Хербьерг Вассму - Сын счастья Страница 36

— Ты знаешь, кто я? — спросил он, беря ведро.

— Да.

— Кто же?

— Вениамин Грёнэльв, хозяин Рейнснеса.

— Откуда ты знаешь?

— Это все знают.

— Ты из-за этого боишься меня?

Она прикрыла обеими руками мокрое пятно на юбке и из-под приспущенных век наблюдала за ним.

— Нет.

— Почему же тогда ты не хочешь со мной разговаривать?

— Я этого не говорила.

— Я могу показать тебе что-то интересное. Возле летнего хлева. После ужина. Когда подоят коров и станет тихо. Но приходи до того, как солнце зайдет за Тюлений остров, иначе ничего не получится.

— Сколько тогда будет времени?

— Сама увидишь.

— А где Тюлений остров?

Он повернулся и махнул рукой в сторону острова.

— А что ты мне покажешь?

— Сейчас не скажу.

Она засмеялась и наклонилась над мокрой юбкой. Приподняла ее, опустила. Юбка снова приникла к ней. С Вениамином что-то произошло. Воздух застрял у него в горле.

Он положил на плечо коромысло и подцепил оба ведра. Положив руки на ведра, он сказал:

— Увидишь всякую нечисть.

Произнеся эти слова, Вениамин понял, что поступил глупо. Но было поздно. Забрать их назад он уже не мог. Он судорожно глотнул воздух и почувствовал, что краснеет. Потом быстро, как мог, повернулся с полными ведрами и отнес их к дверям людской.

В тот же день он помогал Фоме перевозить с поля жерди для сушил. Работа есть работа, и рана на руке не могла освободить от нее Вениамина. Фома не очень обращал внимание на такие мелочи.

Переход от занятий с кандидатом Ангеллом и торжеств по поводу конфирмации к работе с Фомой дался Вениамину нелегко. Но он не жаловался. Да это и было бы бесполезно.

Вениамина мучило его глупое обещание показать Элсе Марии всякую нечисть. Где он ее возьмет?

К тому же ему было не по себе в обществе Фомы. Он чувствовал, что Фома наблюдает за ним, как будто ждет удобного случая, чтобы доказать ему, что он еще не настоящий работник. Что-то в Фоме заставляло Вениамина сторониться его. Но что именно, он не знал.

Однажды, проходя мимо открытых дверей конюшни, Вениамин услыхал голос Фомы:

— Парень слишком бледный и хилый. Ему вредно столько сидеть над книгами. Смотри, как бы он от них не заболел.

Ответа Дины Вениамин не разобрал.

Кто-то из них тут же вышел из конюшни. Вениамин спрятался, ему было неприятно. Почему Дина говорит о нем с Фомой? Зачем?

С того дня его поставили работать на земле.

Сегодня он вместе с Фомой возил жерди.

Под взглядом Фомы у него начинало чесаться все тело. Но приходилось терпеть и даже поддерживать начатый Фомой разговор.

— Ну и жара нынче.

— Да.

Каждый из них принес по охапке жердей и сложил на тележку.

— Скоро поедешь учиться в Тромсё?

— Да.

— Интересно, поди?

— Не знаю.

— Учиться небось легче, чем носить жерди… Ты как считаешь?

— Угу.

— Тебе там должно понравиться.

— Да.

— Ханна будет скучать без тебя.

— Угу.

— На Рождество приедешь домой?

Вениамин обрушил на тележку сразу все жерди. Распрямился. Лицо его завязалось в багровый узел.

— Чего ты все выспрашиваешь?

Это было несправедливо. И все-таки он не удержался. Фома растерялся, не зная, что ответить. Вид Фомы вызвал у Вениамина жалость, но ему не хотелось жалеть Фому.

Фома спокойно опустил жерди на тележку и ответил, не поднимая глаз:

— Потому что желаю тебе добра. Смешное заявление для взрослого мужчины.

— Я слышал, как ты говорил Дине, что я никудышный работник.

— Когда это было?

— Не так давно… в конюшне.

— Я говорил, что тебе следует больше бывать на воздухе, а не сидеть все время над книгами.

— Какое тебе до этого дело?

Фома облизнул губы кончиком языка.

— Да в общем-то никакого…

Теперь он говорил шепотом. И это почему-то насторожило Вениамина. Точно Фома знал, что один из них скоро умрет, и ему было важно сказать Вениамину именно эти слова: «Я желаю тебе добра… В общем-то никакого…»

Вениамин глубоко вздохнул. Его гнев улегся. Что-то тут было не так. Почему он должен возить эти жерди и выслушивать то, на что не мог возразить? Чего он даже не понимал? Неожиданно для себя он схватил неполную еще тележку и быстро повез ее к хлеву. Жерди подпрыгивали на тележке, солнце палило. Он просто спасался.

Таща тележку мимо изгороди, Вениамин увидел Ханну и Элсе Марию. Они сидели на скамейке и резали свои вечные лоскуты. Он запыхался, но все-таки свистнул. Ханна даже не взглянула на него. Элсе Мария подняла руку. И все. Но этого было достаточно.

Вениамин подкатил тележку к хлеву. Одну за другой перекидал жерди в подпол. Рана на ладони открылась. Ее окружала краснота. Из раны текла кровь. Он никогда не видел своей крови. Не знал, что она такая красивая. Его прошиб пот. По лицу побежали струйки.

«Элсе Мария! Элсе Мария!» — кричал он про себя. Однако следил, чтобы наружу не вырвалось ни звука. Он посидел немного. Высморкался здоровой рукой. Но это не помогло.

Когда он шел обратно за новыми жердями, девочки стояли у изгороди и смотрели на него. Бросив на него презрительный взгляд, Ханна наклонилась к Элсе Марии и что-то шепнула ей. И обе засмеялись, прикрывшись руками.

Вениамин потерял власть над собой, в нем что-то оборвалось. Где-то внутри. Все произошло слишком быстро. В нем вспыхнула злость. Глаза стали сухими, как трут. Голова превратилась в змеиное гнездо. Бешенство разбудило силу. Он подтащил тележку к изгороди. Выкрашенная в белый цвет изгородь была невысокая, такая, чтобы ее не перепрыгнули овцы. Сверху доски были заострены.

Не сознавая, что делает, Вениамин перегнулся через изгородь, обхватил Элсе Марию за талию и перенес на свою сторону. Опуская ее на землю, он встретился взглядом с кофейными глазами Ханны. Ему стало трудно дышать.

Но он пересилил себя. Вдохнул воздух так глубоко, что у него зашумело в ушах. И снова поднял приезжую девочку. Он держал ее над головой на вытянутых руках. Ее башмаки царапнули о доски. Она вздохнула, а может, всхлипнула, когда он посадил ее на тележку. Потом, обернувшись к Ханне, он рассмеялся ей в лицо. Но не был уверен, что у него это получилось.

На талии у Элсе Марии остался след от его руки. Красная полоса шла по всей талии. Теперь она принадлежит ему!

Вениамин схватил ручки тележки, на которой сидела Элсе Мария, и побежал по полю.

Как ни странно, она пришла вечером к летнему хлеву. Вениамин спрятался в кустах и видел, как она поднимается по тропинке. Не правдоподобно светлая. Он и не знал, что такие бывают. Проходя мимо куста малины, она сорвала несколько ягод и нанизала их на стебелек. Это ему не понравилось — куст принадлежал Ханне, и никто не смел прикасаться к этой малине. Но его вины тут не было.