Наталья Троицкая - Обнаров Страница 38

– Спасибо.

Снежная морозная погода не испугала любопытных зевак. Сбившись в плотную кучку у ленты ограждения съемочной площадки, они стояли в ожидании чуда, то и дело притопывая ногами и потирая замерзшие носы и уши.

Группа актеров и каскадеров репетировала сцену нападения на «важняка» из Москвы бойцов местного криминального авторитета. Ставили свет, поблизости суетились «звучки», оператор охрипшим простуженным голосом давал короткие команды осветителям, то и дело уточняя у режиссера-постановшика детали, ассистенты удаляли из кадра зевак, пили кофе, пытаясь согреться, гримеры и костюмеры.

– Олег, а что церемониться? Ты где видел, чтобы «братки» в беседы вступали? По репе хрясь, по ребрам – хрясь!

– Сева, нет. Тормози! По схеме «налетели – отоварили» не пойдет, – говорил режиссер фильма «След» Олег Наумов каскадеру Севе Гордееву, постановщику всех трюковых сцен. – Послушай меня. Все послушайте. Цель этой сцены – показать, какая мощная энергетика исходит от этого человека. Насколько он волевой. Костя, ты идешь, возвращаешься к себе, в гостиницу. Идешь усталый, после тяжелейшего рабочего дня, после того, как весь день провел на месте катастрофы. Ты заходил в один дом, в другой, в десятый, в сотый и везде видел трупы женщин, грудных детей, стариков, мужчин, любые…

– Это перед сегодняшним материалом? Мне просто по сценарию не понятно…

– Да. Да, это мы в конце месяца в павильонах снимем. Сотни смертей из-за аварии на химкомбинате, который вот эти самые «братки» не могли поделить. Окрик. Сева, давай окрик.

– Эй, мужик, стой!

– Костя, ты идешь, как шел. Еще окрик.

– Мужик, стой, я сказал! – подал реплику Гордеев.

– Топот сзади. Костя, оборачиваешься. Смотришь прямо на них. В глаза. Спокойно. Прямо. «Братки» тормозят. Эти люди знают, с кем имеют дело. И они знают, что авария на комбинате и смерти сотен людей – это беспредел, который на их совести. Они не хотели такого результата, они тупо хотели бабла. Ясно? Они понимают, что неправы. У части из них либо знакомые, либо родственники там погибли. Вот это внутреннее осознание правоты Зорина и их неправоты их тормозит. Мы должны снять это противостояние. Понятно? Ударить никто не решается. Возникает диалог. Гордеев?

– «Слышь, следак, поговорить надо. Уехать ты должен. Мешаешь. Садись в машину. До Москвы дорогу братва оплатила», – поигрывая бутафорским пистолетом, произнес Гордеев.

– И реплика Зорина: «В благотворительности не нуждаюсь». Нет, Олег, это бред какой-то! – нервно сказал Обнаров.

– Что тебе не нравится?

– Все нравится. Идея – замечательная! Но между нами не должно возникать диалога. Понимаешь?

– Пока нет.

– Смотри. Диалог – это всегда переговоры. Зорин не может вести переговоры с уголовниками. Уверенность в себе и сила Зорина будут видны, если он не будет вступать в диалог.

– Почему?

– Ты же сам говоришь, после стольких смертей, что видел днем, он настолько уверен в своей правоте, он настолько уверен в себе, он настолько верит в себя, что он эту шваль просто не хочет замечать! Он молча поворачивается к ним спиной, ни на секунду не допуская, что может получить удар в спину или выстрел, или нож, и уходит. И первая часть сцены на этом заканчивается. Я вот так это чувствую.

Наумов прищурил левый глаз, пристально посмотрел на Обнарова.

– А что, давай попробуем. А дальше?

– Дальше шагов десять-двенадцать, Гордеев кидается на меня с ножом. Возникает короткая потасовка. Сделаем красиво, как репетировали. Потом Гордеев выхватывает пистолет. Точку ставит выстрел Зорина. Понимаешь, тогда выстрел логичен и оправдан.

– Давай попробуем, – повторился Наумов.

– Сева! – крикнул Обнаров Гордееву. – Давай пистолет. Погнали…

Кто-то настойчиво дергал Таю за рукав шубы.

– Девушка, девушка, можно вас на минутку?

– Что?

– Мы группу собираем, чтобы автографы у Константина Обнарова взять. По одному милиция не пропускает. Нам сказали, собрать фотографии, диски, вырезки из журналов и организованно предъявить. Тогда он все подпишет. Нас только четверо пока. Давайте к нам. Вам же тоже он нравится… Пожалуйста! – девчонки умоляюще смотрели на нее.

Тая улыбнулась.

– Хорошо.

– Светка, Танька, мы еще троих нашли! – радостно возвестили подружки.

– Давайте все вместе стоять будем. Девочки, не расходитесь! Сейчас съемку закончат, и все передадим. Я с милиционером договорилась, он Обнарову все передаст, – тоном командира рапортовала рослая толстушка Света.

Замерзшими руками девчонки любовно прижимали к груди прессу, диски, фото своего кумира и блестящими от возбуждения глазами ловили каждый его шаг, каждый жест.

Тая не удержалась, испуганно закрыла лицо руками, когда снимали «драку» между Кириллом Зориным и главарем «братков».

«Что же они делают? Как это можно?! Почему молчит режиссер? Почему не остановит это безобразие?! Он же покалечит Костю!» – в ужасе думала Тая.

Неимоверным усилием воли она остановила себя, чтобы не броситься туда, к нему, не закричать, все же остатками помутившегося разума понимая, что это кино.

Два выстрела. Падающее навзничь тело «братка». Рев мегафона: «Стоп! Снято!». Обнаров легко поднимается, подает руку Гордееву. Тот, посмеиваясь, показывает отогнутый вверх большой палец, улыбаясь, встает. Оба обнимаются.

Тая облегченно вздохнула, качнула головой: «Шуточки у вас, мальчики!»

«На сегодня, к сожалению, съемка окончена. Всем спасибо», – каркает мегафон.

– Девочки, идемте, идемте за мной! – торопит Света.

Девчонки гурьбой суют в руки милиционеру драгоценные диски, журналы и фотографии.

– Нас восемь человек. Так и передай. Мы его очень-очень любим. Он такой классный! – рапортует Света.

Милиционер уходит и через какое-то время возвращается с подписанными не рукой Обнарова журналами, дисками, фотографиями.

– Деньги давай, – хладнокровно говорит он Свете. – По сотне с носа.

– Ты чего нам принес, Жилкин? Кто это писал? – грозно потрясая перед носом милиционера журналом, взревела Света. – Да, у меня дома восемь автографов Константина Обнарова, чтобы ты знал! Это почерк не его! Подпись не его! Константин Сергеевич! – вдруг закричала Света, заметив через плечо милиционера шедшего к машине Обнарова. – Константин Сергеевич, ваших поклонниц обманывают! Кто-то за вас ваши фото подписал! – она юркнула подмышку Жилкину, перепрыгнула через ограждение и побежала к Обнарову. – Пожалуйста, дайте автограф. Мы вас так любим! Вы такой клёвый! Мы замерзли. Мы все время на вас смотрели. Пожалуйста!!!

Видя, что Обнаров он такого неожиданного напора замешкался. Света победоносно махнула рукой: