Самые близкие - Слава Доронина Страница 38

— Я тоже... — шепчет Яна одними губами. И в этих двух словах столько искренности, что меня опять разбивает в хлам. — Я тоже очень часто представляла, что ты остался…

В груди снова жжет. Но боль другая. Не такая всепоглощающая, как раньше, а пускающая корни надежды.

У меня получится все исправить. У нас двоих. Теперь совершенно точно.

27 глава

Как-то прабабушка сказала: чтобы не стать зависимым от человека, нужно относиться к нему как к проходимцу, меньше говорить о себе и больше слушать. Тогда я не согласилась и даже начала спорить. Недоумевала, как человек поймет, какая я, что люблю, что мне важно, если буду молчать? Оказывается, все это можно показать и узнать другими способами — не только словами.

Но про проходимца я, конечно, зря не вспомнила несколько месяцев назад. Хотя не получилось бы на тот момент так отнестись к Андрею. Какими бы ни были чувства к нему, он никогда не был для меня чужим человеком. Перед проходимцем не становятся на колени, ему не отдают свою девственность и не просят стать первым мужчиной (еще как просят))) Мы-то с вами знаем, что Рина даже не сомневалась, с кем хочет провести свою первую ночь, когда встретила «проходимца» Эрика и встала перед ним на колени. — Прим. автора).

— Хорошо, что палата двухместная и кровати две, — говорит Андрей, соединяя их и укладывая в середину скрученное одеяло.

Я сажусь на край и наблюдаю за Ковалёвым. Возможно, от этого вечера и последующих дней в памяти останется тепло, а не боль.

Странные ощущения. Будто ничего не изменилось, и в то же время все иначе! Каждый взгляд, каждое слово Андрея я пропускаю через себя и в какой-то мере даже возрождаюсь. Столько дней думала, что безразлична, не нужна… А оказывается, это не так!

— Знаешь, о чем вспомнила? — спрашиваю, глядя, как Андрей снимает футболку. — Мог бы и оставить, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, замечаю я.

Тянет к Ковалёву все так же сильно!

— Жарко, — возражает он и заинтересованно кивает: — О чем?

— Помнишь, однажды ты купил кружку-непроливайку как будто с темной жидкостью и подошел ко мне. Долго выпендривался и в итоге сымитировал, что плеснул кока-колу мне в лицо, но ничего не произошло. Мы даже вместе посмеялись. А потом ты предложил бабулю разыграть. Незаметно подлил воды в кружку и дал ее мне в руки.

Андрей хохочет:

— Всё. Можешь дальше не рассказывать.

— Ну уж нет, расскажу. Было безумно стыдно, ты здорово меня подставил. Бабуля на встречу собиралась, визажиста позвала, нарядилась, а тут я с этой кружкой. Ты говорил, что это всего лишь безобидный розыгрыш. Но у бабушки размазался макияж, она пошла переодеваться, а я потом целую неделю не выходила из своей комнаты и читала книги вместо прогулок с подружками. Так «весело» еще никогда не было!

Андрей продолжает смеяться.

— Не одну тебя наказали, ты же сдала меня с потрохами.

— Причем у нас с тобой всегда так было в отношениях. Ты без конца меня подставлял. Если начну вспоминать, то придется отселить тебя.

— А ты не вспоминай, — предлагает Андрей.

— Мой мыслительный процесс не остановить. И подумать не могла, что ты... — Прикусываю губу, опять чувствуя волнение.

— На самом деле влюбился в тебя? Не сразу, но однажды осознание этого ударило наотмашь. Как вредный мальчишка, я постоянно дергал тебя за косичку и насмехался, а в действительности... Ладно. Было и было. Подвинься. Будешь спать у стены.

— А как же твой сон под бубнеж из телевизора?

— А он работает? — кивает Ковалёв на плазму которая, висит на стене.

— Да, — показываю на пульт.

— Отли-ично, — тянет Андрей. — Просто замечательно.

Не могу не согласиться. На душе покой и умиротворение. Давно не испытывала этих чувств. И даже горечь разочарования от всего случившегося сегодня ощущается не так остро.

— Ты думал о том, что будет после выписки Алины? — прижавшись к Андрею, спрашиваю я.

— Мне нравится полет твоей мысли. Нет, Яна, я не думал об этом, — вздыхает он.

— Расскажи, что за история с дракой? Почему у тебя проблемы с законом? Это серьезно?

— На тот момент, когда я прилетел домой, да, было серьезно. Одно судебное заседание прошло, на второе я уже не попадаю.

— Это плохо?

— Не хорошо. Но я обратился к Валентину Петровичу, он свел с грамотным юристом. Янис тоже подключился. Что-нибудь решим. Не забивай себе этим голову.

— А если не решите?

— Тогда мне лучше не возвращаться домой и вернуть себе фамилию Багдасаров.

Теперь моя очередь смеяться, хотя, конечно, веселого мало.

— От чего бежал, к тому и вернулся?

— Типа того. Как видишь, в жизни бывает всякое. Ну и с карьерой спортивной тоже, похоже, все. Начинать тут с нуля не хочу. Замутим с Матвеем бизнес, дальше время покажет.

— А зачем ты купил столько тюльпанов?

Андрей молчит. В ожидании его ответа я нервно покусываю губы.

— Сюда привез, но медсестра развела шум, что не положено и тут вообще-то отделение, где лежат роженицы с детьми. Я не стал обострять, прислал тебе букет фоткой.

— Жалко, — отзываюсь машинально. — Завянут.

Я как будто чувствую аромат цветов, и по коже несется озноб от ярких воспоминаний.

— Завтра вместе к Алине пойдем?

— Мы теперь всегда будем вместе, — отвечает Андрей.

Я сразу засыпаю в его объятиях, а он — не знаю когда. Просыпаюсь от того, что приносят завтрак. Прошу оставить поднос на тумбочке в небольшом коридорчике и опять забираюсь к Андрею под одеяло. Так хорошо и спокойно рядом с ним. Особенно если не думать ни о чем и представить, что всё как прежде. Хотя бы ненадолго. Но, к сожалению, у моего умиротворения есть срок.

Приходит сообщение от брата. Он пишет, что заедет навестить и приготовил классный сюрприз, от которого я приду в восторг. Сердце неприятно сжимается, когда перечитываю