(Не) примерное поведение (СИ) - "Luna Gold" Страница 37

— Я понимаю… — безбожно врала. Ничего я не понимала. Но решила взять позицию выжидания, потом разберусь.

— Мы настаиваем на нахождении в клинике, пока полностью не проведем все исследования.

— А память… Она вернётся? — доктор слегка смутился и отвёл глаза.

— Если честно, то никто не может дать вам гарантий. Да и я не возьмусь, что-то обещать. Может вернуться, может нет, может проясниться какие-то моменты, а может… Ну, вы понимаете.

Я понимала… Вот это я очень хорошо поняла. Никаких гарантий и полная неизвестность. Но не хотелось верить, что куски из моей жизни будут вырезаны, забыты навсегда. Тут я вспомнила, интересующий меня вопрос.

— А что за повязки на моем лице? Что произошло?

— Это вам расскажет ваш жених, но хочу вас уверить, ничего страшного нет. Было много рваных ран и рассечений, но наши лучшие хирурги проделали огромную работу, принимая во внимание, что вы девушка. Швы совсем будет не видно, конечно не сразу. Но все будет хорошо… А бинты? Так это лечебные мази, повязка для удобства, чтобы не смазалось ничего. Мы колим вам ещё и разного рода витамины, так что заживление происходит в ускоренных темпах и повязки можно будет снять уже через пару дней.

Все было несомненно интересно, но я зависла на слове «жених». Так значит мой? Он и правда мой…

— Сейчас я оставлю вас, но если у вас возникнуть другие вопросы, то буду рад помочь. А пока, у меня обход. Мы встретимся с вами в два часа.

— Доктор, а у меня вопрос, — застала я врача уже направляющегося к выходу. — Сколько я уже здесь?

Мужчина средних лет тяжело вздохнул и посмотрел на меня решаясь, стоит раскрывать мне эту информацию или все таки нет.

— Неделя, — и он вышел из моей палаты. Я оглушенная услышанным, осталась сидеть и задумчиво пялиться на дверь. Вот так дела. Неделя! Это много.

— Привет, — услышав приятный бархатный голос, я будто отмерла. Так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, что в палату зашли. Мой… вроде бы как жених. И тут же голову прострелили видения, как мы лежим на кровати и он немного неуверенным голосом спрашивает меня: буду ли я жить с ним, буду ли его женой и такие нежные поцелуи, после моего согласия. Шквал эмоций и приятных воспоминаний закрутился внутри водоворотом, разлетелся по всему телу и осел где-то внизу живота. Ого, вот это реакция на простое привет. Мое лицо тронула улыбка, хотя этого и не было видно за многочисленными повязками и бинтами. О боже, вот это я сейчас страшно выгляжу… я отвернулась к окну, не желая чтобы он смотрел на меня всю перебинтованную.

Долю секунды сохранялась тишина, я уже подумала что он ушёл, но тёплые большие руки приобняли меня со спины. Тело ответило мелкими, разбежавшимися повсюду мурашками, изо рта вырвался стон, то ли от неожиданности, то ли от наслаждения.

— Ира, малышка, я тебя люблю! Мы все переживём. Просто позволь мне быть рядом.

— Я помню нас, тебя. Точнее, только начинаю вспоминать. Я знаю, что ты мне дорог, но… это пока все. Многое я не помню, а хочу вспомнить.

— Ты обязательно все вспомнишь, родная. Я помогу, а если нет, то мы сделаем новые воспоминания, лучше чем прежние. Ты согласна?

Вместо ответа, я прижалась к нему и глубоко вздохнула полной грудью, казалось, что-то не давало мне до сих пор дышать, а теперь просто исчезло, растворилось. Аромат родного человека, окутал и успокоил. Забота, оказалась самым действенным лекарством. А память стала подкидывать новые образы, где мне было также хорошо и спокойно, как сейчас. И везде был он- мой мужчина, Натан.

— Натан!?!

— А!?

— Что произошло? — почувствовала, как все его мышцы напряглись и будто стали из металла. Вот это да… Что же такое могло случиться, что такой простой вопрос вызывает такую реакцию моего любимого. Да, я вспомнила, что люблю этого красивого, немного уставшего и небритого мужчину, с такими глубокими глазами, в которых я просто растворяюсь и тону.

— Можно, я расскажу тебе все в другое раз? Сейчас, я так рад что ты жива и пришла в себя, что ранние события не важны для меня. И обещаю, мы вернёмся к этому. Хорошо?

— Ладно, — только и произнесла я. Грустить мне совсем сейчас не хотелось.

— Ир!?! Мне нужно что-то тебе сказать.

— Что? — неуверенно отстранилась я.

— Я не знаю как ты на это отреагируешь, но я привёз Киру сюда, она очень скучает и хочет тебя увидеть. Я познакомил ее с твоей бабулей, — он опустил глаза и несмело продолжил. — Ну, и сам познакомился с твоей бабулей. Когда ты скажешь, что готова и нам можно тебя навестить, я сразу привезу их.

Открыла рот от удивления, неужели такие мужчины реально существуют? Слов нет описать какие. Заботливые, любящие и все понимающие. А вот он, такой и он- мой. Даже такую страшную, на больничной кровати, всю перемотанную и не особо прекрасную, он держит в своих объятиях и целует мои руки. Он и правда, обцеловал уже все мои пальчики, теперь пришла очередь ладошек, что будет дальше? А дальше, я попаду под раздачу самых сладких поцелуев на свете. Если бы я могла видеть своё лицо в этот момент, то обнаружила, что оно пунцовое, но мне повезло, его не видел никто. А мозг все заполняли и заполняли очень откровенные и эротические образы, со мной и Натаном в главных ролях. И вот теперь пойми, это фантазии или обрывки воспоминаний. Такие яркие картинки, что мое дыхание сбилось, какой ужас, я только пришла в себя, а уже думаю, как уложу этого красавчика на лопатки и стану вытворять всякие пошлости с ним. Прям извращённые мысли какие-то, немного отстранилась, чтобы окончательно не помутиться рассудком. И поспешила ответить.

— Врач сказал, что на днях можно будет снять повязки, я безумно скучаю, но боюсь напугать Киру. Она ведь ещё маленькая, может не понять и разнервничаться, что это с ее мамой.

— Я понял, так и думал, поэтому приготовил пока небольшую замену, — Натан полез в карман джинс и вытащил телефон. Так мы сидели и смотрели видео моей малышки. Как же я соскучилась. Кира болтала с экрана, моя бабуля была тоже в кадре. Они ели блинчики с вареньем и улыбались. По щекам полились маленькие струйки соленых слез. Душа наполнилась счастьем и крепкие объятия любимого давали четкую уверенность, что все будет хорошо.

Глава 39 Натан

Говорят: "все, что не происходит, происходит к лучшему". Раньше я не придавал этому значения. Думал, что за бред? Неужели, необходимо страдать, чтобы потом обрести счастье? Или потерять все? Это что хорошо? К какому такому лучшему все эти провалы, разорения, травмы и другие неприятные события? Думал, что это старое выражение нуждается в корректировке. Но в нашем случае, это несомненно правда и подходит, как никогда. Потеря памяти Ирины, скорее благодать, чем ужас. Меня она вроде начала вспоминать, а … И не надо. Если меня не вспомнит, я завоюю ее сердце вновь. Приложу все усилия. Значит так надо, значит это правильно.

Вышел из больницы, впервые за неделю вздохнул полной грудью. Хорошо! Нет уже того мороза, нет метели, да и холод отступил. Стемнело и я, наконец-то, позволил себе расслабиться и поехать хотя бы помыться. Конечно, ещё не лето, да и не весна, но такого кошмара, что творился на прошлой недели, уже нет. Снег больше не срывается огромными хлопьями с неба, а сугробы потихоньку таят. В душе, будто тоже потеплело. Напряжение прошедшей недели, начало отступать. Сел в машину, взятую напрокат и не мог собраться с мыслями. Ира пришла в себя! Я очень рад, просто счастлив.

Воспоминания накатили словно волны бушующего океана, разлились по всему телу остатками страха и боли, что до сих пор сидели во мне от пережитого. И я опять окунулся в переживания минувшей недели.

Тогда, там….Я думал, что потерял ее, когда увидел, что он бьёт её, с такой жестокостью, будто перед ним не живой человек, а какая-то вещь… когда увидел нож в его руках… Ирина, моя маленькая, хрупкая девочка и этот урод, что с искаженным от ярости лицом, калечил моё сокровище… Конечно, она строптивая и умеет сбрызнуть, но так выйти из себя, это надо быть нездоровым на всю голову. Меня будто не стало в тот момент, а на свободу вырвался зверь. Он рвал и метал. Я не заметил, как оказался за спиной этого урода. Отшвырнул его словно мешок в сторону. Проверил пульс, но не успел понять жива она или нет. Меня сбили и повалили в ближайший сугроб, но только для того, чтобы потом отшвырнуть в дерево.