Ты – всё - Елена Тодорова Страница 35

От истеричной и душной мысли, что Ян разочарован, меня резко бросает в жар. Температура настолько высокая, что за пару секунд сгорают одни из самых важных нервных контактов.

Дежавю, блядь. Кошмарный сон.

Сколько раз Ян Нечаев доводил меня до такого состояния в прошлом?

Я не Зая! Не Одуван! Не наивная Ю!

Мне не страшно… Мне не страшно… Мне не страшно…

Мне плевать!

Атмосфера в кабинете Нечаева убийственная. Я словно в сауне, хотя сплит-система отсвечивает неизменные семнадцать градусов. Дышать ровно невыносимо сложно. С трудом контролирую этот процесс.

Заставляю себя повернуть голову и с наносным спокойствием встретить адски мрачный взгляд Нечаева.

Ощущение, что в его преисподней перерыв. Лживая рекламная пауза, вашу мать. Там темно. Но я ведь знаю, что в любой момент может вспыхнуть пламя сразу под всеми котлами.

— Прогнозирование снижения себестоимости автомобилей Е-класса, — исполнительно тарабаню, как та самая отличница, которую презираю.

Нечаев втягивает в рот нижнюю губу и свирепо раздувает ноздри.

Вдох. Выдох.

Взгляд в распахнутую перед ним папку.

Вдох. Выдох.

Напряженный подъем век. Уничижительный взгляд в упор.

У меня пропадает пульс. Сердце при смерти. Нет сил на его реанимацию.

Вдох. Выдох.

Смотрю на него и невольно повторяю эти фазы. Увы, не так планомерно. На подъеме трещат изящные пуговички блузки. На спуске болезненно сокращаются мышцы живота. А за ними… Происходит судорожное сжатие мускулатуры влагалища.

Бедра вместе. В стороны. Снова вместе.

Вспоминаю, как совсем недавно там были пальцы Яна. Он собирался вставить их мне в вагину. И я почти сдалась. Если бы не крик Агнии, Нечаев бы… Он бы трахнул меня?

Вздохи неизбежно учащаются. Когда пытаюсь приглушить громкость, добиваюсь лишь того, что дроблю их адекватную продолжительность на взволнованные рывки.

Бровь Нечаева с издевкой изгибается.

— Вы считаете? — выдыхает он глухо, едва сдерживая злость.

Мозг прекращает работу. Напрочь. Все мои домогательства к нему заканчиваются фиаско.

— Что считаю? — спрашиваю с вызовом.

Он ведь доводит меня! Доводит до безумия!

— Что передо мной «прогнозирование снижения себестоимости автомобилей Е-класса»? — напоминает мои же слова.

Я зеленею.

Нет, внешне, может, и краснею. Но по ощущениям, которые подтягивает бешенство, кажется, что превращаюсь в ненавидящего людей Гринча.

— Именно так, Ян Романович.

Почти не выдаю себя. Много чести для самодура, играющего в неясные мне игры! Черт… Разве что на его гребаной «Р» слегка усиливаю давление.

Это отчество в принципе сложно произносить мягко.

Был бы он каким-то Сиреневичем… Или Нарциссовичем… Или вот — Адольфовичем! Проблем бы не возникло.

— Юния Алексеевна, — протягивает Нечаев с затаенной угрозой.

Вскидываю взгляд, которым на протяжении последних десяти секунд пыталась сжечь его скучный галстук, только потому что улавливаю в конце предложения то самое бесячее ментальное «блядь».

— Если вы думаете, что снижение себестоимости единицы на тридцать семь долларов — это результат, которого я добиваюсь, то спешу вам сообщить: вы глубоко ошибаетесь.

Глубоко.

В скованных тонусом мышцах возникает боль. Невозможно сохранять неподвижность. Меняю положение осторожно и вроде как непринужденно.

Закидываю ногу на ногу. В разрезе приподнявшейся юбки показывается край резинки чулка. И это явно не остается незамеченным.

Мудак.

Поерзав, скидываю ногу обратно на пол и пододвигаюсь ближе к столу.

— Нужен сразу миллион? — шепчу практически бездыханно.

Поджимая губы, с неусмиримым вызовом вскидываю подбородок и смотрю Яну прямо в глаза. Ни за что не покажу, что он смутил меня. И не только принижением моей работы. Но и тем, как он произнес это блядское «глубоко».

С пошлым намеком.

Я еще не забыла его нахальное «буду тебя трахать», но на работе он, слава Богу, слишком занят тем, чтобы иметь мой мозг. А вне — я больше не планирую с ним встречаться.

— Юния Алексеевна, — искры по металлу, а не голос. — Мне показалось или вы сейчас позволили себе сарказм? Думаете, подобное уместно на работе?

Задерживая дыхание, едва не скрежещу зубами.

Ему, значит, позволены все эти гребаные издевки, умышленно-жесткое давление и уничижительные намеки, а я должна сидеть и терпеть?

— Вам показалось, Ян Романович, — заверяю холодно и, конечно же, ни фига не искренне. — Я просто не понимаю, какого результата вы ждали. Четких указаний не было.

— Если бы вы соблаговолили явиться ко мне сразу после собрания, то получили бы те самые четкие указания. Но вы, — пауза под ментальное «блядь», — сочли себя самой умной и потратили три дня на совершенно бесполезную работу.

Выдох. Вдох.

Столкновение взглядами — сразу битва.

Как же он достал! Ненавижу!

Пока я борюсь со слезами, Нечаев опускает взгляд к папке, которую мне тут же хочется вырвать у него из-под носа.

— С чего вы решили, что мы планируем уменьшить расход на рекламу? И какого черта вы возились с этими копейками в статье «Прочие расходы»? Почему у вас чистый ноль по комплектующим?

— Откуда мне знать, как снизить затраты на комплектующие для сборки автомобиля? — шепчу отрывисто. — Я в этом не разбираюсь. И вообще… Я не знала, что там в принципе возможны изменения.

— Возможны, — цедит Нечаев, резко захлопывая папку.

Треснув напоследок ею по столешнице, он резко поднимается на ноги. И, конечно же, практически сразу же оказывается за моей спиной.

Маньячина долбаный.

Я не могу сдержать дрожь. Да меня конкретно знобит.

И вместе с тем… Когда Ян нависает сзади и стискивает руками край стола, за которым я сижу, по моей разгоряченной спине крайне медленно и одуряюще щекотно скатывается первая капля пота.

— Юния Алексеевна, — притормаживая с вербальным расстрелом, обдает сбитым дыханием мое ухо. — Если вы были слишком горды, чтобы получить информацию от меня, то вам следовало поехать на завод и поговорить с главным по производству.

Я не шевелюсь. Практически не дышу.

Но внутри… Киплю так, что срывает крышу.

— Вы намеренно поручили мне эту работу? — выталкиваю отрывисто. — Знали, что я не разбираюсь в автомобилях… Что не обладаю нужным опытом как специалист… Что в жизни не докопаюсь до сути этой работы… — уже неспособна сдерживать дрожь. Выдаю свои обиду и злость. Ничего не могу с собой поделать. — Понимали, что я не справлюсь! Решили просто поиздеваться, ведь так?!

Нечаев… С хрипом прочищает горло, громко сглатывает и замирает у платка, который скрывает следы на моей шее, следы от его поцелуев и укусов. Выдавая невообразимый вольтаж, вздыхает. Будоражит этим звуком не только мой слух. После плывущих энергетических разрядов меня буквально подбрасывает на стуле. Силой себя прижимаю обратно. Напряженно слежу за тем, как правая кисть Яна отцепляется от края и двигается по столешнице к моей застывшей руке.

Зачем?.. Зачем?!

Остановись… Не