Ещё один шанс (СИ) - "Miss Spring" Страница 36

— Ты приехала к ней? — она замотала головой:

— В командировку.

— Как ты? Как живёшь? Семья, дети?

— Семья, дети. — соврала девушка: — Работа. У меня своё архитектурное бюро.

— Архитектурное? — удивился Романов: — Как тебя после нашего иняза, в архитектуру занесло?

— Долгая история. А ты как? Работаешь, конечно, здесь? — спросила Александра, стараясь не смотреть в его глаза. Боль и так разрывала изнутри всё, что можно, и мысленно она молила лишь об одном: чтобы Ирина скорее вышла с заседания.

— Да, работаю… — как-то неуверенно ответил он.

— Тоже семья, дети?

— Двое.

— А мама как? Всё так же руководит?

— Мама умерла. Год уже как.

— Соболезную. — произнесла Саша и отвела взгляд в окно.

В этот момент, дверь кафедры распахнулась и оттуда начали выходить преподаватели.

— Сашка, прости, я задержалась! — Измайлова подошла к ним.

— Мы пойдём. Прощай. — рассеянно сказала архитектор, быстро глянув на Дениса.

— Саш, ты надолго в Ростов? — внезапно спросил он.

— Завтра улетаю. Прощай. — твёрдо ответила Арсеньева и взяв Ирину за руку, направилась к выходу.

* Прио́кско-Терра́сный госуда́рственный приро́дный биосфе́рный запове́дник и́мени Михаи́ла Забло́цкого — особо охраняемая природная территория Российской Федерации. Расположен на левом берегу Оки, в Серпуховском районе Московской области. Единственный государственный природный заповедник на территории Московской области. Входит во Всемирную сеть биосферных резерватов ЮНЕСКО.

Глава 14

Пока Александра была в отъезде, Мещерскому скучать не пришлось: в гости, на несколько дней приехал Глеб. Встреча с братом была невероятно радостной и тёплой. Они долго и много разговаривали обо всём на свете, восполняя то время, которое они провели в дали друг от друга, общаясь лишь по скайпу.

Алексей долго думал, прежде чем решиться на откровение с братом по поводу Александры, и всё же рассказал ему всё и честно, поделившись своими переживаниями.

— Ты же знаешь, как я отношусь к женщинам… Для меня они не более, чем разнообразие в постели, и только. — сказал Мещерский-старший.

— Конечно знаю. Твой список разве со списком Дон Жуана не может конкурировать… — усмехнулся Глеб.

— А с этой девочкой всё как-то иначе. Не получается, как под копирку! Хотел развлечься, закрутить лёгкий, ничего не значащий романчик на время реализации проекта, но, прогадал. Она какая-то неправильная женщина! Ей ничего не нужно, ничем не возьмёшь.

— Неужели есть кто-то способный противостоять твоим чарам?! — воскликнул младший брат: — Я буду аплодировать ей стоя!

— Знаешь, мне как-то наш дед сказал: «Однажды, если повезёт, ты встретишь единственную женщину в своей жизни. На первый взгляд в ней не будет ничего особенного. Потом ты её узнаешь. Возможно не сразу. Но ты увидишь её или заплаканную, или сонную, или болеющую, увидишь родинку на ноге… И поймёшь, что это твоё, родное. И всё, пропадёшь». — вспомнил Алексей.

— Красиво, романтично, но как-то на реальность то не тянет…

— Я тоже думал, сочиняет дед. А увидел Сашку спящей, увидел как бледнеет от боли, когда вёз её в больницу и выяснилось, что всё могло закончится летальным исходом, увидел как она плачет… И понял, что, кажется не придумывал дед.

— Слушай, ну я тебя не узнаю, старший товарищ! — улыбаясь, всплеснул руками Мещерский-младший: — Что она с тобой сделала вообще? Не женщина, а колдунья, в самом деле! Ты только не говори мне, что влюбился! Не поверю!

— Да нет, всё гораздо хуже… Я полюбил её. Взбаламошную, непослушную, вредную, безразличную ко всему Сашку. И что мне делать с этой любовью я не знаю. У меня такое впервые за всю жизнь. Я перед ней себя чувствую мальчишкой. Готов на любые откровения, на любые поступки… Но ей это всё не нужно!

— Слушай, не поздновато ли вы встретились? Сколько ей там? Тридцать?

— Двадцать девять. — отпив вино, ответил Алексей.

— Двадцать один год разницы! Не пробовал повзрослее найти объект для любви?

— Да плевать мне, сколько у нас разницы! Ты понимаешь, когда встречаешь своего человека, эти вещи все становятся незначительными, мельчают… И как странно это чувствовать, прожив почти пол века вот так, без любви.

— Поразительно… Я думал у тебя это в крови: быть вот таким, легкомысленным, что ли… Уж прости, старший товарищ. — усмехнулся Глеб.

— На правду не обижаются. Тем более от тебя, мало́й. Я тоже так думал. Я таким и был, а может и есть… И ты сильно смягчил, когда ограничился одним легкомыслием. А вообще, знаешь, размышлял я тут в последние дни много, и понял: Сашка, она ведь другая. Везёт по жизни какую-то свою, неподъемную ношу, не сетуя, не жалуясь, не потеряв при этом себя… В ней столько света, любви. Она может быть и сама не знает, сколько. Ни на кого не похожа, ничего из себя не строит, высказывает мне в лицо всё, что думает… Может нам действительно не надо быть вместе? Мы такие разные. Смогу ли я сделать её счастливой?

— Что-то ты загнул, брат, не туда. То люблю не могу, то не надо быть вместе, при том, что никто ещё не дал тебе гарантий, что она вообще когда-либо согласится быть твоей. С такими женщинами, знаешь ли, трудно. И можешь забыть о том, что «Мещерскому никто не отказывает». Но хватит заниматься самобичеванием.

— Да это не самобичевание, а голая правда жизни. Я себя с женщинами вёл всегда, как циничная сволочь и без зазрения совести менял их, по настроению. Я просто привык, что любая из них будет счастлива провести со мной, даже несколько дней своей жизни! Если я делал красивые жесты, оказывал помощь в каких-то вопросах, они немедленно телепортировались ко мне в постель! В бизнесе я вообще не считался ни с кем. Хотя, там иначе и не выживешь… Но тем не менее. Да вообще, если так оглянуться, посмотреть, то ничего хорошего я не сделал и осчастливить никого не смог. Стоит ли надеяться, что такое светлое создание как Саша полюбит меня? Мне кажется, ответ очевиден. — высказался Мещерский-старший, который с каждым днём всё больше терял веру в то, что от Александры можно ждать ответных чувств.

— Ты у неё сначала спроси. И вообще, здесь нужно только время. Ты уже сделал очень многое для того, чтобы она увидела тебя другим.

После того, как Арсеньева случайно столкнулась со своим прошлым в стенах альма-матер, она уже не видела и не понимала того, что происходило вокруг. Отвечала невпопад на вопросы Иры, делала вид, что слушает о чём та говорит, а мыслями была вновь и вновь там, в далёком прошлом.

Ночью не спалось. Саша спустилась в бар отеля и заказала коньяк. События, произошедшие одиннадцать лет назад, проплывали перед глазами словно кадры старого кино. Она давно похоронила их в себе, не давала права вспоминать, думать об этом, но теперь всё оказалось сложнее. Когда лицом к лицу сталкиваешься с тем, о ком запрещала помнить, с тем, кто не давал покоя душе и сердцу, всё обращается в прах.

«Да, Саш, не думала ты, что будет так больно…» — мысленно сказала сама себе девушка. От этой боли, которую принесла встреча с давно минувшим, хотелось лезть на стенку, выть, кричать… Ну почему так? Зачем? Столько лет она бежала от всего, что произошло, как от настигающего артобстрела и думала, что приуспела, пока не попала назад. Как будто бы по кольцу бесконечности… Всё вернулось к исходной точке. Неужели выхода нет?

Она так старательно забывала, стирала из памяти всё, что мешало нормально дышать, миллиметровыми шагами двигалась к тому, чтобы создать новую себя и что теперь? Зачем была эта встреча, это дежавю?

У Александры не было ответов. Только боль. Всепоглощающая, сумасшедшая боль, с которой справляться не было сил.

Она почти не помнила следующий день: как покидала Ростов, когда такси уносило её мимо мелькающих, знакомых зданий, а затем аэропорт, гул самолёта, заводящего двигатели и то, как её прошлое оставалось где-то там, на Земле, уменьшаясь и уменьшаясь, как игрушечный замок… Не помнила, как её встретила Вика. И Саша, будто на автопилоте отвечала на все вопросы подруги, а потом обнимала сына, ожидающего подарков, которые мама привезла из командировки.