издохну на глазах у миллионов телезрителей. Вы станете сообщником убийства.

– Прекратите это кино! Опрокинете перед началом рюмочку коньяку – и все пройдет великолепно.

– Хорош я буду пьяный перед камерой!

– Тогда выкурите косячок.

– Однажды выкурил – потом два дня видел на потолке своей комнаты коровьи гнезда. А вы видели?

– Дорогой Пол, послушайте меня: вы постараетесь, и все пройдет чудесно.

– Вы как будто говорили про две новости. Выкладывайте вторую!

– Ввиду того, что ваша программа становится все более насыщенной, вам придется отбыть туда раньше.

Пол вышел от своего издателя, не прощаясь. Прежде чем сбежать, он прихватил со стола экземпляр своего последнего романа.

Он спустился по улице Бонапарт и остановился перед витриной букинистического магазина. В этом магазине он провел четверть часа и вышел оттуда обладателем автографа Джейн Остин, обошедшегося в сумму, равную трем средним месячным зарплатам парижанина.

Следующая его остановка была в кондитерской, где он нашел давешнюю официантку и спросил, как ее зовут.

– Изабель, – удивленно ответила она.

Пол открыл экземпляр своего романа и написал на первой странице: «Изабель, моей верной читательнице, с благодарностью и извинениями за вчерашнее. С дружескими чувствами, Пол Бартон».

Он вручил ей книгу, и она прочла дарственную надпись, не поняв ни слова. Но вежливость взяла верх, и она поблагодарила дарителя, после чего положила книгу на стойку и вернулась к своей работе.

Ему хотелось позвонить Артуру, но он не знал, где сейчас находится его друг – все еще в Риме или уже в самолете на пути в Калифорнию.

На улице Жакоб он поймал себя на мысли, что неплохо было бы наткнуться на магазин, торгующий братьями и сестрами, или на заведение, предлагающее близкую родню напрокат. Он представлял, как одиноко ему будет в квартире, и заранее боялся приступа паники. Он сел в свою машину, дожидавшуюся его перед отелем «Бель Ами», и поехал на Монмартр.

– В кои-то веки мне повезло! – пробормотал он, найдя свободное парковочное место на улице Норвен, и, выйдя из машины, пошел дальше пешком. – Она запретила мне ужинать у нее в ресторане, но не приходить к ней в гости. Прилично это или нет? Есть риск ее потревожить, но, с другой стороны, я ненадолго, просто вручу небольшой подарок вместе с первыми страницами своего романа – и раскланяюсь. Нет, страницы романа и подарок – разные вещи, она может заподозрит связь между тем и другим. Вхожу, дарю и ухожу. Вот так будет хорошо и правильно, то что нужно.

Он вернулся к машине и спрятал рукопись в багажник «сааба». При нем остался перевязанный ленточкой конвертик с автографом Джейн Остин.

Через несколько минут, подойдя к «Кламаде», он заглянул в окно и застыл как вкопанный.

Миа, подвязанная фиолетовым фартуком, сервировала стол, Дейзи как будто отдавала ей приказания из глубины помещения.

Насмотревшись на эту сцену, Пол ускорил шаг, на всякий случай загородив лицо ладонью. Миновав ресторан, он чуть не перешел на бег. Остановился он только на площади Тертр.

– К чему эта ложь? Какая разница, официантка она или хозяйка ресторана? А еще говорят о мужском эго! Что она вообразила? Что я не пожелаю дружить с официанткой? За кого она меня принимает? Ладно, с официанткой в «Ладюре» я был не слишком любезен, но все это вранье началось гораздо раньше. «Моя кухня – само наслаждение» – ничего себе! Хотя это не страшно. При некоторых обстоятельствах я тоже выдавал себя невесть за кого. Рассуждаем здраво: либо я ее изобличаю – это было бы приятно, но негуманно, – либо ничего не говорю и протягиваю ей руку помощи, чтобы она созналась сама. Так будет элегантнее.

Он сел на скамейку, достал смартфон и отправил Миа собщение:

Все хорошо?

В кармане фартука у Миа завибрировал телефон. Прошлой ночью Дэвид прислал ей три сообщения, умоляя ответить. Если она продержалась до сих пор, то не собиралась дать слабину теперь. Она упрямо раскладывала салфетки, косясь на карман у себя на животе.