Татьяна Тронина - Солнечная богиня Страница 37

Оставить подарок дома она не решилась, поскольку все сразу бы догадались, откуда он. Эмма Петровна ужасно рассердилась бы, а Викентий… Нет, лучше не устраивать лишних ссор.

Хватало и того, что уже который день подряд Эмма Петровна заводила долгий разговор на тему «мой сын достоин лучшего, и любая девушка была бы просто счастлива, что рядом с ней такой мужчина, а вот некоторые своего счастья не понимают…»

– …ну, так я к вам завтра еще зайду? – сказала дама, поглядев на часы. – Вы, Ольга Витальевна, удивительный специалист, еще ни один доктор не относился ко мне с таким вниманием!

– Да-да, конечно, заходите… – рассеянно произнесла Оля.

Дама ушла. Оля приняла еще нескольких пациентов, а потом, ближе к обеду, их поток иссяк.

– Душно как… – в кабинет, гремя ведром, заглянула техничка Кира Семеновна. – Кажись, гроза будет.

Оля подошла к окну.

В самом деле с востока надвигалась туча. «Надо торопиться… Зонтика-то у меня нет!»

Оля переоделась и выскочила в санаторный сад. Густой воздух, настоянный на аромате роз, буйно цветущих на клумбе, – такой липкий, тяжелый, сладкий, что каждый вдох давался с трудом. «Точно – грозы не миновать!»

Она махнула рукой охраннику, а за воротами вдруг нос к носу столкнулась с Павлом.

– Опять?! – сердито сказала она.

– Что опять?

– Опять ты преследуешь меня!

– Я не преследую, я… – он пятерней зачесал волосы назад. – Я сам не знаю, что со мной происходит!

– А я-то чем могу помочь? – раздраженно бросила Оля на ходу.

Сизая туча стремительно приближалась, даже птицы в кустах замолкли.

– Я должен тебе кое-что рассказать… Помнишь, мы катались на лодке, и я спросил про Дезире?..

– А, не можешь забыть свою первую любовь, – небрежно пожала плечами Оля. – Или Фаня являлась твоей первой любовью, а Дезире – была под номером два?

– При чем тут первая любовь! – с досадой произнес Павел. – Это было недавно – весной!

– Что? – Оля едва не споткнулась на узкой тропинке. Раздался первый раскат грома, и мурашки побежали у нее по спине. В животе похолодело, точно она проглотила целиком брикет мороженого.

– Пожалуйста, не убегай! – умоляюще произнес Павел, хватая Олю за плечи. Прикосновение его тяжелых, жестких ладоней…

– Не трогай меня! – взвизгнула Оля. – Что за дурацкая привычка…

Ей было так страшно, что она едва владела собой. Весной… Он сказал – «этой весной»?..

Туча стремительно поглотила солнце, и первые, крупные капли дождя упали на землю. Оля судорожно прикрыла голову маленькой сумочкой, впрочем, толку от сумочки не было никакого.

– Дождь…

– Да, дождь!..

Небо снова раскололось на две половинки, и через несколько мгновений загрохотало.

Не сговариваясь, Павел и Оля побежали к лесу, спрятались под раскидистым кленом.

– Вообще-то во время грозы нельзя стоять под деревьями…

– Нельзя? – задыхаясь, пробормотала Оля. – Ну, тогда иди туда, наружу…

Едва она произнесла эти слова, как с неба обрушился самый настоящий ливень. Стало темно.

Сначала клен еще сдерживал своими листьями потоки воды, но потом стало ясно, что от дождя все равно не спрячешься.

– Господи, господи… – с тоской произнесла Оля, смахивая с лица капли. – Какая я глупая! Надо было переждать там, на работе…

– Ничего! – Павел, уже совершенно мокрый, пытался хоть как-то прикрыть ее. – Июльский дождь – недолгий…

– Да ты у нас оптимист, – кисло заметила Оля. – Что ты там говорил про эту весну?

– Этой весной со мной произошла странная история, – громко, стараясь перекричать шум ливня, начал Павел. – В начале марта я увидел… увидел нищенку у дороги.

– Кого? – Вода текла у Оли по лицу, размывая тушь, капала с кончика носа, с подбородка, оранжевая майка и брюки потемнели, насквозь промокнув, и неприятно липли к телу. Но Оля перестала это замечать, потому что страх ее усилился. Сколько раз она ломала голову над тем, что же произошло с ней недавно, где она пропадала, и вот этот человек рядом упоминает о том времени! Совпадение?..

– Нищенку! Ну, вроде бомжа…

– И что?

– Я привел ее к себе домой!..

– Зачем?..

– Затем, что мне стало ее жалко!

– Ты извращенец? Кто же таскает к себе домой бомжей с улицы?..

Павел замолк на мгновение. Как объяснить ей те чувства, которые владели им тогда? Прочитать лекцию о картинах старинных мастеров? Рассказать о безмятежном взгляде, нежном овале лица странной незнакомки?..

– Я не знаю! – Он уже вымок до нитки. – Но я привел ее к себе. Отмыл, одел…

– Сам отмыл? – спросила Оля, глядя на него пронзительными, совершенно дикими глазами.

– Нет! У меня соседка, Бабаня… Баба Аня помогала!

Олю трясло, словно в лихорадке.

– Я не знаю, зачем я это слушаю… все эти гадости… – Она дрожащими руками достала из сумочки специальную салфетку для снятия макияжа и принялась тереть ею лицо, поскольку от туши щипало глаза. – И вообще в такую погоду надо пользоваться другой, водостойкой косметикой…

Заодно она стерла и помаду. Ее теперь уже не волновало, что она будет выглядеть бледной молью. Перед кем красоваться, перед этим типом?..

– Ну, а что потом?

– Она жила у меня. Почти два месяца! А потом… а потом она пропала.

– Как пропала?

– Очень просто, взяла и сбежала! Я ее искал и не нашел.

– А зачем ты мне все это рассказываешь, зачем? – закричала Оля, хотя уже знала, что эта история – о ней. Знала, но не хотела верить – до последнего!

– Я же сто раз говорил, ты на нее очень похожа!

– А как ее звали?

– Дезире! То есть она сама называла себя Дезире!

– Дезире… – с тоской прошептала Оля. Она плакала, но поскольку шел дождь, то сама не замечала этого. – Дезире…

– Ты что? – с ужасом спросил он. – Почему ты плачешь?

– Да убери ты свои руки! – Оля с яростью оттолкнула Павла. «Все ясно… Вот почему он пялился на меня с самого начала!.. И почему он, почему? Почему судьба привела меня именно к этому человеку!»

Самым неприятным было то, что она по-прежнему ничегошеньки не помнила – ни о Павле, ни о тех днях.

Мокрая, дрожащая, она стояла и рыдала, а вода хлюпала у нее в туфлях.

Павел не выдержал и обнял ее – так крепко, что она при всем желании не смогла бы вырваться. Но Оля и не думала в этот раз отталкивать его, она полностью отдалась своему горю.

– Это неправда… ты все придумал! Ты каким-то образом узнал мою историю и воспользовался этим… тебе Пал Палыч рассказал, да?

– Нет. А что… это была действительно… ты?

– Я, кто ж еще! Диссоциативная амнезия, если тебе это интересно!

– Что? – ошеломленно спросил он, проводя ладонью по ее мокрым волосам.

– Я, Паша, ничего не помню! Как в кино, можешь себе представить… – она попыталась засмеяться.

– Как же так?..

– Со мной случилось несчастье – я потеряла ребенка, которого очень ждала… – через силу принялась объяснять она. – Очень ждала! Ну а поскольку организм человека по-разному реагирует на стресс, со мной случилось это. В один прекрасный… прекрасный – в кавычках, конечно, – день я вышла из дома и потерялась в большом городе.

– И я тебя нашел…

– Ты меня нашел… – с тоской повторила она, уткнувшись лицом ему в грудь. – Но почему именно ты? В городе почти двенадцать миллионов человек или сколько там… а я попала к тебе!

– Совпадение… – пробормотал он.

– Это только в индийском кино бывают такие совпадения! – закричала она, все-таки вырвавшись из его объятий. Дождь стоял вокруг них стеклянной стеной, и дальше все терялось во мгле. – Тут что-то не так… Должна быть причина!

– Может быть, ты знала мой адрес?

– Да не знала я твоего адреса! – с досадой отмахнулась она. – Бред какой-то! Хотя…

– Что? Ну что?.. – беспокойно спросил он.

– Незадолго… незадолго до этих событий я говорила с Эммой Петровной. А она… она упомянула, что ты живешь в одном известном доме, и описала его… Сталинский дом с большими скульптурами, на бульварах…

– На Яузском бульваре, – машинально поправил он. – Собственно, я тебя там и увидел в первый раз, ты как раз сидела неподалеку от этих скульптур. Я так думаю, что слова твоей свекрови каким-то образом запечатлелись у тебя в голове и ты…

– Но почему именно ты?! – всхлипнула она.

– Я не самый плохой человек, поверь, – Павел попытался улыбнуться. – Может, тебе повезло, что я нашел тебя… Ведь неизвестно, что бы с тобой стало, если б я не встретил тебя!

– Может быть… – Она потихоньку начала успокаиваться, но вдруг новая мысль ошеломила ее. – Минутку… а что там было?

– Где?

– У тебя дома, где же еще! Что мы делали? Целых два месяца?

Павел посмотрел на ее бледное, даже белое лицо, по которому стекали ручейки, и ответил неуверенно: