Я (не) тебя (СИ) - Ильина Оксана Александровна "oksana.il" Страница 36

— Сорок тысяч, — подняла руку женщина.

— Сорок пять, — перебил мужчина. И понеслось.

— Пятьдесят.

— Пятьдесят пять.

— Пятьдесят восемь.

— Шестьдесят тысяч.

Они что издеваются? Что-то сегодня одни скупердяи. Сколько можно мелочиться.

— Сто тысяч, — подняла руку, не выдержав, я.

— Сто пять, — перебила женщина.

— Сто десять.

— Сто пятьдесят, — подняла цену я.

— Сто шестьдесят, — активировался пожилой мужичок.

— Сто семьдесят! — снова женщина.

— Двести! — подняла руку я. Зал притих, видимо никто не собирался выкладывать такие деньги за безделушку.

— Двести тысяч раз. Двести тысяч два…

— Триста тысяч, — перебил аукциониста, до боли знакомый голос. Я нашла глазами Тёму, он улыбнулся мне уголками губ. Хорошо поиграем!

— Триста пятьдесят! — приняла вызов я. Ответ не заставил долго ждать.

— Четыреста! — поднял руку Артём.

— Четыреста пятьдесят! — снова перебила я. Больше никто не решил вступить в торги. Я, конечно, понимала что это огромная сумма. Но не могла ему уступить. Как и он мене.

— Пятьсот тысяч, — каждое его слово отдавалось в моём сердце. Я решила потянуть время. Гости шушукались, видимо обсуждая нас.

— Шестьсот, — в игру вступил молодой мужчина. И улыбнулся мне.

— Шестьсот пятьдесят, — не уступил Тёма.

— Семьсот, — снова я. Придётся помириться с папой. Скажу, что он щедро инвестировал в мой фонд.

— Семьсот пятьдесят, — поднял руку тот же незнакомый мужчина.

— Восемьсот, — не унимался Тёма.

— Восемьсот пятьдесят, — в последний раз произнесла я. Артём точно не уступит мне, а я не готова отдавать миллион за это колье. Мужчины продолжили без меня. Это словесный бой, кто кого круче. В итоге Артём приобрёл колье за миллион сто. Конечно, оно стоило в десятки дешевле. Но в этом и заключается суть аукциона. Позже я тоже выкупила довольно милые часики, как раз подарю маме на Новый Год, она любит подобные вещи. И плевать, что они обошлись слишком дорого.

— Привет, — раздался сзади голос Артёма. Я вздрогнула от неожиданности.

— Привет, — тихо сказала я, пытаясь скрыть волнение.

— Как настроение? — непринуждённо спросил он.

— Отличное, — соврала я. На самом деле пыталась абстрагироваться от окружающих, и в сторонке тихо потягивала шампанское.

— Что один? — как бы между делом спросила я.

— Я с кем должен быть? — странно посмотрел на меня.

— Ну, с девушкой, например. Кажется Соня? — я отлично помнила её имя. Мы знакомились, на одном из подобных мероприятий.

Я ожидала увидеть, очередную размалёванную барби, с силиконовыми губами и грудью. Сама не знаю, почему вбила это себе в голову. Хотя прекрасно знала, что Тёма никогда не обратит внимания на подобный экземпляр. Наверное, так успокаивала себя.

Когда увидела её, удивилась, даже можно сказать растерялась. Красивая девушка. Натуральная. Даже её дорогое платье, прическа и макияж, который явно наносил визажист, не могли скрыть природную красоту. Именно скрыть, а не подчеркнуть. Потому что сейчас девушки наносят на себя тоны косметика, создавая на своей голове новое, чужое лицо. Не думая, что однажды все равно придется смыть этот грим, иначе не назовешь. А Соня не была такой, это чувствовалось сразу. Знакомство со мной её явно выбило из колеи. Наверное, другая на моём месте шипела от злости, но я не смогла возненавидеть её. Девушка наоборот располагала к себе, отсутствием высокомерия. Она не смотрела свысока, и не плескалась ядом, что увела Артёма у меня. Мне показалось, что в её глазах промелькнуло сожаление или даже вина.

Я не считала её виноватой. Виноват мужчина, ведь он связан отношениями, и должен нести ответственность. Только не в тех случаях, когда девушка беспринципно лезет в постель к женатому, прекрасно зная об этом. Тогда виноваты оба. Это вызывает омерзение, отсутствие совести поражает меня. Но и этим уже сейчас никого не удивишь.

Тогда я хотела дать Соне совет по поводу Артёма. Хотела сказать, что Тёма не умеет говорить о чувствах и с трудом признаёт ошибки. На это есть свои причины. Его тяжёлое детство сказалось, и повлияло на восприятие мира. И хотя он никак не показывает этого, но воспринимает людей в штыки. Я не успела закончить, подошёл Артём и по-хозяйски положил руку на её плечи. Моё сердце на пару секунд перестало биться. Он как-то странно смотрел на девушку, словно боялся, что она вот-вот исчезнет. Мне кажется, подобного я раньше не видела в его глазах.

— У меня нет девушки, — ответил отстранённо Тёма. А я вздрогнула, погружённая в свои мысли не заметила как пауза, затянулась. Почему нет девушки? А как же Соня? Неужели расстались после всего?

— Извини, не знала, что вы разошлись, — да и вообще откуда я могла знать?

— А ты почему одна? — безразлично спросил Тёма.

— Муж не смог прийти, а пятерых детей с родителями оставила, — пошутила я, он лишь усмехнулся. — Я отправляла тебе отчёты по фонду, ты получил?

— Да, получил.

— Но ты так и не прислал подписанные документы? — мне действительно требовались эти документы для квартального отчёта, но он целый месяц тянул. А я все не решалась позвонить.

— Закружился, завезу на днях, — пожал он плечами.

— Надеюсь, не забудешь!

— У тебя нет моего номера? — спросил грубовато Артём. Затаила дыхание. Тихо ответила:

— Есть.

— Ну, так позвони, напомни, — снова эта его непроницаемость. Я разозлилась.

— Тём, не забывай, это не только мой фонд. И ты несешь такую же ответственность, если вообще понимаешь что это такое, — пожалела о последних словах. Но сказанное уже не вернешь. Порой мы неосознанно хотим сделать больно и режим по не зажившим ранам. Но я не хотела сейчас задеть Тёму. Или все же хотела?

Его глаза полыхнули злостью. Мне кажется, он сжал челюсти. Но быстро совладал с собой.

— Документы будут! До встречи! — он отсалютовал мне бокалом и ушёл.

Я знала, что задела Артёма. Знала, что эти слова резанули по душе. Но вовремя не прикусила язык. Порой детские травмы не заживают никогда. Для Тёмы ответственность понятие растяжимое. Ведь когда-то никто не хотел отвечать за мальчика инвалида.

Стоило только папе узнать, что я встречаюсь с Артёмом, как сразу навел справки о нем. Я тогда ничего не знала про Тёму. Он не рассказывал про семью, про детство, будто он только начал жить, а до этого ничего не было. Семьи не было, дома не было, детства не было. И оказалось, правда, не было. Мне тогда стало не по себе, от того что расспрашивала про это, а он молчал и словно замыкался в себе.

Папа накопал достаточно информации, вернее не папа, а мой дядя из ФСБ. И для папы этой информации хватило, он как-то сразу проникся к Артёму. А для меня появилось куча новых вопросов. Как Тема, которого я знаю сейчас, мог быть, когда-то инвалидом? Как имея огромное состояние, оказался в детском доме? Я думала у него обеспеченные родители, и он с ними просто в ссоре. А оказалось все куда более трагично.

В три года Артём с родителями попал в аварию. Отец погиб на месте, мама долго была в реанимации, но не смогла выкарабкаться. А маленький Тема чудом выжил. Но получил серьёзную травму позвоночника. После нескольких операций тело начало боле мнение функционировать. Но он не мог ходить. Я была в ужасе, когда узнала. Но хотела знать больше. Как он справился, как прошло его детство в детском доме? Помчалась в интернат. Но оказалось, он там долго не пробыл, так как родственников не нашлось, мальчика сироту отправили в детский дом.

За деньги люди готовы выложить любую информацию, главное правильно заплатить. У каждого своя цена. Директриса сразу мне не понравилась. От неё не веяло безумной любовью к детям, а лишь корыстью. Но после того как я протянула ей конверт, сразу разговорилась.

— Помню вашего мальчика. Как не помнить то, не так много здесь было детей инвалидов, — меня сразу разозлили её слова. Она говорила с пренебрежением, словно не, о ребёнке, а о каком-то раненом зверьке. — Я сразу сказала, что в нашем детском доме ему не место, он у нас не оборудован для таких детей. И медицинской помощи нет специализированной. Но им, то нужно было куда-нибудь сбагрить мальчишку. Вот и повесили на мою голову. Он то толком не отошёл от больницы. Орал, стонал, а что я могу сделать на обезболивающем держать ребёнка? Детей всех мне пугал, спать им не давал воем своим, — мне казалась, что я прибью сейчас эту мерзавку. Будто Артём сам виноват в тех бедах. Не могла больше слушать её жалобы. Сказав всего доброго, пошла на выход. Почти у дверей полы мыла уборщица. Решила спросить у неё, давно она здесь работает.