Аглая Оболенская - Исполни волю мою Страница 36

— Я слушаю! — невежливо перебивать людей, но звонят же ей.

— Чао, ангел!!!

— Макс? — она не верила ушам. — Макс, ты?

— Да я, я, конечно!

— Но откуда? И как ты узнал мой телефон?

Максик Воржецкий, третья сторона луны после Анны, так она его называла. Он любил её с самого рождения. Это невероятно, однако всякое случается. Они появились на свет пятого августа с семичасовой разницей в пользу Лены. Их кроватки стояли рядом, поэтому засыпая и просыпаясь, они начинали голосить одновременно. В отличии от пухленькой в кудряшках соседки, Максим напоминал плотву, выброшенную на берег. Костлявый, длинный, с ращепленным нёбом и губой сын благополучных родителей тихо истекал слезами, неосознанно переживая свою обособленность. Медсёстры при виде его жалостливо менялись в лице.

Группа людей из трёх человек за стеклом — двое мужчин и пожилая женщина долго о чём-то шептались, изредка поглядывая в его сторону. Они серьёзно полагали, что он услышит? Младенец в таком возрасте реагирует не на слова, а больше на интонацию, выражение лица, чувственную ауру. И он почувствовал сквозь стекло, что его не хотят и ему не рады… Макс не был тогда знаком с Виктором Гюго, великим романтиком Франции и даже не догадывался о том, что герой "Собора Парижской Богоматери" — звонарь Квазимодо станет для него впоследствии родственной душой благодаря трогательному сочетанию уродливой внешности и доброго сердца. Подобно прекрасной Эсмеральде, рядом с Максом Воржецким оказалась Елена Белозёрцева.

Их отношения завязались в крепкий узел прямо в больнице. Когда мама Инна исчезла в неизвестном направлении, ребёнка на время положили в детское отделение. В ту же палату, где находилась крошечная Лена, желудок которой не желал усваивать искусственную пищу, а стул имел зеленоватый оттенок. Молоденькая Юлия Генриховна, тогда просто Юля, приноровилась качать две люльки и петь колыбельную песенку обоим малышатам. У мальчика имени не было. Только фамилия. Она крепилась к металлической спинке кровати болтом со стёсанной резьбой. "Воржецкий м." Маленькая буква "м" означала пол, как дополнительная информация для отсталых в грамматике и анатомии людей. Юля потихоньку стала называть его Максиком, и когда он улыбался ей своим искорёженным ртом, не прятала глаза. Гукала и улыбалась в ответ. Это она заметила, что Максик плакал особенно горько, если Лену уносили на процедуры. При её появлении умолкал… Детский доктор убедила Юлю, что пластическая операция, а потом усы обязательно спрячут дефект мальчика от людского любопытства. В целом же, мальчик здоров и быстро развивается.

Однажды, нечаянно заснув у дочкиной кроватки, она услышала нежную песню. Миловидная блондинка в длинном тёмном платье прижимала Максика к груди и тихо-тихо пела. Заметив, что Юля проснулась, девушка вернула ребёнка в постельку и замолчала, словно пойманная на месте преступления. Затем порывисто склонилась над ним и выбежала из палаты. Лицо малыша исказила гримаса горя, в груди клокотали рыдания. Юля долго не могла успокоить мальчика, потом узнала у медсестрички, что гостья была его родная мать. "Пришла раз — прийдет в другой. Видать, не даёт спать спокойно брошенное дитё."

Точно в воду гладела та медсестра: мама Максика вернулась через неделю, накануне выписки Юли с дочерью. И не просто вернулась, а чтобы забрать своего сына.

Не оправдывая себя, Инна поведала старую как мир историю о добре и зле. После двух выкидышей врачи настоятельно советовали ей не рожать: третья попытка за такой короткий срок могла отразиться на здоровьи её или ребёнка. Она не сделала аборт. Желание стать матерью победило страх. Да и мужнины родители каждый раз невзначай намекали любимому сыну Славику на то, что с женитьбой он явно поторопился.

— Знаете, так короли выбирали своим отпрыскам жен — через доскональный медицинский осмотр. Даже в зубы смотрели, задрав десну как у лошади. А я вот скрыла информацию, что в школьном походе посидела на остывающем камушке и застудила придатки.

— Короли, Инна, тоже не в состоянии были всё предвидеть. Вспомните хотя бы царицу Наталью, жену Павла Первого, которая скончалась от замершей беременности: младенец умер и разложился внутри неё, отравив трупными ядами материнское тело. А ведь просвещённая свекровь Екатерина Вторая самолично оглядела и ощупала невестку перед свадьбой…

После рождения сына Инна впала в прострацию, не реагировала на слова врачей, позволила консилиуму из мужа и его родителей уговорить себя отречься от ни в чем не повинного ребёнка: "Как мы будем себя чувствовать, когда люди станут заглядывать в коляску? Люди! А как чувствует себя мой брошенный сын, им интересно?.." В себя пришла, лишь глотнув свежего воздуха. Каждый день, спотыкаясь о пустующую кроватку и брезгливые взгляды родственников, начинала сомневаться в правильности своего побега, а после тайного визита в больницу в ней проснулась мать.

— Они сразу и категорически ополчились против меня. Одиночество, тоска давили грудь больнее несцеженного молока. Я в зеркало боялась смотреть — лица нет, только огромные расплывшиеся круги под сосками… На всякий случай посетила психиатра, начала проходить лечебный курс выхода из кризисной ситуации. Мне рассказали о послеродовой депрессии. Оказывается, есть такая болезнь. В запущенном состоянии она приводит к самоубийству, умопомешательству или самое страшное — к детоубийству…

Инна не нашла поддержки у мужа, но это не изменило её решения забрать сына.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. Хирург обещал сделать пластику в ближайшее возможное время. Он хороший специалист, зашьет нам губёну, поставит пластиночку на десну. Может и гнусавить не будем — слава богу, расщелина только на мягком нёбе. Всё будет хорошо!

Юле очень хотелось, чтобы так оно и было у этой мужественной молодой женщины. В первую очередь ей удалось победить себя, а победителей, как известно, не судят.

— Вы придумали имя сыну?

— Да. Я назвала его Александром, это значит — мужественный. Пусть имя придаст ему силы выстоять.

Так Максик превратился в Александра Воржецкого.

— Макс! Как я рада тебя слышать!

— Если толком объяснишь, как найти вашу келью, будешь рада меня видеть!

Ромкино кресло не только починили, но и колёса смазали. Аня протёрла никелированные ручки ветошью и покатила его "на родину". Обитатель бокса номер семь наблюдал за тем, как капает прозрачная жидкость из пузыря и устремляется вниз по катетеру в вену, чтобы слиться там с кровью. Кап-кап-кап… Медленно, необратимо и настойчиво. Длинные ресницы изредка вздрагивали, сбившись со счета и снова ловили каплю в сети зрачков.