Непорочная - Слава Доронина Страница 36

Словно завороженная, наблюдаю за ним, хотя следовало бы отвести глаза. Паршивец идеально сложен. Даже мой укус на ключице ему идет.

— Проведем день здесь, а завтра вернемся в город, — твердо говорит Леон.

— И зачем ты мне это сообщаешь? А, постой… у меня впереди несколько часов и целая ночь, чтобы добиться твоего расположения и перевода из ранга «девочка на день» в постоянные любовницы?

Он шумно вздыхает. Приближается вплотную и склоняется надо мной, будто хочет поцеловать, но вместо этого дергает мое полотенце и плотоядно смотрит на грудь, словно собирается ее сожрать.

— Лучше не начинай. Твои протесты меня заводят. — Леон сжимает зубами сосок и ныряет холодной ладонью мне между бедер.

Вскрикиваю от неожиданности и хватаю его за плечи, пытаясь остановить, но Дамианис продолжает посасывать мою грудь и гладить пальцами нежную плоть. Усмиряет в несколько касаний, словно умелый дрессировщик. Ласкает клитор, выписывая на нем невесомые круги. Я дергаюсь в унисон каждому его движению и со вздохом смыкаю веки.

Неужели проклятое тело теперь всегда будет так реагировать на мерзавца? Нет, не позволю! Тяну Леона за волосы и делаю то, чего жажду со вчерашней ночи. Оставляю след зубов на второй его ключице.

Котяра с шипением сжимает мою шею. Наши взгляды встречаются. Его — темный с поволокой, а мой — не знаю какой. Наверное, в моих глазах опять вызов.

— Ты пожестче, как я понимаю, любишь, да? — произносит Леон с выразительной потребностью.

— У меня там все очень чувствительно после вчерашнего и болит, — выпаливаю зло. — Ты бы не мог перестать меня мучить? Если слов не понимаешь, приходится физически воздействовать.

Целую вечность мы смотрим друг на друга, а потом Леон убирает руки.

— Буду ждать тебя внизу. Позавтракаем и спустимся к озеру.

Он выходит из ванной, и я напряженно выдыхаю.

Даже не знаю, что лучше. Чтобы Леон трогал или чтобы оставил в покое. Внизу все огнем горит и требует немедленного продолжения.

Наверное, я близка к сумасшествию. Не понимаю, как может восхищать наглость и неконтролируемая сила в человеке, но в Леоне это почему-то нравится.

Прохладный душ помогает прийти в себя. Я насухо вытираюсь и иду посмотреть, что выжило из одежды. Оказывается, все. Кроме трусов.

Сначала думаю остаться в кровати, а потом решаю не испытывать терпение хищной зверюги и спускаюсь вниз.

Леон стоит у плиты.

— Обезболивающее в аптечке, — сообщает он, бросив на меня беглый взгляд. — Первый шкаф, справа от тебя. Завтрак почти готов.

— Какой заботливый... — ерничаю я.

— Ради тебя сделал исключение. Обычно я не готовлю.

— Вот это привилегии!

Леон ставит тарелки на стол. Сам достает аптечку и наливает в стакан воды.

— Садись, — кивает на стул.

— Извини, сегодня я буду есть стоя. Не уверена, что теперь смогу сидеть…

— Ну ты уж как-нибудь попробуй, — улыбается он. — Или можем закрепить результат. Клин клином вышибают? Так говорят?

— Это вместо романтического ужина? — Окидываю взглядом тарелки. — Незабываемые остались впечатления. Спасибо, — вымучиваю что-то отдаленно похожее на улыбку.

— Давай не будем по новой про твою невинность и ненависть. Я в курсе. Причем два раза.

Голос Леона слишком резонирует с выражением доброжелательности на лице.

— Мы хотя бы предохранялись?

— Да. Прерванным половым актом.

Мысли разбегаются, словно испуганные тараканы. Я не была готова к такому ответу. Только нежелательных последствий не хватало. Пытаюсь посчитать день цикла, но в голове сумятица.

— Ешь, и прогуляемся. Здесь красивые места.

Но я не хочу есть, не хочу никуда идти. Хочу выпить таблетку и забраться под одеяло. Возможно, чуть-чуть поплакать. Но разве мне позволят подобное?

Молча ем завтрак, запиваю таблетку водой и выхожу на улицу, где уже ждет Леон. Без белья не особо уютно, но вскоре начинает действовать обезболивающее и возникший дискомфорт сглаживается. Даже настроение появляется, когда мы доходим до беседки с лежаками, откуда открывается потрясающий вид на озеро и лес.

Вокруг тишина. В воздухе пахнет дождем. Я ощущаю что-то сродни умиротворению и восторгу. Если бы не присутствие Дамианиса и его мрачность.

— Что-то серьезное произошло? — спрашиваю, проанализировав вчерашнюю ночь и сегодняшнее утро.

В ответ ни слова.

Я поворачиваюсь к Дамианису. Он лежит рядом, закрыв глаза. Странно видеть его не за компьютером и даже без телефона. Мобильник Леон оставил в доме. Случайно или умышленно, не знаю.

— Почти три недели ты меня не трогал, мы вроде как договорились, что ты дашь мне время, а вчера планы резко изменились. Ты не сдержался. Это из-за проблем? Или я где-то допустила ошибку?

Леон продолжает молчать, чем безумно нервирует.

— Почему мы не предохранялись? — не оставляю попыток услышать ответ хоть на какой-нибудь из вопросов. — Мне показалось, у тебя серьезный пунктик на этот счет.

— По-хорошему, тебя бы сейчас выебать, но ведь всю округу распугаешь своими воплями.

Сознание оглушительно орет, чтобы заткнулась, но проблема в том, что я не хочу молчать. Леон оказался прав на мой счет. Мириться с ролью бездушной игрушки — это не про меня. С моим мнением придется считаться, если Дамианис рассчитывает оставить меня рядом с собой.

— Это совершенно не то, что хотелось бы услышать. Я задала вопрос про предохранение.

— Надо было заехать в аптеку, но я потерял над собой контроль. Покажешься гинекологу, как вернемся, подберете контрацептив, — говорит Леон с таким убийственным спокойствием, что волна ненависти и негодования опять поднимается и топит меня с головой.

— Кто такая Ксанта? Если что, я отработала авансом все твои откровения. Наперед.

Дамианис приподнимает уголки губ, но это даже не намек на улыбку.

— Я хочу подробности, — настаиваю.

— Без Ванессы не обошлось?

— Не обошлось.

Опускаю глаза на свои руки — они дрожат. И явно не от холода. Меня кроет от эмоций.

— Мы с Ксантой познакомились в детдоме, вместе выросли, — начинает Леон, когда я уже и не надеюсь услышать от него хоть какие-то объяснения. — У нас были общие планы, цели, мечты. Я много трудился и стал зарабатывать хорошие деньги, изо всех сил стремясь выбиться в люди. Получилось. Но однажды провел