Татьяна Тронина - Белла, чао! Страница 36

Белла похолодела. Такого поворота событий она не ожидала.

– Пошли. Целый месяц мне плешь этим Геной проедала… Не пойдет она… Собирайся, я сказал!

– Я никуда не пойду, – упрямо произнесла Белла.

– Пошли!

– Нет.

Африкан посмотрел на нее такими страшными, ненавидящими глазами – Белле даже показалось, что он вот-вот ее ударит.

– Ты прав, я целый месяц жила только одной мыслью – найти негодяя, который обманул мою сестру… – торопливо произнесла Белла. – Мне очень хотелось посадить его в тюрьму, наказать. А сейчас вдруг подумала – хорошо ли будет, если мы узнаем о Гене все? Его настоящее имя, фамилию, обстоятельства его жизни, скольких женщин он обманул… Зачем? Пусть он останется… неизвестным. Пусть ни мы с сестрой, ни ребенок потом ничего-ничего не будем знать о нем, ни плохого, ни хорошего… Мы не будем о нем жалеть, не будем его проклинать. Вот представь – вычислим мы Гену, посадим его в тюрьму… И что хорошего? Это же такая драма… Бедный ребенок. А так мы с Анжелкой скажем ему, что его папа – космонавт и он улетел на Луну. Ну, или чего-нибудь еще такое придумаем, убедительное…

Африкан прокашлялся. Вздохнул. У него теперь было совершенно другое выражение лица…

– Что ты на это скажешь? – ласково спросила Белла.

– Что ты права, – спокойно произнес Африкан. – Только ведь этот Гена еще и денег у твоей сестры упер, да?

– Ага. Да бог с ними, с деньгами! – улыбнулась Белла. – Я вот еще что подумала. Ребенок-то – это счастье. Он, ребенок, дороже этих денег стоит. Спасибо Гене! Если бы не Гена, моя сестра до седых волос прожила, так без ребенка и осталась бы… Она же, если честно, такая привереда! Никто из мужчин в Ирге ей не нравился. То не то, это не это… А тут такое счастье – и малютка будет, и отец-ворюга исчез. Плохое исчезло, хорошее осталось! Поэтому не надо искать Гену, не надо…

Этими самыми она словами буквально обезоружила Африкана, растопила его сердце. Такая милая!

И еще он понял, что не сможет предложить ей сделаться его содержанкой. Не только потому, что она откажется, обидится или что-то еще… Нет. Он хотел, чтобы она стала для него кем-то большим.

Он говорил ей вчера, что любит, что она нравится ему – лишь бы Белла не уехала. Мозги пудрил девушке… Вполне нормальная мужская ложь, простительная даже. Инстинкт! Без этого инстинкта, без этой лжи все человечество давным-давно бы вымерло…

Но на самом деле он врал не Белле – себе. Боялся признаться, что она нравится ему, что он ее любит. Ложь оказалась правдой.

– Белла…

– А?

– Белла, если ты меня предашь, я тебя убью. Нет, не так… – Африкан потер виски. – Если ты меня предашь, я себя убью. Фу-у, какая дешевая мелодрама получается. Не то говорю!

– А ты не говори. Все равно я тебе не поверю, – усмехнулась Белла.

Африкан шагнул к ней. Хотел еще что-то сказать, но не смог, махнул рукой.

Девушка подняла голову, посмотрела в его глаза… Африкан обнял ее, прижал к себе с такой силой, что она ойкнула.

– Белла…

Он поцеловал ее, чувствуя, как дрожит все внутри. Она погладила его щеки, сказала удивленно:

– Ты такой колючий!

– Побриться? – шепотом спросил он.

– Нет. Так сойдет… – с улыбкой произнесла она. – Все равно лучше уже не будет.

– Я тебя точно убью… – он засмеялся, снова ее поцеловал. – Пойдем. На руки я тебя брать не буду. Во-первых, ты тяжелая, во-вторых, это пошло.

– Ужасно пошло, – согласно кивнула Белла. – Как в плохой мелодраме.

Африкан застонал – его переполняли и раздражение, и невиданная нежность.

– О-о… Ну и ладно, пускай будет, как в пошлой мелодраме, если ты так хочешь! – Он подхватил ее на руки, прижал к себе.

– Я же тяжелая! – напомнила она.

– Ты не тяжелая, ты вредная.

Африкан притащил девушку в спальню, принялся стаскивать с нее футболку, быстро расстегнул лифчик.

– Ловко ты… – прошептала Белла.

– Долгие годы тренировок.

– Сегодня я уеду, – мстительно напомнила она. – Я еще успею на поезд.

…У Беллы была гладкая, желтовато-смуглая кожа, веснушки на плечах. Зачем он сказал, что она тяжелая? Там, под одеждой, она оказалась такой изящной, такой женственной… Мешковатые джинсы и широкие, мужские футболки портили ее. Это дивное сочетание кожи и длинных, шелковистых волос – словно змеи, они падали на плечи. Грудь – круглая, высокая, не хуже, чем у силиконовых красоток на обложках мужских журналов. Тонкая талия, бедра довольно широкие, но в этой основательной женственности было что-то такое, невероятно манящее… Женская беззащитность и женская сила.

Африкан перевернул Беллу, провел ладонью по ее спине. Все эти изгибы, аккуратный, круглый зад, формой напоминающий лиру, округлые икры и тонкие щиколотки…

– Ой, мама, дорогая! Ой, держите меня… – простонал Африкан. – Ты же красавица!

Его раздирали два равновеликих желания – сдержаться и поторопиться. Все-таки не сдержался…

Некоторое время потом она лежала молча, затаившись, потом закрыла лицо ладонями и прошептала с тоской:

– Как стыдно-то…

– Это еще почему? – возмутился Африкан и хотел добавить: «Что естественно, то не стыдно», но потом почему-то передумал.

– У меня жених есть… Я ему обещала! – пожаловалась Белла.

Африкан почувствовал приступ острой недоброжелательности к загадочному жениху:

– Мало ли кто кому что обещал! Было ваше, стало наше! – Он положил руку на грудь Беллы и хищно прищурился: – Мое. Все теперь мое.

– Зачем?… – не обращая на Африкана внимания, печально произнесла Белла. – О чем я только думала?…

– Ладно, один раз не считается, – примиряюще произнес Африкан.

Белла в ответ больно толкнула его пяткой.

– Какая ты дикая… – кровожадным, восхищенным голосом произнес Африкан и, сграбастав Беллу, прижал к себе. Он испытывал блаженство и счастье – вот, случилось наконец то, о чем он мечтал в последние дни. Или месяц – с тех самых пор, как увидел Беллу? Или последние несколько лет – как расстался с Ларой и потерял покой? Или еще раньше, с юности? Всегда?

«Ну вот, старость пришла… – ехидно подумал Африкан. – Я совсем голову потерял! Романтизм какой-то из меня попер… Но она красивая. Очень, очень красивая. Роскошная просто!»

Он испытывал радость от того, что обнимает сейчас такую красивую женщину. Белла была лучше постной и деликатной Лары. И уж в сто раз лучше Зины, которая раздражала настолько, что хотелось придушить эту Зину – лишь бы замолчала.

Белла оказалась лучше всех. Ее нельзя было никуда отпускать – по крайней мере, в ближайшее время. Пока не надоест…

Африкан повернул ее лицо к себе, поцеловал. «Вишенка!» Он поцеловал еще, провел ладонью по бедру девушки – нежному, бархатистому, сливочно-гладкому… Он снова завелся, он снова едва мог себя сдерживать.