Развод. Не бывшие (СИ) - Адалин Черно Страница 37

Он производит поистине устрашающее впечатление. А еще этот костюм. Как упакованная горилла, честное слово. Я бы тоже забрала детей и ушла, так что к тем, кто так и сделал — ноль процентов осуждения. И все же мне бы хотелось, чтобы помимо нас на площадке были и другие люди. Так создается ощущение, что нас не поместили в вакуум, и мы по-прежнему находимся в социуме.

— Все плохо, да? — хмыкает Рустам.

— Все понимают, что вы — телохранитель.

— И бегут?

— И бегут. Подсознательно чувствуют опасность.

— Понял.

— Ваши ребята, кстати, профессионалы. Сколько ни пытаюсь их высмотреть — не вижу.

— Моя школа.

— Вас ведь Динар послал?

— Вы не знали?

Наверное, удивляется, что я только сейчас решила спросить. Но это действительно странно. Я вроде бы и знаю, кто, но хочется услышать подтверждение.

— Поздновато, да?

— Да уж поверьте. Если бы вы вот так с кем другими пошли, вас бы и забрать могли, знаете. Похитить там.

— Глупо с моей стороны?

— Очень, Ясмин Тимуровна. Но мы от Динара, не переживайте.

— Уже поздно переживать, даже если вы и не от него.

— И то верно.

— Вы где-то служили? — спрашиваю, пока Надя с ребятами резвятся в песке.

Мне нужно отвлечься от всего, что было вчера. От гнетущих мыслей, которые меня преследуют.

— Конечно. В горячих точках был. По лицу, что ли, не видно?

А ведь и правда видно. На правой скуле шрамы-рубцы, которые некогда наверняка были глубокими порезами. Их несколько, бугристые, но на вид не шероховатые, скорее мягкие. Чем-то похожи на тот, что у меня после кесарева.

— Капитаном был долгое время, но потом пошел в элитную охрану.

— Там сложно?

— Там несправедливо, — хмыкает. — Когда человек хочет бороться за добро, а вокруг всем лишь бы звания и бабок больше, работать сложно. Здесь легче. Кормят хорошо, особо ничего не требуют. И женщин, опять же, красивых много.

Не пойму, это Рустам комплимент мне делает или просто делится наблюдением? Если первое, то он никак не выказывает этого. Монотонно так проговаривает, словно вообще просто констатирует факт, что, наверное, так и есть. Все-таки субординация.

На какое-то время замолкаем. Я наблюдаю за детьми, радуюсь, что наконец ничем не связана, никакими обязательствами перед отцом и кем бы то ни было. Деньги на счету греют душу. Кто бы и что ни говорил, а их наличие сильно упрощает жизнь. По крайней мере мне не нужно думать, как прокормить детей и во что их одеть.

Звонок мобильного раздается неожиданно. На экране имя Артема. У меня мгновенно начинают гореть щеки, стоит только вспомнить, как сама вчера его поцеловала. Мне уже не двадцать, я взрослая, у меня есть дети и за плечами брак, но я так давно целовала кого-то, кроме мужа, что вчера все было по-новому. Волнительно, неопределенно, опасно даже. Мне казалось, я совершаю измену Динару, предаю его.

— Да.

— У тебя все в порядке? — спрашивает Артем взволнованным голосом.

— Да. А что?

— Я подумал, что из-за последних новостей о Динаре у тебя возникнут вопросы.

— Новостей? — непонимающе переспрашиваю.

— Да. Разве ты не в курсе, что Динара вчера вечером задержали, когда он уехал?

— Задержали? Но почему?

— Не знаю. Узнать это для тебя? — спрашивает. — Я в новостях прочитал, все об этом пишут.

Я за новостями как-то даже не слежу после того случая с Анной. Придерживаюсь мнения, что чем меньше я знаю, тем крепче сплю. Вот и сейчас. Стоит только узнать, что Динар в тюрьме, как сердце неприятно щемит.

— Узнай и позвони мне.

Закончив разговор, смотрю перед собой.

— Что-то случилось? — спрашивает Рустам.

— Динара задержали. Вы в курсе?

— Конечно, — кивает. — Он еще вчера мне позвонил. Вам ведь Артем звонил сейчас?

— Да, а что?

— Дело в том, что у нас строгая указка пресекать любые его попытки с вами увидеться.

— Что это значит? Он ведь мой адвокат.

— Такие указания поступили от…

— Динара, конечно! — выдаю недовольно.

Получается, он все-таки видел поцелуй вчера? Иначе бы зачем охране давать указания не пускать ко мне Артема? Как удобно! Изменил жене, а теперь, когда у нее появляется своя личная жизнь, пресечь ее на корню! Даже будучи в тюрьме, он не собирается меня отпускать!

Глава 40

Ясмин

У дома по возвращении, как и ожидалось, стоит автомобиль Артема, а он сам стоит, прислонившись к капоту. Зря я надеялась, что после разговора со мной Рустам перейдет на мою сторону и будет служить мне. Стоит лишь Артему сделать шаг в мою сторону, как передо мной высокой скалой вырастает Рустам.

— Не положено, — рапортует безэмоционально.

— В каком смысле не положено?

Лица Артема я видеть не могу, но хорошо слышу его тон. Высокомерный, наглый. Он словно поверить не может, что его ко мне не подпускают. Готова поспорить, в голове он уже придумал план, как нагнуть Рустама и увидеться со мной. Как-то ведь в свое время он приструнил моего отца.

Видимо, Артем пытается как-то обойти Рустама, потому что рядом со мной вырастают и те ребята, которые незаметно сопровождали нас все время. Меня с детьми окружают и провожают за ворота дома. Ни одна моя попытка как-то развернуться и посмотреть на Артема не увенчалась успехом. Да и что можно рассмотреть за широкими спинами мужчин, облаченных в костюмы?

Все, что мне остается — подчиняться. И не скажу, что это мне нравится. Отнюдь. Артем ведь действительно мой адвокат. Что, если этот случай с отцом Динар перевернет в свою пользу? Вытеснит из моей жизни Артема, готового помочь и схлестнуться в схватке с моим мужем, и продавит меня на отказ от развода?

Опасаясь этого, разворачиваюсь, чтобы выйти к Артему. Что, меня не выпустят, в самом деле?

Но меня и правда не выпускают. Сухое “не положено” звучит, наверное, раз в пятый, прежде чем я успокаиваюсь. И хочется наорать на этих ребят, но я понимаю, что если они кому-то и подчиняются, то только Рустаму. А он там, за воротами. Надеюсь, что просто беседует с Артемом, а не преподает ему урок за непослушание.

Внутри дома наматываю круги по гостиной. Детей забрала Елена и сейчас активно их развлекает. А я места себе не нахожу, потому что Динар в тюрьме, а Артема ко мне не подпускают.

Наконец телефон оживает входящим.

— Да, — чересчур радуюсь звонку своего адвоката.

Это ведь означает, что говорить он как минимум может.

— Что все это значит? — спрашивает Артем ледяным тоном. — Кто эти ебучие люди?

— Охрана, приставленная Динаром, — проговариваю с