Рут Харрис - Любовь сквозь годы Страница 38

Нью-Хоуп в Бакс Каунти, штат Пенсильвания, был живописным городком, Меккой для удачливых и неудачливых художников, публикуемых и непубликуемых писателей, избранной публики, состоящей из разведенных богачей, гомосексуалистов и профессиональной богемы. Нат и Эвелин прибыли туда в половине десятого и остановились поужинать в греческом ресторане – еще одном экзотическом местечке, которых у Ната в запасе было великое множество. Эвелин последовала за Натом в маленькую душную кухню, где два человека в высоких белых колпаках приоткрыли крышки нескольких больших кастрюль, чтобы показать им, что в них готовилось. Они выбрали баранину с баклажанами и баранину с зеленым луком – оба блюда источали великолепный аромат и были залиты вкуснейшим томатным соусом и оливковым маслом. Они ели салат с маслинами и сыром, хрустящий хлеб и пили вино, которое Эвелин сначала не понравилось, но затем она вдруг вошла во вкус. На десерт подали домашний йогурт, а потом маленькие чашечки горчайшего и крепчайшего черного кофе, какого Эвелин никогда не пила. Кофе был похож на расплавленную лаву.

– Это помогает держать форму, – сказал Нат, когда они вернулись к красному автомобилю.

– Я знала, что этому должно быть объяснение, – заметила Эвелин, и Нат засмеялся.

Одной из поразительных вещей, которые открыла в себе Эвелин с тех пор, как начала встречаться с Натом Баумом, было то, что она обладает чувством юмора. Она могла рассмешить Ната, и всякий раз, когда ей это удавалось, она была счастлива.

В Нью-Хопе Нат остановил машину напротив небольшого домика, сколоченного из выветрившейся серой кровельной доски, с конусообразной крышей и маленьким внутренним двориком, по которому вымощенная булыжником аллея вела к двери цвета бургундского вина.

– Мы пойдем через черный ход, – сказал Нат.

Эвелин последовала за ним. У Ната были наготове ключи, и они не мешкали на входе. Войдя в дом, они включили свет.

– Это наводит на мысль о привидениях, – сказала Эвелин, оглядевшись вокруг. На выбеленных стенах виднелись немногочисленные рисунки, изображавшие друзей Ната по Аризоне, куда он ездил зимой. Пол был сколочен из простых обшивных досок и небрежно покрашен. Столом служила старая дверь, положенная на козлы. В комнате был также один металлический стул, пустой мольберт и большой, во всю заднюю стену, камин.

– Мне бы хотелось, чтобы ты познакомилась с работами Алексиса, – сказал Нат. – Он – экспрессионист. Очень талантливый парень. У него и в Аризоне все так же обустроено: на первом этаже находится галерея, а над ней жилые комнаты. Давай зажжем камин и пойдем наверх.

Эвелин чувствовала себя скованно и неспокойно. Она боялась секса, боялась Ната и боялась саму себя. Она не знала, чего ожидать. Ее обуревали противоречивые желания. То ей хотелось просто бежать, то она мечтала, чтобы все это поскорее кончилось. Но по мере того как она вытаскивала из-под брезента сложенные там дрова, сминала пожелтевшие газеты и разводила огонь, ее беспокойство постепенно исчезло. Пламя разгоралось, и отблески огня окрашивали белые стены в бледно-оранжевые и розовые тона, и то, что было пустым и холодным, теперь казалось теплым и романтичным.

– Пойдем наверх, – сказал Нат и взял ее за руку. Эвелин последовала за ним – интересно посмотреть, как живет художник. На лестнице не было обычных перил, на их месте был натянут толстый крученый канат, из тех, что обычно используют как швартовые для судов. Квартира наверху была настоящим театральным балконом, выдающимся над галереей и выходящим прямо на большой кирпичный камин. Там была также маленькая кухонька, с небольшим холодильником, раковиной размером с ящик из-под обуви и ванной. Эвелин впервые видела квартиру, где ванна находилась на кухне и нашла это очень экзотичным.

Широкую двуспальную кровать покрывал цветной грубый плед, который, по словам Ната, был настоящим мексиканским серале. Там была этажерка, сделанная из оранжевых дощечек, письменный стол из сосны с тремя выдвижными ящичками и самовар. Эвелин не могла отвести глаз от кровати, которая завораживала ее и вселяла необъяснимый страх.

– Давай посмотрим на огонь. Я предскажу тебе судьбу. – Нат уселся на кровать, и Эвелин устроилась рядом, стараясь не касаться его.

– Ты можешь предсказывать судьбу по огню?

– Цвета раскрывают личность, – сказал Нат. Он положил руку на плечо Эвелин и легонько притянул ее к себе, так что их тела соприкоснулись. Они часто сидели так и раньше, поэтому она не почувствовала никакого неудобства. – Видишь, – сказал он и показал другой рукой на огонь, – у самого основания синий, затем оранжевый, а на самом верху – желтый.

– Я никогда не обращала на это внимания, – сказала Эвелин. – Что это означает?

– Если ты положишь голову мне на плечо, я расскажу тебе.

Она прислонилась к нему.

– Итак, – сказал Нат, – синий цвет – это верность. Оранжевый – страсть. Желтый – солнце. Солнце означает завтрашний день, то есть будущее.

– Как романтично, – сказала Эвелин.

– Огонь всегда говорит правду, – произнес Нат и поцеловал ее сначала ласково, потом страстно, что было отражением свойств перечисленных цветов, и вот огонь, бушевавший в камине, начал охватывать их тела.

Он был очень ласков с ней. Очень нежен. Очень внимателен.

– Ты меня хочешь? – спросил он, когда сделал первый шаг.

– Да, – прошептала она.

– Ты уверена в этом? Я хочу, чтобы ты была уверена в этом.

Она кивнула.

– Тебе нравится? – спросил он, продолжая ласкать ее.

– Да, – ответила она.

– Тебе не больно? – Его губы были так близко у ее уха, что он мог говорить совсем тихо. Она скорее чувствовала его слова, чем слышала их.

– Нет, мне не больно.

– Тебе хорошо?

– Да.

Она не обращала внимания на то, что он делал, полностью отдавшись своим чувствам.

– Еще? – спросил он.

– Да, еще.

– А сейчас… – произнес он.

– Нет! – Она вся напряглась, вдруг чего-то испугавшись.

– Почему нет? – ласково спросил Нат.

– Нет, не надо, я боюсь.

– Боишься? Чего? – Его голос был так же ласков.

– Я боюсь сказать тебе.

– Не бойся. – Я боюсь забеременеть.

– Почему?

Она об этом тоже боялась ему сказать.

– Это не имеет никакого значения, – сказал он.

– Как это – не имеет никакого значения?

– Какая разница, ведь мы все равно скоро поженимся?

– О, я не знала, – сказала она.

– Мы ведь поженимся, не так ли?

Она кивнула и забыла обо всем, ничего не чувствуя, кроме охватившего ее возбуждения. Почему никто раньше ни разу не говорил с ней об этом? И даже не намекнул? Почему для того, чтобы узнать все это, она должна была встретить Ната Баума? Если бы она никогда не встретила его, она никогда бы об этом не узнала. Так бы прошла вся ее жизнь – в полном неведении.