Дениза (Деннис) Робинс - Сладкая горечь Страница 38

Клиффорд приподнял бровь.

– Разве я снова ее увижу? Я полагал, что наша маленькая глупышка Рейни верна обещанию, которое ошибочно дала вам, и послушна своему милому семейству, которое так хорошо разыграло, с позволения сказать, французскую драму!

Глядя на самодовольную физиономию Клиффорда и слыша его насмешливый голос, Арман почувствовал, что, несмотря на жаркое солнце, внутренний холод пробирает его до костей. Только один эпитет подходил этому «монсеньору».

– Скотина, – едва слышно процедил сквозь зубы Арман.

Клиффорд радушно указал ему на кресло.

– Присаживайтесь. Не желаете ли чашечку кофе? Разрешите полюбопытствовать, как вам удалось увести у меня девушку, прямо из моих объятий?… Тем более, если позволите заметить, мои объятия были ей куда милей, а?

Кровь прилила к лицу Армана. Кулаки сжались сами собой.

– Вы невыносимы, монсеньор!

– Лучше присядьте! Я тоже сяду… Я хочу закончить завтрак.

С этими словами Клиффорд как ни в чем не бывало плюхнулся в кресло и налил себе кофе. Но он уже не улыбался. Его губы раздраженно подергивались.

– Что же вы не садитесь? – спросил он, бросив на Армана тяжелый взгляд.

Арман неохотно сел.

– Рейни приедет, чтобы встретиться с вами, в одиннадцать часов.

– Вчера она заявила, что больше вообще не желает меня видеть. Я обещал, что немедленно улечу…

– Тем не менее она приедет и просила вас отложить свой отъезд.

– Но для чего?

– Для того чтобы… – Арман даже закашлялся, так трудно давался ему этот разговор. – В общем, я сказал ей, что она больше не связана со мной обещанием. Графиня и миссис Оливент перехватывали ваши письма. Только так они могли уберечь ее от вас… Словом, наша помолвка не состоялась…

Клиффорд понимал, что перед ним благородный человек. Молодой француз продолжает заботиться о Рейни, позабыв про свои личные интересы. Клиффорду это казалось невероятным. Величие души Армана напоминало о ничтожности его собственной. А это ему не нравилось.

– Стало быть, я должен вас за все благодарить? – проворчал он.

– Мне не нужна ваша благодарность. Я лишь хочу уйти отсюда с уверенностью, что, если Рейни будет принадлежать вам, ей никогда не придется жестоко разочароваться…

Последние слова Арман выговорил с особенным усилием.

Клиффорд рассматривал его, словно инопланетянина. Впрочем, через секунду им уже владел всегдашний эгоизм. Его интересовала лишь собственная персона.

– А Рейни рассказала, о чем я ее вчера просил?

– Да. Вы предлагали ей немедленно уехать с вами.

– Так вы пришли передать мне, что она согласна?

– Нет, – резко сказал Арман. – Как вы могли подумать, что Рейни согласится на подобное?

– На подобное? – эхом откликнулся Клиффорд и неприятно рассмеялся. – Мой дорогой де Руж, ваша сентиментальность мешает вам реально смотреть на вещи. Вы видите предосудительное там, где этого нет. Неужели французы так высокоморальны?

– Рейни не желает бросать ради вас семью. Кстати, вчерашний инцидент дорого обошелся графине. Она едва не умерла. У нее был удар. Она и сейчас очень слаба…

– Боже правый, какая жалость… – пробормотал Клиффорд.

Однако в его мозгу, словно змея, тут же мелькнула мысль: а что, если старуха долго не протянет? Тогда Рейни получит наследство, не став совершеннолетней.

– Печально, печально… – протянул он, пристально глядя на Армана. – Но если Рейни не желает ехать со мной, то каковы ее намерения, позвольте узнать?

– Она вернется в Лондон, но окончательно решение примет, когда ей исполнится двадцать один год.

Клиффорд оживился. Притворяться было ни к чему.

– Если она думает, что я буду бегать за ней и надеяться, что она останется ко мне благосклонна, то очень ошибается! Она не единственная на свете, разве нет?

Воцарилось молчание.

За соседним столиком смеялись мужчина и женщина. Подошел одетый в белое официант и поинтересовался, не желают ли господа еще кофе. Из дверей шикарного отеля вышли две девушки в умопомрачительных пляжных нарядах и огромных соломенных шляпах. Они уселись в огромный сверкающий лимузин и отчалили.

Это было вполне обычное летнее утро в Каннах. Клиффорд обожал эту жизнь, а Арман был к ней равнодушен. Арман предпочитал тишину и уединение гористой местности вблизи Канн. Сегодняшнее утро казалось ему таким же отвратительным, как и физиономия его визави. Боже правый, как она могла полюбить такого человека? Она – такая умница, такая чувствительная ко всему высокому, – и вдруг влюбилась в этого грубого, развязного мужика, у которого нет ничего святого. Арман решил, что его внешние данные – красота и животная сила – ослепили Рейни, как ослепили бы любую другую девушку.

– Монсеньор Калвер, мы с вами никогда не поймем друг друга, – начал Арман на безукоризненном английском. – Что касается меня, то я считаю, такой девушки, как Рейни, не сыскать в целом мире. Ее счастье для меня превыше всего, и, если ей угрожает опасность, я готов отдать жизнь, чтобы защитить ее. Прошлым вечером она предлагала выйти за меня замуж, несмотря на то, что по-прежнему любит вас. Но я не согласился… И я готов уступить дорогу, если буду уверен, что вы достойны ее… Но мне сдается, что вы не тот человек… Впрочем, если вы готовы забыть о других девушках, меня это вполне устроит.

Клиффорд в раздражении дернул себя за мочку уха. Снова этот француз напоминал ему о его ничтожестве, а это Клиффорда бесило. Покраснев, как вареный рак, он ответил:

– Ты дьявольски благороден, милый де Руж. Но все-таки я не сомневаюсь, мы с Рейни придем к обоюдному согласию…

– Вы ведь не станете уговаривать ее уехать с вами без разрешения ее родных? – начал Арман. – Впрочем, она и не уедет…

– Если ты не будешь путаться под ногами, – проворчал Клиффорд, – я прекрасно обтяпаю свои дела!

Арман побелел.

– Это и мои дела! Можете считать меня ее братом!

– Даже если бы ты, и правда, был ее братом, – заметил Клиффорд, – я все равно спрашивал бы разрешения не у тебя, а у нее.

– И тем не менее вы не сможете уйти от ответа. Я хочу знать, порвали ли вы с мадемуазель Лилиан или она у вас – запасной вариант?

Клиффорд встал.

– Послушай… – в ярости пробормотал он. – Ты что, забыл, что случилось в прошлый раз? Лучше не выводи меня из себя!

Арман тоже поднялся и холодно оглядел этого разъяренного атлета.

– Я ничего не забываю, монсеньор. Вы тренированный боксер, но я предлагаю вам сразиться на шпагах.

Клиффорд расхохотался, но все же подумал: «Этот французишка – храбрец! Кажется, он с удовольствием проткнул бы меня, если бы ему представилась такая возможность. Но я не дам ему шанса…»