Тамара Уманская - Граница. Таежный роман. Пожар Страница 38

Он шептал страстно, горячечно и сам верил в то, что говорил, и лицо его разглаживалось, менялось, становилось мягче.

— Пусть другой тебя целует. Пусть! Я слова не скажу, ничем тебя не попрекну. Светик мой…

И он заплакал, положив голову на казенное одеяло, и гладил себя по щеке Альбининой рукой, вымолив у судьбы эту ласку, эту жалость — какой ценой!

Марина и Галя молча сидели в том самом чистеньком кабинете, где, казалось, совсем недавно читали открытку Альбины и пили за женское счастье игристое шампанское из мензурок. За окном светало. Мир снова становился теплым, голубым и зеленым, словно не было этой ночью ни смерти, ни страдания, ни страха. Птицы завозились под окном, зачирикали и затрещали, обсуждая погоду и червяков.

— Он плачет, — сказала Марина. — Я хотела зайти, надо еще одну капельницу поставить, а он плачет… И разговаривает с ней. Даже не знаю… Так трогательно… Мне его жалко.

— Ну да! — буркнула Галя. — Жалко. Еще чего! Мучил-мучил, терзал-терзал, а теперь отчего же не поплакать?! Небось сам не ожидал, что так хорошо получится!

Марина покачала головой:

— Галя, ты иногда бываешь жестокой. Он ведь тоже человек.

Галина усмехнулась:

— Знаем мы, какой он человек. И не уговаривай. Он так убивается, потому что начальства боится. Ну еще бы! Жена полкового особиста руки на себя наложила. Скандал. Я не спорю, может, он и правда переживает из-за нее, а не из-за себя, да ведь это он сейчас плачет, а поправится Альбинка — он ей покажет, где раки зимуют. За все она заплатит. И за его слезы эти крокодиловы — тоже.

Она достала из кармашка блузки мятый листок и положила на стол — посередине, на то самое место, где пару дней назад лежала открытка от Альбины.

Марина осторожно взяла записку, развернула, пробежала глазами по строчкам. Изумленно взглянула на Галю, опустила глаза и прочитала еще раз.

— Откуда у тебя это?

— Ворон потерял. А я нашла, — хмуро пояснила Галя.

Марина недоверчиво покачала головой:

— Так прямо и потерял?

Галя усмехнулась:

— Ну почти… А зачем она ему? Мучить ее потом всю жизнь, глаза колоть? Ты бы видела, как он вокруг меня плясал с этой запиской, как орал! Наизусть уже выучил! Думаешь, Альбине приятно будет видеть, как он с этим к каждому суется и объясняет, какой он хороший, а Глинский плохой…

— Ну, каждому он вряд ли будет показывать, — неуверенно возразила Марина.

— Мне же показал. А мы с ним, сама понимаешь, не друзья.

Галя поставила на стол хирургический лоток, смяла записку и бросила бумажный комок в лоток.

— Подожди! — Марина вытащила комок, расправила, прочитала еще раз. — Как же так? Почему? Разве так можно? Я не понимаю…

Галя пожала плечами:

— Чего тут не понимать? Теперь, конечно, поздно — после драки кулаками не машут. Но, если хочешь, могу объяснить. Мой Жгут отправил на станцию Сережу на «газике», чтобы привезти и отвезти обратно Альбину. А твой Голощекин в последний момент заменил Сережку на этого Бондаренко. Голощекин что-то про него знает, и Бондаренко у него в шестерках ходит. Никита ведь любит про каждого что-нибудь знать. Потому что, когда знаешь, легче в кулаке держать. Что, ты за своим мужем не знала такого?

Марина зябко обхватила себя за плечи и понурила голову:

— Знала.

— У Бондаренко по пути машина заглохла. То есть это он говорит, что заглохла, а уж как там на самом деле было, я не ведаю. Факт тот, что они к поезду опоздали. Глинский уехал. А Голощекин в это время был на станции. Зачем? Он и проводил Глинского, прямо на поезд посадил. И что уж он ему сказал… Дело темное. Главное, что я ни на секунду не сомневаюсь, что они с Вороном всю эту комбинацию заранее разыграли.

Галя снова скомкала записку и бросила в лоток. Поднесла горящую спичку. Листок вспыхнул, веселый крохотный костерок мгновенно разгорелся и так же мгновенно погас. Остался пепел, еще хранящий очертания сожженного письма. Галя дунула, и пепел осыпался черной хрупкой пылью.

Отвернувшись к окну, глядя на зарождающийся день, Марина глухо произнесла:

— Не представляю, что такого можно сказать человеку или что такого можно сделать с ним, чтобы он предал свою любовь, уехал, оставив подлую записку. Не пытал же его, в самом деле, Никита… Даже если он к этому имеет какое-то отношение…

Галя встала, глянула на Марину сверху вниз — с жалостью и каким-то усталым раздражением.

— А ты сомневаешься? Ну-ну. Может, когда-нибудь и прозреешь.

Марина по-прежнему смотрела в окно.

— Галя… Мне кажется, ты ошибаешься. Никита, конечно, не самый лучший человек на свете…

— Это точно! — ввернула Галя. — Уж такой не лучший.

Марина не обратила внимания на эту реплику и продолжала тихо и монотонно:

— Но ты его каким-то монстром изображаешь. А это не так… Я его все-таки знаю.

— Ничего ты о нем не знаешь! — возразила Галина. — А защищаешь его только потому, что чувствуешь, что виновата перед ним.

— А разве это не так? — почти беззвучно прошептала Марина.

— Разуй глаза, Марина! Да все он знает! Он даже то знает, чего ты сама о себе не знаешь. Он выжидает, пока крючок поглубже войдет, а тогда уж и дернет, чтоб с мясом, с кровушкой… Погоди, попомни мои слова, он еще потешится… Тогда ты и поймешь, что можно сделать с человеком, чтобы он не только от близких — от себя самого отказался.

Галя резко встала и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Марина обернулась и бездумно посмотрела на горку пепла.

Думать было слишком страшно. Виноват ли ее муж в том, что произошло с Альбиной? Виновата ли она сама… Что ей делать? Как жить дальше?

Продолжать лгать? Делить себя между двумя мужчинами, каждый из которых был частью ее жизни?

Или решиться? На что?

Она не могла себе ответить. И тогда заслонилась единственным своим щитом — работой. Сейчас она занята важным делом, обо всем остальном она подумает потом. Завтра. Или когда вернется Иван. Ей многое нужно ему сказать.

Марина умылась, причесалась и пошла к Альбине. Ворон, услышав ее шаги, встал, отпустил руку жены, отошел в сторонку, пристально наблюдая за всем, что делала Марина. А она сменила флакон в капельнице, взялась за тонкое запястье, чтобы посчитать пульс… И в это мгновение Альбина очнулась.

Она медленно подняла веки. Взгляд ее сфокусировался не сразу. Глаза блуждали, не узнавая знакомую комнатку. Потом она увидела Ворона. Он растерянно улыбнулся ей, еще не веря, что она жива и смотрит на него. Сначала Альбина глядела на него с тем же странным отсутствующим выражением, как на стену, потом узнала… И словно толкнула его взглядом. Он почувствовал это так сильно, как если бы она ударила его. Ворон пошатнулся, сморщился и зашептал торопливо: