Причины полюбить тебя вновь - Тата Кит Страница 35

— А я-то думал, что ты просто городская сумасшедшая, — посмотрел на меня Саша с улыбкой и подвел нас к ларю с мороженым, где, не сказав ни слова, получил в одну руку креманку с фисташковым мороженым и ложечкой, а во вторую стаканчик с кофе.

— Чудеса, — хохотнула я и последовала за Сашей, который вернул нас в парк на старую скамейку. Протянул мне креманку, а сам пригубился к кофе.

— Почти идеально, — улыбалась я, как дурочка, облизывая ложечку.

— Точно, — щелкнул Саша пальцами и неожиданно для меня и прохожих вынул из кармана солонку, из который посыпал моё мороженое солью. — Честно говоря, кроме тебя мне больше не встретился ни один сумасшедший, который солил бы мороженое.

— Я так делаю только с фисташковым или с теми, в которых есть орехи. Орехи без соли — это кощунство, — подчерпнув уже подсоленное мороженое, я с наслаждением прикрыла практически закатившиеся глаза. Вот теперь вкус стал полноценным. Саша отпил свой кофе и осмотрелся по сторонам, а я решила задать вопрос, который уже несколько минут вертелся на кончике моего языка. — Саш, ты правда хочешь повторить тот день? Всё сначала?

— Почему бы и нет, — дёрнул он плечом, а затем стал хмурым и опустил взгляд на стаканчик с кофе, который, похоже, пить не собирался. — Хочу понять, в какой момент и из-за чего всё пошло не так, как мы мечтали? Кто ошибся: я или ты?

Сладко-соленое мороженое вдруг стало горьким на вкус.

Аппетит пропал.

Улыбка слетела с лица и уступила место гримасе вины и сожаления.

Опустив руку, я поставила креманку на край скамейки и сложила руки на коленях. Ковыряя под ногтями, пыталась найти слова, которые могли бы послужить хоть каким-то утешением для человека, который почти восемь лет совершенно напрасно искал причину того, что оказался отвержен, в себе.

— Ты ни в чем не виноват, Саш, — сказала я тихо, но глаза поднять так и не рискнула. Потому что знаю, что точно разревусь. — Просто так получилось. Тогда так было нужно.

— Нужно? — невеселый смешок покинул Сашины легкие и оказался подхвачен порыв теплого ветра. — Кому нужно, Руфи? Мне? Или тебе? Ты бросила меня тогда ради кого-то, но, оказалось, что ни с кем потом не была. По крайней мере, мне сказали, что никого с тобой не видели несколько лет.

— Кто тебе сказал? Когда?

— На вечеринке загородом. Ты уехала, я напился, наши старые друзья тоже. Начали нести всякую чушь, в частности о том, что ты бросила меня ради какого-то богатого хрена, но в итоге ни с кем тебя они так и не увидели. А потом… из ниоткуда появилась дочка.

Саша шумно выдохнул, резко подался вперед. Оперся локтями о свои колени и поставил стаканчик с кофе на потрескавшийся асфальт между нами.

Робко подняв на него взгляд из-под ресниц, я увидела, как играли его скулы. Наверняка, он многое еще мне не сказал и сдерживал в себе, чтобы не наговорить лишнего. Он решил начать сначала, но уже спустя несколько минут вернулся к триггерному для обоих моменту.

— Я… — выронил Саша и сразу осёкся. Резко рванул руки вверх и запустил пальцы в волосы, взлохматив их на затылке. — Я все эти годы заставлял себя тебя ненавидеть, Руфи, — выдохнул и, повернув голову, заглянул мне в глаза. На губах его была улыбка, не означающее веселье. Ему было горько. Очень. Прямо сейчас он выворачивал душу, не зная наверняка, нужно ли мне это и во что это выльется. — Я даже был готов простить тебе измену в какой-то момент. Искал тебе оправдания. Сам. Пытался зацепиться хоть за что-то, что мне даст шанс снова побыть с тобой. Так, как я, себя, наверное, только наркоманы чувствуют, — качнул Саша головой и снова опустил взгляд на асфальт у своих ног. — Скажи честно, Руфи. Ты любила того… другого? Или ошиблась тогда?

— Саш…

— Просто ответь на вопрос, Руфи. И всё. И я отстану, уеду… Я просто хочу понять.

Сдерживая всхлип, я глубоко вдохнула и откинула голову назад, подставляя лицо солнцу и ветру в попытке хоть как-то удержать слёзы.

Сколько можно мучиться? Сколько можно мучить Сашу? Без него его женили. Растоптали. И, не считаясь с его мнением, заставили чувствовать себя виноватым.

И сделала всё это я.

— Не было другого, Саша. Никогда и никого кроме тебя не было. И я любила и люблю всю жизнь только тебя.

— Красивая сказка, Руфи, — горько усмехнулся. — Наличие у тебя дочери говорит об обратном. Кто-то, всё-таки, был.

— Был только ты. И есть только ты, Саш. Настя… Настя — твоя дочь.

Время для меня остановилось. Пространство вокруг потеряло цвета и звуки. Я была сосредоточена на Саше и не до конца понимала, расслышал ли он и понял ли смысл того, что я только что ему сказала.

Спустя пару секунд Саша слегка нахмурил брови, а затем с его губ слетел небрежный смешок.

— Отличная попытка, Руфи. Ничего лучше придумать не могла? — он резко встал со скамейки и, поправив воротник рубашки, явно вознамерился уйти.

— Я не вру, Саша. Настя — твоя дочь.

— Это уже даже не смешно, Руфи, — качнул Саша головой. Взъерошил волосы и, посмотрев куда-то вдаль вдоль узкой тропинки, устало выронил. — Ладно. Закончим на этой попытке. Мне пора.

Едва он сделал шаг, я метнулась к нему и поймала за локоть, встала прямо перед ним и заставила посмотреть на меня.

— Услышь меня, Саша. Настя — наша с тобой дочь. Наша. Твоя.

Слёзы текли по щекам. Я едва могла держать себя в руках и не начать реветь в голос. В карих глазах не было ни намёка на то, что он поверил хоть одному моему слову.

— Саш…

— Что ты несёшь, Руфи?! Твою мать! — вырвал он резко локоть из моего захвата и отошёл в сторону. — Как она может быть моей дочерью? Как?! — едва не кричал он, снова и снова взъерошивая свои волосы, почти вырывая их. — Мы с тобой не трахались без защиты!

— Трахались, — перебила я его тут же. — В машине. Вспомни.

Саша нахмурился сильнее. Взгляд его смотрел куда-то сквозь меня. Он явно вспоминал, когда и при каких обстоятельствах такое могло произойти.

— Нет, — выронил он едва слышно. Начал качать головой и топтаться с места на место, как психопат. — Нет. Ты не могла… Ты бы рассказала мне… Нет. Не моя.

— Любая экспертиза подтвердит, что твоя. Хочешь?