Татьяна Тронина - Злюка Страница 38

— Понятно… — пробормотала Марго. — Твой брат выбирал между мной и карьерой — и выбрал карьеру, а ты теперь делаешь свой выбор между твоей мамой и мной. И я знаю, кого ты…

— Ничего ты не знаешь, — с досадой перебил Иван. — Если уж на то пошло, то я выберу тебя.

— Что? — опешила Марго.

— Я выбираю тебя, слышишь?! — сердито произнес он. — Но это хреново, что ты ставишь меня перед таким выбором. Могла бы промолчать, не скандалить с ней.

Марго хотела возразить, но весь запал куда‑то делся. «Он выбирает меня… Но он прав — это плохо, что я ставлю его перед таким выбором. Я не должна так делать. Я…» Она не стала додумывать эту мысль, махнула рукой:

— Ладно, давай забудем.

— И все, ко мне мы не пойдем больше. Я сниму квартиру, решено.

— И что потом?

— Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Рита! Нет, ты не слушай меня. Я и правда дурак, как мать сказала. Я, может, и буду счастлив, но ты… Я все понимаю. Я — не подарок, особенно для тебя, такой. Такой особенной, необыкновенной. Но я сделаю все, что могу, что в моих силах… Чтобы ты была счастливой. Ты как, согласна?

— Ты делаешь мне предложение?

— Да. Только сразу не отвечай, подумай.

— Ладно…

Они пошли по улице, взявшись за руки.

— Знаешь, что я думаю? — задумчиво произнесла Марго. — Все люди — враги. Тайные или явные. Это меня мучает. Я ведь последний год не пишу даже… А как писать, если я сама не верю в то, что пишу? — со злостью произнесла она. — Я не верю, что на свете существует любовь и счастье. Все это — грандиозный обман. Вернее, самообман. Люди сами себя обманывают. Ах, любовь… — произнесла она жеманным голосом, словно передразнивая кого‑то. — Не верю! Да, какое‑то время мужчину и женщину связывает это волшебное чувство, но очень ненадолго. Потом начинаются какие‑нибудь гадости, непременно… Измены, предательства, издевательства и прочие «прелести» совместной жизни. Ваня! Вот честное слово, я еще ни одной пары не встречала, где двое людей долго, на протяжении многих лет, жили бы в любви и счастье! — с напором воскликнула она.

— Совсем‑совсем?

— А ты что, встречал?

— Мой брат и Варя, — коротко ответил Иван.

Марго осеклась, сраженная и уязвленная.

— Да, возможно… — не сразу, спустя время, заговорила она. — Ладно, ты иди.

— Я провожу тебя.

— Нет‑нет… Хочу побыть одна. Ты иди. Завтра созвонимся. Мне надо подумать, понимаешь! — с раздражением произнесла она.

— Хорошо, — кротко ответил Иван, поцеловал ее в щеку. — До завтра.

Он ушел, и Марго, оставшись в одиночестве, побрела к своему дому. «Уеду. Сейчас же уеду! А что мне тут делать?»

Пелена снега. Сумрак. Безлюдные улицы… «Как не похоже на Москву… Это город‑призрак».

Марго остановилась у пешеходного перехода. Дорога была пуста, но горел красный. «Господи, чего я жду, никого же нет!» Марго шагнула, но в этот момент из холодного влажного сумрака вынырнула белая потрепанная «Ока» — водитель едва успел вильнуть в сторону.

— Ритка! Правила надо соблюдать! — крикнули из окна машины.

— Ой, дядя Толя, это вы… Задумалась.

— Садись, подвезу.

— Тут же два шага…

— Садись. Разговор есть, — настойчиво повторил приглашение сосед — за рулем старой машины был именно он. — Ты, я слышал, нашего маньяка сюда приехала искать?

— Вроде того, — пожала плечами Марго.

— Садись, я сказал.

Марго села рядом с водителем.

— Сейчас к гаражам поедем, кой‑чего покажу…

— Ладно. А что, дядя Толя, вы тоже расследование ведете?

— Типа того. Увидишь, — загадочно ответил сосед.

«Ока» резко дернулась, потом плавно поплыла сквозь туман и снег, моментально таявший на черном асфальте.

— Ты, говорят, известной стала.

— Не слишком, — лаконично ответила Марго. — Есть известнее. Авторов сейчас — как собак нерезаных. Очень трудно пробиться.

— Нда… Про любовь пишешь?

— Про нее. Но плюс детектив. В чистом виде мелодрама сейчас плохо расходится… — «Зачем я ему это рассказываю? Бред. Дядя Толя интересуется проблемами современного книгоиздания… Хотя нашему дяде Толе до всего есть дело!»

Пустырь. Мост над рекой. Черная вода с желто‑серым обгрызенным льдом возле берегов. Машина осторожно ехала по склону. Из пелены снега выступили контуры гаражей — старая кирпичная кладка, ржавые ворота. Похоже, не слишком посещаемое место. Недаром оно не понравилось Марго еще тогда, в первый раз. Когда они с Иваном были здесь.

— Ты мне хочешь показать, где наш маньяк прячется? — весело спросила Марго.

— Да.

У нее мурашки по спине пробежали. И любопытно, и страшно. «Ока» притормозила у очередного, вросшего в землю гаража. Дядя Толя вышел, и Марго следом.

— Сейчас увидишь.

Сосед открыл тяжелый железный замок. Железная дверь отворилась — тьма пряталась за ней. Марго стало не просто страшно, а жутко.

Она хотела сделать шаг назад, но дядя Толя больно ткнул ее под ребра сзади — иди, мол. Марго хотела возмутиться, закричать — что за бесцеремонность! — но не успела, влетела внутрь гаража. Зажглась лампочка под потолком, и дверь сзади захлопнулась.

Еще ничего не произошло, еще ни одного слова не было сказано, но Марго в один миг вдруг все поняла. Это как вспышка света перед глазами… «Он. Это он!»

Удар сзади — по голове.

Через какое время она очнулась, Марго не поняла.

В ушах звенело, и картинка перед глазами странно двоилась. Потом зрение пришло в норму, и Рита обнаружила, что перед ней выложенная желтой, потрескавшейся плиткой стена. Плитка со всех сторон. Опять голая лампочка над головой — светит тускло, неприятно… Помещение крошечное совсем. Запах сырости и плесени.

— Очнулась?

Марго застонала, хотела обернуться и обнаружила, что не может пошевелиться. Следующее открытие — она, оказывается, связанная, сидит на стуле.

Откуда‑то из‑за плеча вынырнул дядя Толя, проверил крепость завязанных узлов.

— Это ты. Ты, старый дурак! — пронзительно закричала она.

— Не тыкай старшим. И не ори. Хех… А хотя ори, чего там. Не услышат. Стены вон какой толщины! Да и люди здесь не так часто ходят. Летом больше. А сейчас что тут делать? И рыбу не половишь, одна химия в воде… Тьфу!

— Что ты делаешь? Зачем?

— Я еще ничего не делаю, — брезгливо произнес дядя Толя и, сильно прищурившись, вгляделся в циферблат наручных часов. — Мне сейчас некогда, позже вернусь. Посиди пока тут, подумай. О жизни об своей. Зачем ты небо коптила, Ритка…

— А потом что? — быстро спросила она. — Ты вернешься, и что будет?

— Не бойся. Больно не будет. Я же не садист какой, — презрительно произнес дядя Толя. — Придушу да в речку тело твое спущу. Под лед его затянет. К шлюзам прибьет — они километра через два. Найдут тебя точно, не переживай, похоронят как человека. А сейчас лучше не рисковать — светло, день, мало ли кто вдоль берега погулять решил. Увидеть могут. Ночью к тебе приду. А ты думай, я сказал! — сурово повторил сосед. — Думай над своей жизнью никчемной, над своими делами похабными.