Адель Паркс - Жена моего мужа Страница 38

А было время, когда я посылал ей сообщения, шутливые, игривые сообщения, в которых просил ее о встрече, а она даже не отвечала. Холодная как лед или безумная, как Шляпник? Эти два состояния разделяет тонкая линия.

Мы подолгу беседовали. Кое-что из того, что она мне сказала, останется со мной навсегда. Ее наблюдения были такими точными, казалось, она постигла самую суть меня. Временами мне казалось, будто никто в целом мире не знал меня лучше, чем она. Даже я сам. Казалось, она была способна докопаться до моих глубочайших опасений, самых сильных моих страстей, жизненных моментов, которыми я гордился, и тех, которые заставляли меня корчиться от стыда.

— Ты была в меня влюблена, Конни?

Она тотчас же отстраняется от меня, и на ее лице появляется такое выражение, будто я только что плюнул в нее.

Мы никогда не говорили о любви. Мы рассуждали о сексе, желании, опыте, фильмах, семьях, мечтах — обо всей этой ерунде, которой пользуются как утешением, опорой и отвлекающим маневром, когда каждый живет своей жизнью, особенно когда мы оказываемся в чужих постелях. Запутавшись в простынях, все в поту, мы выкрикивали: «Трахни меня!», «Черт, как хорошо!». Но мы никогда не произносили это по-настоящему непристойное слово из шести букв — «любовь».

Она не смотрит мне в глаза. Говорят, лжецы не могут смотреть окружающим в глаза. В моей компании мы больше всего стыдимся, когда говорим правду.

— Мои друзья считают, что я испытывала вожделение, — наконец говорит она, и голос ее кажется незнакомым, и дышит она учащенно.

— Ты никогда не прислушивалась к мнению других, — говорю я, пытаясь докопаться до истины и одновременно делая комплимент независимости ее духа.

Конни довольно тщеславна и отвечает именно так, как я и предполагал:

— Да, не прислушивалась.

— Итак?

Она все молчит и молчит, ожидание длится почти миллион лет, наконец она произносит:

— Да, я была влюблена в тебя.

Теперь, когда слова произнесены вслух, она может посмотреть мне в глаза. Слова правды сказаны. Она пристально смотрит на меня, словно бросая вызов, и ждет моего ответа. Я ничего не говорю, и она продолжает:

— Я была сильно влюблена в тебя в течение короткого периода времени. Я испытала все это по полной программе: не могла ни спать, ни есть, ни работать. — Обычно она говорит очень быстро, так что не всегда можно разобрать все слова, но сейчас хочет изъясниться как можно проще и понятнее, поэтому говорит медленно. Грудь ее вздымается. — Я просыпалась и засыпала с мыслью о тебе. Весь день я каждое мгновение думала о тебе. А ночью ты присутствовал в моих снах. Был момент, когда я готова была сделать для тебя все, что угодно, даже бросить мужа. Я верю ей.

— Ты заговорил о судьбе, Джон, ты прав, я действительно верю в судьбу. Тебе было суждено войти в мою жизнь. Ты все изменил. Ты пробудил меня. До Парижа я шла по жизни словно лунатик, жила только вполсилы, не видела, чем обладала, не знала, чего хотела.

Я слышал все это прежде, но никогда подобные слова не срывались с этих губ, и, пока я наблюдаю, как ее губы (розовые, пухлые и влажные) произносят эти признания, я чувствую, как мой член возбуждается, почти вздрагивает. Но еще более удивительно то, как что-то сжимает мне грудь. Я думаю, что мне, наверное, следует ее поцеловать. Я смотрю на то, как двигаются ее губы, соблазняя и поддразнивая. Что она сейчас говорит?

— Но это было тогда, а теперь — совсем другое дело. Ты полностью разрушил мои чувства. Я больше не люблю тебя и никогда не полюблю.

Я вижу, как Конни берет свою сумочку, достает несколько банкнотов из кошелька и оставляет их на стойке бара, настаивая на том, что эта бутыль шампанского за ее счет. Она выходит из бара беззаботной походкой свободной женщины. Она думает, будто только что закрыла главу. Ей наконец-то удалось высказать вслух то, что мучило ее уже несколько лет, и теперь кажется, будто она расквиталась со мной.

Но она ошибается.

Признавшись, что была влюблена в меня, она не захлопнула дверь передо мной и не закрыла ее на засов, как намеревалась, а, наоборот, приоткрыла. Быстро прибежала благоприятная возможность, словно полный решимости таракан.

Если она когда-то уже была влюблена в меня, значит, может влюбиться снова. И теперь впервые я понял, чего хочу, что мне необходимо, что я должен непременно заполучить. Конни.

Глава 22 ЛЮСИ

Четверг, 5 октября 2006 года

— Пора нам съездить отдохнуть, — говорит Питер.

Вот за это я его и люблю. Питер так хорошо меня понимает. Он всегда со мной. Нет, он всегда на шаг впереди меня. Отдых — это как раз то, что нам нужно.

— Вдвоем, — говорю я и пытаюсь вспомнить, когда мы в последний раз отдыхали вдвоем, только вдвоем — без няни, Ориол, близнецов и даже без ежедневника.

Питер прошел в ванную и умывается, смывая с лица грязь. Он явно меня не услышал.

— Ориол будет в восторге, — продолжает он.

Плевать на восторги Ориол. Она с таким же восторгом останется дома с няней, если ее снабдить кучей DVD и «Смартиз» [18]. Я прекрасно понимаю, что Питеру это говорить нельзя ни в коем случае, и ищу иные слова.

— Помнишь Мальдивы? — кричу я.

— О да, там было прекрасно. Мне очень понравилось. Мы побывали на Мальдивах за год до рождения Ориол.

Останавливались в «Баньяне». Прекрасный отель, изумительное обслуживание, полное расслабление и покой. Все это время я практически не носила ничего, кроме крошечных трусиков. Тогда проблемы целлюлита меня еще не волновали.

Питер появляется из ванной, садится на кровать, снимает носки и принимается стричь ногти на ногах. Терпеть не могу, когда он это делает в ванной. Я потратила немало сил и времени, создавая любовный рай, но никакие бархатистые коврики шоколадного цвета, полы орехового дерева, лакированные пристеночные столики не справятся с необходимостью стричь ногти на ногах. Эти действия убивают страсть, второго мнения быть не может. До того как мы поженились, он ни разу при мне не стриг ногти. Не принюхивался к подмышкам. Не чесал яйца. Не проверял, нет ли у него перхоти. Есть у него ряд таких привычек. Я отмахиваюсь от неприятных мыслей и пытаюсь сосредоточиться на том, каким образом добиться желаемого. Во что бы то ни стало я должна избежать типичной для среднего класса недели отдыха со всяческими прогулками на лоне природы en famille [19].

Я становлюсь на кровати на колени позади Питера и обнимаю его за шею. На мне весьма соблазнительные бюстгальтер и трусики, поверх которых накинут коротенький шелковый пеньюар — он должен был это заметить. А если и не заметил, то обязательно заметит, когда будет просматривать финансовый отчет по карте «Виза».