Эмма Дарси - Доверься судьбе Страница 36

Она замолчала и одарила Сьюзен зловещей улыбкой.

— Вернувшись в конце концов ко мне, Лейт дал мне понять, что мысли в голове у него прояснились и он окончательно уверился: я именно та женщина, с которой он хочет идти по жизни.

— Когда это случилось? — спросила Сьюзен, потрясенная тем, как глубоко она повлияла на чувства и поступки Лейта.

— Вот вам ирония судьбы, — протянула Даника, — это было за неделю до смерти вашего мужа, миссис Форбс.

Сердце Сьюзен сжалось как от удара. Подумать только, что Лейт вернулся к Данике именно в тот день, когда они с Бренданом начинали свой второй медовый месяц. Ирония судьбы? Или Лейт каким-то образом почувствовал, что ему больше не на что надеяться?

Вдруг, неизвестно почему, на память ей пришли слова Тома: «Круги на воде». Слишком много странных совпадений. Почему именно Том должен был найти Эми и принести именно ей? А теперь еще и это. Что все это значит?

— Мне жаль, — пробормотала Сьюзен, не зная, что еще сказать.

Даника пожала плечами:

— Я поступила как дура. Не надо было принимать его. Он так и не стал прежним. — Ее губы изогнулись. — А жить надеждой — не такая уж большая радость и блаженство. Теперь-то я понимаю, что мне такое счастье и даром не нужно. Так что благословляю вас, миссис Форбс. Лейт полностью в вашем распоряжении, если он и впрямь вам нужен.

— Я хотела бы сделать что-нибудь для вас, — искренне сказала Сьюзен. Даника нервно усмехнулась:

— Вы уже сделали. Не будь вас, я бы совершила величайшую ошибку в своей жизни. Лейт, может быть, и самый завидный трофей на всю Аделаиду, но я, представьте, хочу иметь мужа, который любил бы меня, — ее голос зазвучал резче, — так сильно, черт меня побери, чтобы ему никогда и в голову не пришло смотреть на других женщин.

Сьюзен полностью разделяла эти чувства, но понимала, что Даника вряд ли с радостью примет какие-либо комментарии с ее стороны. «Интересно, — думала Сьюзен, — что Даника любила больше: самый богатый» трофей» на всю Аделаиду или самого Лейта как человека?» Но и этого она не стала произносить вслух.

Даника вдруг резко встала, выпрямилась и вздернула подбородок с гордым, презрительным видом.

— Я пришла не затем, чтобы выплакаться на вашем плече, миссис Форбс. Теперь, когда время прошло и я разобралась в своих мыслях, все это больше не задевает меня.

— Зачем же вы тогда приехали, мисс Фейрли? — спросила Сьюзен, про себя решив, что Даника вознамерилась свести старые счеты, прежде чем окончательно уйти из жизни Лейта.

— Я приехала из-за Эми, — последовал абсолютно неожиданный ответ. — Я не хочу создавать трудности для нее. Бедной малышке и так пришлось пережить достаточно. Хоть она и не проявляла ко мне благосклонности, я сочувствовала ей. И постаралась бы быть ей хорошей матерью.

Красные пятна, выступившие на щеках Даники, затмили нежный цвет ее румян, но ничуть не умалили ее достоинства в момент, когда она перешла к делу:

— Я не настолько себялюбива, чтобы поставить свою гордость выше ее благополучия. И поэтому передумала. Когда я ставила условия Лейту, то в тот момент не думала об Эми. Ради нее я не стану чинить препятствий вам с Лейтом: можете делать что хотите и когда захотите.

Сьюзен стало стыдно, что она так плохо думала об этой женщине. Под твердой броней, в которую она облачилась сегодня, скрывалось доброе сердце.

— Спасибо вам, мисс Фейрли, — сказала Сьюзен, искренне восхищаясь Даникой: немногие в подобной ситуации проявили бы такое великодушие. Даника криво улыбнулась:

— Я решила тоже позволить себе удовольствие быть благородной и соблюдать правила чести. Не хочу, чтобы вы думали, будто вы одна способны на это, миссис Форбс.

Сьюзен покачала головой.

— Мне кажется, при других обстоятельствах мы с вами могли бы стать очень хорошими друзьями.

— Сомневаюсь. У меня слишком сильная воля, вам было бы неудобно со мной.

Сьюзен была с этим не согласна, но не считала нужным спорить. Она была уверена, что силы воли у нее ровно столько же, сколько у Даники, хотя, выбирая то или иное решение, они, наверно, руководствуются разными ценностями. Это не мешало Сьюзен восхищаться Даникой и уважать ее за мужество.

Даника, очевидно, расценила ее молчание как проявление слабости. Несколько задрав нос, она свысока смерила Сьюзен холодно-оценивающим взглядом:

— Хотела бы я знать, что такого Лейт нашел в вас, чего не было во мне.

Сьюзен хранила молчание. Она не хотела ранить Данику еще больше, а та ведь наверняка ощетинилась бы в ответ на любую реплику, заранее считая ее обидной.

С раздраженным вздохом Даника прошествовала к стеклянным дверям, снова отдернула занавеску и посмотрела за окно.

— Как подумаю, что все это никогда теперь не будет моим… — горькая досада звучала в ее голосе. — Здесь и так красиво, но я превратила бы это поместье в образцовую витрину, такую, чтобы все гости зеленели от зависти. И я была бы идеальной хозяйкой такого имения!

На этот раз Сьюзен вынуждена была ответить:

— Не обижайтесь, Даника. Но, если честно, я не думаю, что для Лейта это очень важно.

Даника отбросила занавеску и резко повернулась. Вся ярость отвергнутой женщины засверкала в ее глазах:

— Так я вам тоже кое-что скажу честно. Это единственное, что дает мне некоторое удовлетворение: если одна самка может чем-нибудь испортить настроение другой, так именно этим. — С глумливым выражением на лице она приблизилась к Сьюзен:

— Как стойкая, несгибаемая ханжа, вы, конечно, не пустите Лейта к себе в постель до самой свадьбы. Так вот, позвольте мне сказать вам, что, когда наступит первая брачная ночь, вы сделаете одно неприятное открытие: он плохой любовник. — Она остановилась перед Сьюзен, глаза ее искрились злобной насмешкой. — И вот тогда, лежа в его постели, брошенная и разочарованная, вы вспомните обо мне.

На этой фразе, которую она, очевидно, считала ударной, Даника закончила свою речь и, оскалив зубы в какой-то пародии на улыбку, прошествовала мимо Сьюзен и вышла из гостиной. Дверь захлопнулась с громким щелчком.

Сьюзен надеялась, что все это несколько утешило Данику, ибо, на ее взгляд, последнее честное предупреждение только лишний раз доказывало, что Даника не та женщина, которая нужна Лейту, и вряд ли когда-нибудь ею стала бы.

Грусть охватила Сьюзен при мысли о том, что последние полтора года могли бы быть совсем другими, прислушайся она к словам Лейта в тот день, на автостоянке. Она не могла винить Лейта за то, что он делал, пытаясь забыть ее. Она ведь и сама так же отчаянно пыталась выбросить его из головы, так же помешалась на своем желании срочно, немедленно завести ребенка, как он — на стремлении найти женщину, с которой можно было бы забыть ее.