Пейдж Тун - Люси в небесах Страница 36

— Джеймс, тебе туда нельзя! Это частная собственность! 

— Все в порядке, они меня пустили, — указал он на молодую пару, играющую с ребенком в другом конце сквера. 

Джеймс организовал пикник на траве. Он даже захватил с собой плед и бутылку игристого вина. 

Сейчас я смотрю на этот маленький сквер, где из-под земли робко пробиваются крохотные белые подснежники, и улыбаюсь, вспоминая, каким романтичным был тогда мой возлюбленный. Но меланхолия снова ядом просачивается в душу, и от улыбки не остается и следа. 

Не хочу быть здесь. Я хочу в милый сердцу Сидней. В жаркие объятия Нейтана. С трудом сдерживая щемящую боль в груди, пересекаю дорогу в направлении нашей улицы. 

Руки уже промерзли до костей, и я совсем замучилась. Наконец подходя к дому, не могу смириться с мыслью, что придется переть чемодан до квартиры по всем этим лестницам. И тут открывается входная дверь. 

— Люси! — вылетает из подъезда Джеймс. — Какая удача! Я как раз уходил. — Он заключает меня в жаркие объятия. — Не знал точно, в котором часу ты вернешься. Получила мое сообщение? 

— Ага… Я спешила, как могла. 

— Ты закоченела, — причитает он, растирая мои руки. — Постой, дай я затащу наверх твой багаж. 

— Я просто шла пешком от Пэддингтона! — не выдерживаю я, внезапно почувствовав, как отчаянно мне нужно, чтобы меня пожалели. 

— О, малышка, да ты, наверное, без сил! 

Джеймс вкатывает мой чемодан в подъезд и волочит по серому грязному ковру, заваленному кипами рекламных листовок. Я тащусь следом, отрешенно глядя на своего с иголочки одетого парня. 

Джеймс открывает замок и толкает дверь правым плечом, придерживая ее, пока я вхожу. Мы оба запыхались. Потом он крепко обнимает меня, на несколько секунд прижимая плотно к себе. Дыхание постепенно восстанавливается. Накатывает странное чувство, будто я неверна Нейтану. 

Наконец Джеймс отстраняется и осматривает меня изучающим взглядом. Такой стильный в своем сшитом на заказ черном костюме, белоснежной рубашке и галстуке в темно-синюю и бирюзовую полоски. 

— Ты изменился, — говорю я.

— Это из-за стрижки, — улыбается он. 

— А, правда. 

Замечаю, что его песочного цвета волосы стали немного короче. И не такие растрепанные. 

— Боже мой, выглядишь измученной, — отмечает он. — В самолете хоть поспала? 

Качаю головой, украдкой вспоминая, как провела почти весь полет от Сингапура без сна, слушая кассету Нейтана. 

— Иди-ка сюда и зацени… 

Шагаю за ним в гостиную. Все то же самое — черное и белое. 

— Ну? — нетерпеливо вопрошает Джеймс. Скольжу глазами слева направо, мимо черного кожаного дивана, на покупке которого он настоял, мимо стильного кофейного столика из белого акрила и газетницы в тон, пока наконец взгляд не падает на телевизор. Похоже, мы стали счастливыми обладателями плазмы. 

— О! 

— Нравится? Звук — отпад. Думаю, это идеальный вариант для тех дисков, что ты смотришь по работе. 

— А, ну да, — бормочу я. 

— Тебе не нравится? — с удрученным видом спрашивает он. 

— Нет-нет, что ты! Потрясающий. Я просто правда сильно устала, вот и все, — развожу я руками. — Не могу оценить его по достоинству. Полет длился целую вечность. — Кажется, это его успокаивает. — Ты мне вечером все покажешь, хорошо? 

Однако Джеймс уже хватает пульт и тычет им в сторону телика, но потом замирает и глядит на часы. 

— Ой, вообще-то мне уже совсем пора. — Швыряет пульт обратно на кофейный столик и целует меня в губы. — Но как бы я хотел остаться. Черт, идти на это проклятое утреннее совещание или припоздать?.. — хрипловато добавляет он и целует меня опять, но уже медленнее. 

Его губы словно чужие. Отодвигаюсь. 

— В чем дело? 

— Я еще зубы не чистила. 

— А, ну ладно. 

Он наклоняется, чмокает меня в щеку и снова обнимает. Заставляю себя расслабиться, потому что чувствую только напряжение. Тело Джеймса горячее, и я вдыхаю запах лосьона после бритья. Сейчас бойфренд кажется уже не таким далеким. 

— Ладно, красотка, я пошел, — наконец выдает он и отстраняется. Еще раз целует меня. — Как здорово, что ты вернулась. 

После его ухода подхожу к окну и выглядываю из-за жалюзи на улицу. Когда Джеймс заворачивает за угол и исчезает из виду, иду в спальню. Откинув пуховое одеяло с пододеяльником из белого египетского хлопка, изучаю простыню. Ничего подозрительного. Нагибаюсь и обнюхиваю ее. Недавно постирана? Или она после двух недель всегда так пахнет? Проверяю наволочки на предмет шального женского волоска и, наконец, шарю под матрасом в поисках белья или чего-нибудь еще, что она могла бы здесь оставить. Ничего. Люси, не дури. 

На кухне ставлю чайник и наливаю немного молока на дно белой чашки. Бросаю сверху пакетик с заваркой и заливаю крепким кипятком, размешивая ложкой, пока молочная вода не темнеет. Я все время думаю о Нейтане. С этих пор буду заваривать чай только его коронным способом. Через минуту вылавливаю пакетик и дую, прежде чем отхлебнуть для пробы. Передержала — получилось чересчур крепко. Вдруг внезапно накатывает тоска. 

Я так много плакала за последние тридцать шесть часов, что не пойму, как во мне еще могли остаться слезы, но глаза все же увлажняются. Возвращаюсь в спальню и с сумкой залезаю на кровать. Достаю плеер, ложусь и слушаю кассету Нейтана. Я не хочу быть здесь. Все неправильно. Так неправильно. На улице должен идти дождь. Должно быть холодно, серо и противно, как обычно, когда возвращаешься из отпуска, а не ясно, морозно и солнечно. И я должна быть на седьмом небе в ожидании вечера со своим уже три года как парнем, но мысль об этом наполняет меня лишь ужасом. Я здесь, одна в этой квартире, одна на этой двуспальной кровати на другом конце света, и отдала бы все на свете за то, чтобы рядом оказался симпатичный взъерошенный серфер.

А не Джеймс.

Наконец музыка из наушников начинает тянуться все медленнее, и я сдаюсь, понимая, что батарейкам пришел каюк. Надо будет позже купить новые. Я совсем разбита. Ставлю будильник на три часа сна, переодеваюсь в удобную пижаму и забираюсь под одеяло.

Будит меня звонок домашнего телефона. Я так устала, будто в меня песка насыпали. Шарю по тумбочке в поисках трубки и хриплю: 

— Алло? 

— Привет, детка. — Джеймс. — Спишь? 

— М-м-м… — От усталости я едва могу говорить. 

— Вставай-вставай. Сейчас выспишься, потом вечером не заснешь. 

— М-м-м… 

— Послушай. Я сегодня немного задержусь — в полшестого встреча с начальником. Не мог ему отказать. Так что буду дома где-то около восьми. Хочешь, прикуплю чего по дороге? Или закажем с доставкой?