Розмари Роджерс - Любовная игра. Книга вторая Страница 39

Сара не чувствовала себя готовой говорить о чем-либо — все, что она хотела, это ускользнуть от допроса, которому ее подвергли.

— Ну… Карло и я жили вместе…

— В самом деле? Когда? Он встречался со своей нынешней женой по меньшей мере год, как он мне сказал, и я также знаю, что Марко не одобрял этого… Господи, у меня такое чувство, что я как буфер между ними уже целые века! Как выглядит Карло?

Этот вопрос погубил ее. В голове у Сары было пусто, она никак не могла припомнить портрет, который ей однажды показала Дилайт. В глазах у нее был образ только одного мужчины, которого она ненавидела больше всех на свете, — черные волосы, черные глаза, черная натура!

— Ну… у него, конечно, черные волосы…

— Я полагаю, этого более чем достаточно! — резко сказала герцогиня, бросая на нее взгляд, вновь живо напомнивший ей мисс Иллинсворт, школу и то, как ее поймали во время налета на фруктовый сад с вишневыми косточками во рту и в руках. — Это, конечно, исключает Карло. Итак, вы можете придумать другую ложь или сказать мне правду, что может оказаться гораздо проще, знаете ли, если вы случайно не принадлежите к тем несчастным людям, которые не могут этого сделать по психологическим причинам.

— Я не патологическая лгунья!

Сара ненавидела себя за то, что ей пришлось оправдываться.

— Благодарю вас, это как раз тот термин, который я имела в виду. Я рада, что вы ею не являетесь, моя дорогая. Пожалуйста, будьте откровенны и скажите всю правду, и мне, может быть, удастся отговорить Марко… от применения силы. У него отвратительный характер, когда он возбужден, вы сами этого еще не обнаружили?

Глядя на безжалостное лицо герцогини, Сара решила, что лучше сдаться; особенно теперь, когда через несколько часов за ней придет Анджело. Так или иначе, она не очень умеет врать — если только она не в гневе. И ей как-то не хотелось представлять себе взбешенного Марко. Он будет в ярости, когда наконец все обнаружит, включая то, что его одурачили. Ей лучше рассказать все герцогине, чем ему.

— Ну… правда заключается в том, что я — сестра Дилайт, и она… я согласилась выдать себя за нее, чтобы отвлечь Марко, в то время как она и Карло…

Герцогиня одобрительно кивнула.

— Теперь в истории больше смысла. Не выпить ли нам немного вина, пока вы не расскажете мне все остальное? Мне следует вам сказать, что я была очень сердита, пока Серафина не вступилась за вас… совершенно неожиданно, потому что она суровая старуха, которая обычно никого не одобряет! Но в вашем случае… продолжайте, пожалуйста. Если и не все окажется правдой, тем не менее я уверена, что вы расскажете чрезвычайно интересную историю!

37

Могло бы быть и хуже, думала Сара позднее, и герцогиня могла бы оказаться в самом деле отвратительной, а вместо этого она просто вежливо расспрашивала ее и ушла, оставив впечатление, что пока воздерживается от принятия окончательного решения. Сара не рассказала ей всего, конечно — ровно столько (или немножко меньше), сколько она считала необходимым; с чувством крайнего облегчения она увидела, что ее элегантная мучительница поднялась, чтобы уйти.

— Ну, я предполагаю, что окончательный итог всего этого будет зависеть от Марко и вас, не правда ли? Но мне следует предостеречь вас, моя дорогая, он не тот мужчина, который легко воспримет то, что его одурачили! И вам лучше приготовиться к самому худшему, если ему попали в руки недавние газеты. О бракосочетании Карло и вашей сестры, совершенном индийским кардиналом, широко сообщалось в прессе, хотя мой сын и известил меня о своей свадьбе задним числом.

Марко… Марко! Какое ей дело до него и почему она должна бояться его возможной реакции? Он, должно быть, уже знает… Притворившись ради Серафины, что она решила отправиться в постель пораньше, Сара выключила свет и легла под одеяло, не раздеваясь, с телом, напряженным, как лук во время стрельбы. Ей следовало сохранять спокойствие и целеустремленность. Она сбежит раньше, чем он вернется и войдет без стука в ее комнату, чтобы схватить ее и подогнать под себя, и заставить забыть гордость, достоинство, ненависть и месть — все, кроме того, что только он может заставить ее чувствовать вопреки ее желанию. Она должна уехать! Должна освободиться и снова принадлежать полностью себе самой.

— Эй! Пошли! — Голос Анджело раздался откуда-то сзади, сначала в тишине, а потом его сопроводило жужжание в воздухе, по которому Сара поняла, что вертолет возвращается.

Должно быть, она двигалась абсолютно механически, как автомат, движимая инстинктом выживания. Следовать за Анджело было нелегко, хотя она и была благодарна за то, что побег требовал от нее полной сосредоточенности и самоотдачи. Наконец показалось, что прошли часы, — Анджело поздравил ее.

— Знаете, вы на самом деле великолепны. В вас что-то есть, как говорят в США. Вы раньше ездили на мотоцикле?

В ее ушах все еще звучал шум вертолета, мысль о гневе Марко подгоняла в спину. Сбежать от этого ужасного мрачного мстителя кое-что значило.

— Нет, никогда. Но я быстро учусь. Только скажите мне, что надо делать.

Торопись, торопись, торопись! — настойчиво стучало у нее в голове, пока она взбиралась на сиденье позади Анджело и обвила его руками вокруг талии, как он инструктировал.

— Помни, надо смотреть, куда ты ставишь ногу, детка! Эти трубки могут обжечь и оставить шрамы. Крепко держись за меня и наклони свое тело, как делаю я, — сноровка у тебя скоро появится. И помни: ни о чем не беспокойся. Я знаю каждую дорогу, каждую грязную тропку и каждый изгиб на дороге — темно сейчас или светло. Он не сможет схватить нас, даже на своем проклятом вертолете.

Мотоцикл поехал вниз, он начал катиться с горы еще до того, как Анджело завел его. После этого, даже если бы вертолет парил над ними, Сара не смогла бы услышать его шум сквозь рев мощного мотора мотоцикла и свист ветра в ушах. В любом случае все ее мысли были заняты только тем, чтобы не упасть; она прижалась лицом к широким плечам Анджело и крепко закрыла глаза.

Время, казалось, мчалось так же быстро, как и мили, которые они покрывали, было легко ни о чем не думать, сконцентрировавшись на ощущении этой бешеной езды в темноте сардинской ночи, казалось, они едут вечно, и ритм, похожий на метроном, бьющий в ее голове, повторяет: «Забудь… забудь… забудь!»

— Послушай, тебе не надо беспокоиться: ему теперь нас не достать! Да и откуда, между прочим, ему знать, где мы? Он, вероятно, думает… — Анджело рассмеялся резким смехом, очень похожим на смех Марко. — Зная направление, в котором работает его ум, я полагаю, он, наверное, считает, что мы сейчас вместе уютно расположились в постели. Не то чтобы это была не забавная идея, прошу прощения, мисс Сара, за исключением того, что осуществить ее сейчас было бы трудновато — только мой гордый братец не знает этого, не правда ли?