Наталия Миронина - Немного солнца для Скарлетт Страница 36

В этом месте все захлопали, а мама Летти всхлипнула. Дик сделал паузу и продолжил:

– Так вот, пользуясь таким замечательным случаем, я приглашаю всех вас… Всех, абсолютно всех, – тут Дик выразительно посмотрел на двухлетнего малыша, который капризничал в начале обеда, а теперь уже безмятежно спал на руках у матери, – к нам в гости. Это только кажется, что Америка далеко. Она близко. А место, где стоит наш дом, необыкновенно красивое.

Тут Дик достал откуда-то большой пакет и вытащил из него фотографию. Он поднял ее так, чтобы все увидели, что на ней изображено.

– Вот наш дом. Он удивительно прекрасный, в нем столько солнца и света, что кажется, что стен вовсе не существует.

– Дик, что это?! – Летти взяла фотографию. – Это же тот самый дом!

– Да, Скарлетт, это тот самый дом. И теперь он наш. А вернее, твой. Жить мы будем там вместе, но принадлежит он тебе.

Тут Дик достал из конверта какие-то бумаги и ключи.

– Вот, это полагается хозяйке.

За столом на минуту воцарилась тишина, а потом раздались аплодисменты. Летти секунду рассматривала то, что ей дал муж, а потом бросилась к нему на шею.

– Ты сделал это для меня! Спасибо тебе огромное! Но как?! Господи, Дик! Как же я хотела этот дом!

Дик смотрел на переполох, который возник после его слов, на то, как все пытались рассмотреть дом, как его обсуждали – фотографию давно выхватили из рук Летти, и она уже оказалась на другом конце стола.

– Думаю, это очень дорогой подарок! – произнесла тетя Аглая, глядя на Дика.

– Как сказать, – пожал плечами тот, – мы иногда не можем правильно оценить намерения, поступки и предметы.

– Верно, – улыбнулась тетя Аглая, – но, кажется, мне это удалось.

– Вы проницательны, но не преувеличивайте заслуг кого бы то ни было. – Дик улыбнулся.

– Господи! Этот дом – наш! – Рядом с ними оказалась Летти, которая никак не могла поверить в произошедшее.

Дом этот они увидели случайно. Летти и Дик тогда еще не поженились. Они жили на две страны – Дик по-прежнему играл на Бродвее, Летти заканчивала учебу в Париже. Это был год, который они провели в самолетах и такси. Каждый из них любую свободную минуту тратил на дорогу. Обоим казалось, что прожить друг без друга невозможно.

Однажды Летти проснулась ночью и испугалась. Она лежала в своей квартирке, недалеко шумели бульвары и ухали туристические автобусы, говорливо растекались по улицам их пассажиры. В этом районе жизнь гудела и днем и ночью. Впрочем, ночью добавлялась подгулявшая молодежь. Место, где жила она в то время, было не самым спокойным. Она привыкла к ночным звукам и вовсе не беспокоилась по этому поводу. Она думала о Дике. Сейчас, ночью, ей показалось, что любая случайность, которыми так богата жизнь, может перевернуть, переиначить все, что они уже имели. Еще она думала о том, что такие отношения – на расстоянии, издалека – могут длиться бесконечно долго, но ничем не закончатся. И Летти стало страшно. Как она уснула в ту ночь, Летти не помнила, только рано утром она уже поднималась по трапу самолета, который отправлялся в Штаты.

Когда Летти появилась в театре, а она прилетела к началу репетиций – расписание Дика Летти знала, как «Отче наш», – Дик был на сцене. Он был один. То ли опаздывали остальные актеры, то ли это была его сцена, но Летти из темного зала, в который она вошла совершенно бесшумно, увидела красивого и абсолютно несчастного мужчину.

– Дик! – позвала она его негромко, и он, всматриваясь в темный зал, вдруг изменился. Он понял, что это она. Что она прилетела, словно почувствовала его тоску и откликнулась на нее.

– Летти, ты здесь?! Ты опередила меня, я сегодня собирался лететь к тебе.

– У тебя спектакль сегодня, – улыбаясь, напомнила ему Летти.

– Черт с ним, – ответил Дик.

– Если черт с ним – поехали на наше место? – попросила Летти.

– Поехали, – тотчас же ответил Дик.

Пять сосен и куст можжевельника. Пять сосен и куст можжевельника на невысокой дюне. Пять сосен росли здесь давно, и, скорее всего, их никто никогда и не сажал. Они были взращены ветром, песком, солнцем и нечастыми, но сильными дождями. Куст можжевельника посадил, вероятнее всего, человек, но зачем надо было высаживать его здесь, в этом уединенном месте, вблизи океанского побережья, никому не известно. Летти и Дик приезжали сюда часто – здесь было мало людей даже в выходные. Здесь было тихо. Здесь слышался шум волн, и здесь казалось, что солнце никогда не исчезнет с темно-синего небосклона.

– Знаешь, я ничего так не люблю, как солнце. Понимаешь, бывает приятный уютный дождь. Хорошо осенью – грустно и спокойно. Весна – словно лихорадка. Но мне, если честно, все равно. Мне главное, чтобы было солнце. Тогда любое настроение превратится в хорошее. – Летти так ласково жмурилась солнцу, что Дик рассмеялся. Летти и солнце очень хорошо сочетались – они подходили друг другу.

– А ты заметила, здесь всегда солнечно? – Он обвел взглядом берег.

Две мамаши с малышами, старик с газетой, несколько подростков с волейбольным мячом, и больше никого. Только эти пять сосен, можжевельник-недоросток и солнце. Его так много было, что казалось, оно не светило, а разлилось по берегу.

– Вот бы жить в таком месте! – Летти мечтательно вздохнула.

– Здорово было бы, – согласился Дик.

В этот день они пробыли там почти до вечера. Они плавали, загорали, перекусили сэндвичами. Потом Летти заснула, а когда проснулась, обнаружила, что Дик накрыл ее своей футболкой, а то кожа обгорела бы еще сильнее.

– Ох, вот теперь ночью болеть будет! – посетовала она, показывая на красные пятна.

– Прости, я недоглядел. Мне казалось, что ты вся укрыта. Ну-ка, собирайся быстрее, может, успеем еще мазь купить в аптеке.

Они вскочили, быстро сложили вещи и пошли к машине. Только против обыкновения пошли не мимо пяти сосен, а чуть левее, чтобы путь был короче, и когда Летти поднялась на маленькую дюну, в глаза ей ударила вспышка света.

– Ой, что это? – Она зажмурилась, а потом вскрикнула: – Дик, смотри, стеклянный дом!

Дик посмотрел, куда она указывала, и увидел его. Он увидел дом, который словно прозрачный куб высился над берегом и казался чем-то фантастическим.

– Пойдем посмотрим? – Летти потерла глаз.

– А как же твои ожоги?

– Ах, потом, Дик, ничего не будет. Пойдем посмотрим дом!

И они пошли. Белый песок под их ногами из обжигающего превращался в ледяной – так бывает, когда наступаешь на него, а потом песчинки просачиваются между пальцами, и ты вдруг чуть-чуть проваливаешься в холодный, скрытый от солнца слой. От этого ощущения – будто тонешь в зыбком песке – создавалось чувство невероятной свободы. Летти сказала об этом Дику и добавила: