Даниэла Стил - Все только хорошее Страница 39

— В автокатастрофе?

Этот вариант был не хуже и не лучше любого другого.

— Да. Он сразу умер — мгновенная смерть. Даже не успел ничего понять.

Лиз казалось, что для Джейн этот момент должен иметь значение. Так оно и оказалось.

— Это хорошо… Представляю, как ты тогда расстроилась…

— Конечно… — не сморгнув, солгала Лиз.

— А сколько мне тогда было?

Они уже подошли к дому. Лиз запыхалась так, что едва могла говорить.

— Всего несколько месяцев, милая.

Они поднялись на крыльцо. Лиз открыла ключом дверь дома и, войдя внутрь, поспешила сесть. Джейн тем временем нашла вазу и поставила в нее цветы, предназначавшиеся для Берни. Она посмотрела на мать с улыбкой.

— Я так рада, что ты вышла замуж за папу. А то бы у меня никого, кроме тебя, не было.

— Я тоже очень рада.

Знала бы девочка, как отличается один ее папа от другого.

Джейн отнесла цветы в другую комнату, а Лиз занялась ужином. Она настояла на том, что будет, как и прежде, готовить все сама, и старалась кормить Джейн и Берни их любимыми блюдами. Она не знала ни того, как будет чувствовать себя после рождения ребенка, ни того, будет ли у нее время на готовку, и поэтому спешила побаловать их сейчас, пока у нее есть такая возможность. За последний месяц благодаря ее стараниям Берни прибавил в весе десять фунтов, что чрезвычайно его забавляло.

В этот вечер он вернулся домой необычно рано, был очень веселым и общительным, благодарил Джейн за цветы и вообще всячески пытался угодить ей. Посерьезнел же он только тогда, когда Джейн отправилась спать и они с Лиз остались вдвоем. Говорить о столь серьезных вещах при ребенке Берни в любом случае не стал бы. Он прикрыл двери комнаты Джейн и спальни и включил телевизор. И лишь после этого обратился к Лиз:

— Пибоди, наш юрисконсульт, посоветовал мне переговорить с неким Гроссманом, что я тут же и сделал… — Берни не мог не доверять Гроссману, ибо тот не только был родом из Нью-Йорка, но и учился в Колумбийском университете. — Он сказал, что эта ситуация не столь проста, как может показаться. У этого типа действительно ; есть определенные права.

— Неужели?! — Лиз неловко уселась на кровать. Она вновь стала задыхаться. — После стольких лет? Как это вообще возможно?

— Просто наш штат отличается особым либерализмом — только и всего. — Берни с грустью подумал о том, что в этой ситуации во многом повинен Берман, так и не позволивший ему вернуться в Нью-Йорк. — Конечно, если бы я удочерил Джейн, все выглядело бы совершенно иначе. Но, увы, я этого не сделал. Это была ошибка. Казалось, что нам вовсе ни к чему связываться с властями, коль скоро ребенок и так носит мое имя…

Как Берни корил себя теперь за свое легкомыслие!

— Но разве тот факт, что он оставил… что он бросил нас — меня и ее, не имеет никакого значения?

— Возможно, это обстоятельство и может решить исход дела в нашу пользу, но это, к сожалению, не очевидно. Все будет решать судья. Он и даст заключение — покидали вас или нет… Если мы выиграем, прекрасно. Если же проиграем, придется подавать дело на апелляцию. При этом суд, вне всяких сомнений, примет решение, позволяющее Чендлеру Скотту встречаться с дочерью по крайней мере до момента принятия окончательного решения. Это будет продиктовано так называемыми «соображениями гуманности».

— Но ведь он уголовник, мошенник, подлец! Еще никогда Берни не видел Лиз такой разъяренной. Она действительно люто ненавидела своего бывшего мужа, и ее можно было понять. Подобные же чувства по отношению к нему начал испытывать уже и сам Берни.

— Они заставят меня показать ему ребенка?

— Скорее всего да. Понимаешь, отец девочки априори будет считаться нормальным хорошим человеком до тех пор, пока не будет доказано обратное. Сначала они позволят ему встречаться с Джейн, потом дело будет рассмотрено в суде, и только после этого мы узнаем — выиграли мы или проиграли. При этом нам придется объяснить девочке, что это за человек, зачем он хочет встретиться с ней и что мы обо всем этом думаем. — Берни видел, что Лиз встревожилась уже не на шутку, но все же решил продолжить свой рассказ. — Гроссман считает, что с большой вероятностью мы можем проиграть дело. В последнее время о правах отцов стали много говорить. Вполне возможно, судья примет сторону Чендлера Скотта, каким бы мерзавцем тот ни был. В соответствии с теорией, согласно которой отцы — если, конечно, они не колотят своих детей — имеют такие же права, как и матери. Даже в тех случаях, когда отец ведет себя по отношению к детям жестоко, ему все-таки позволяется видеться с ними. Понимаешь, в чем дело?

Только теперь Берни заметил, что Лиз плачет. Конечно, говорить ей подобные вещи сейчас было по меньшей мере глупо.

— Деточка, ты уж прости меня… Мне не следовало рассказывать тебе всего этого…

— Я должна знать всю правду, какой бы горькой она ни была, — всхлипывая, ответила Лиз. — Скажи, а можем ли мы каким-то образом избавиться от него?

— И да, и нет… Гроссман был со мной откровенен. Конечно, откупаться от этого типа — значит, поступать не вполне законно, но в подобных случаях именно так и делается. Вряд ли по прошествии шести лет он вдруг начнет учить девочку кататься на велосипеде, верно? Просто парень решил немножко подзаработать… Главная проблема состоит в том, что он будет делать это снова и снова. Это как бездонная бочка.

На самом деле для себя Берни уже все решил: он даст этому типу десять тысяч долларов и потребует, чтобы тот убрался с его глаз раз и навсегда. Давать больше было бы неразумно — у Скотта мог разгореться аппетит, и это ни к чему хорошему уже не привело бы. Берни поделился этими мыслями с Лиз, и она тут же согласилась с ним.

— Может быть, позвоним ему?

Ей хотелось побыстрее покончить с этим делом. Когда она подала Берни листок, на котором был записан телефон Скотта, у нее заныло сердце.

— Я поговорю с ним сам. Я хочу, чтобы ты в этом не участвовала. Так будет лучше и для тебя, и для дела.

Спорить с этим было невозможно. Бернард набрал нужный номер и попросил позвать к телефону Чендлера Скотта. Они ждали ответа целую вечность. Берни передал трубку Лиз, чтобы исключить ошибку. Услышав голос, Лиз молча кивнула и вернула трубку Берни.

— Господин Скотт? Моя фамилия Фаин.

— Что? Ах, ну да… Вы женаты на Лиз, верно?

— Все правильно. Насколько я понимаю, сегодня днем вы звонили по важному делу. — Гроссман строго-настрого запретил Берни говорить по телефону о девочке и о деньгах. Чендлер Скотт мог записывать разговор. — У меня есть что сообщить вам по этому поводу.

Скотт тут же все понял. Ему понравилось, что звонивший не пытается тянуть время или водить его за нос. Впрочем, он предпочел бы говорить не с ним, а с Лиз…