Элейн Гудж - Последний танец Страница 39

– И все равно я тебя не прощу. – Уголки ее губ плаксиво опустились, нижняя губа задрожала. – Шон, ты же знаешь, каково мне. Когда я одна, мне так плохо. Все меня бросили.

– Я не бросил тебя, я просто забыл за тобой заехать. – Шон обнял сестру за плечи. Глядя на них, Китти вдруг почувствовала себя лишней.

И вместе с тем ее влекло к Шону. Не так, как в ту ночь, когда она упала бы в его объятия, даже если бы он признался, что грабит банки. Нет, теперь все было по-другому и поднималось в ее душе неотвратимо, как волна прилива. «Господи, похоже, я влюбилась в него».

Этому надо положить конец – здесь и сейчас. Ей не нужна любовь, а нужен ребенок, которого ее так жестоко лишила судьба.

– Может, зайдете в дом? – предложила Китти с напускным спокойствием. – Я заварю чай. Хизер, тебе бы не мешало выпить чашечку.

Дождь перестал, но бедняжка дрожала от холода и сырости.

– Нет, спасибо. – Хизер сердито покосилась на нее.

– Не стесняйтесь, проходите.

– Я сказала: нет, спасибо.

Китти невольно сделала шаг назад и вспыхнула. Злость на Шона теперь обратилась на нее. Хизер выпятила нижнюю губу и уставилась на Китти настороженно, как загнанный зверек.

Не успела Китти ответить, как за нее вступился Шон.

– Перестань дуться. Она же хочет помочь тебе. Если надо выпустить пар, злись на меня. Я виноват.

Он говорил спокойно, видимо, хорошо понимая, что резкий окрик приведет к взрыву. Но Китти чувствовала, что он защищает ее.

Хизер перевела удивленный взгляд с Шона на Китти, как будто впервые осознав, что брат приехал сюда вместе с ней, и дерзко спросила:

– Что случилось, Шон? Мне казалось, ты против того, чтобы отдавать ребенка в чужие руки.

Шон полез в карман за сигаретой.

– А кто говорит, что я передумал?

– Тогда почему ты здесь?

– Хизер, я не изменила решения, – поспешно вмешалась Китти. – Если ты дашь мне шанс, я докажу, что стану прекрасной матерью твоему малышу.

Хизер смерила ее презрительным взглядом.

– Да вы что, шутите? Думаете, после того, что сделала ваша мать, я подпущу вас к своему ребенку? – Она произнесла эти слова с неожиданно взрослыми интонациями и злобой, которых не было при первой встрече.

Китти обхватила себя руками за плечи, ежась от внутреннего холода. «Ты знала, что так будет», – мысленно корила она себя, но легче ей от этого не стало.

– Черт подери, Хизер, зачем же грубить? Сказала нет – и хватит, – заявил Шон.

Его сердитый тон отрезвил Хизер. Она закрыла лицо руками и начала громко всхлипывать. Китти осторожно коснулась ее плеча, но Хизер зарыдала еще горше. «Совсем как ребенок», – подумала Китти. Маленькая девочка, потерявшая маму. Хизер робко взглянула на нее и, всхлипывая, пробормотала:

– Простите, я не хотела вас обидеть. Шон прав. Это не ваша вина.

– Ничего, все в порядке, – ответила Китти.

– Из вас получится очень хорошая мама. Может быть, если… – Хизер умолкла и вытерла нос рукавом розового свитера.

Китти ждала затаив дыхание, не в силах пошевелиться. Но Хизер обратилась к брату, совершенно забыв о Китти:

– Шон, поедем? Мне что-то нехорошо.

Китти едва не воскликнула: «Нет, постой! Скажи, что у меня есть надежда!»

Шон обнял сестру за плечи:

– Поедем. Как только ты будешь дома, тебе полегчает.

Хизер послушно пошла с ним к грузовичку, и брат помог ей залезть в кабину. Обойдя машину, он бросил на Китти выразительный взгляд, означавший: «Ложная тревога».

Но для Китти ложная тревога обернулась полным крахом. Все мечты о ребенке растаяли как дым – Хизер почти не оставила ей надежды. «Если бы только она поверила в меня…»

Глядя вслед удалявшемуся грузовичку Шона, Китти хотела бы броситься за ним бегом, но вместо этого застыла и только молча молилась, чтобы поскорее настал тот день, когда она возьмет на руки ребенка, о котором столько мечтала.

Глава 9

– Потрясающий вид с четвертого этажа. Хотите взглянуть? – Алекс ослепительно улыбнулась хорошо одетому мужчине лет сорока, своему новому клиенту, выразившему желание полюбоваться паркетным полом в холле.

Она считала своим долгом обращать внимание клиентов на детали, даже если они были в восторге от дома в целом. Да и кто не восхищался старинным особняком, расположенным через два квартала от дома, в котором выросла сама Алекс? За такую цену его с руками оторвут за считанные дни и даже часы. Единственная ложка в бочке меда – у Алекс не было никаких преимуществ перед другими риэлтерами. Только за сегодняшний день их побывало тут уже шестеро, и если Алекс первая не уговорит клиентов купить особняк, комиссионные уплывут в чужие руки.

«Господи, не дай мне спугнуть его своей настойчивостью!»

Одному Богу известно, как отчаянно нужны ей эти деньги. Уже май – трудно поверить, но со дня похорон отца прошло более двух недель. Но если в первые дни трагедии время для Алекс как бы остановилось, жизнь не стояла на месте, и подтверждение тому – пачка неоплаченных счетов у нее на столе. Тон этих сообщений становится все более требовательным, как, например, записка из «Фог-Сити моторс», которому она задолжала три тысячи долларов за аренду «БМВ». Если долги не будут оплачены к десятому мая (через неделю!), автомобиль отберут. А как ей работать без машины? Вряд ли клиенты согласятся возить Алекс по особнякам в собственных автомобилях – ее зарплата в этом случае будет не выше, чем у секретарши.

Да еще и налоговое управление. На прошлой неделе бухгалтер сообщил Алекс пренеприятную новость: сделка, о которой он пытался договориться, не состоялась. Федеральный агент, противный коротышка, оказался тверже, чем они думали. Похоже, криминальная семейная история бросила тень и на саму Алекс: видимо, агент решил, что она сбежит в Бразилию первым же рейсом.

Смешно, ей-богу! У нее едва хватит денег на автобус до аэропорта, не то что на билет до Рио. Последний месяц Алекс не везло с клиентами, особняки не покупали, и комиссионные вышли мизерные. И дело не в том, что в первую неделю после гибели отца она не работала. Люди избегали ее – Алекс это чувствовала. Те, кто знал о трагедии в ее семье (а кто не слышал об этом?), шарахались от Алекс, как от зачумленной, или деликатно сторонились ее.

В офисе было еще хуже. Коллеги выражали соболезнования, пряча алчный блеск глаз под маской притворного сочувствия. «Я с удовольствием возьму на себя твоих клиентов на несколько дней… если тебе надо побыть с семьей», – заявила ей на днях Мими Ромеро. «Ну конечно, – мысленно съязвила Алекс, поблагодарив ее вслух. – Тебе не терпится урвать мои комиссионные». Стоит Алекс оступиться, и они накинутся на нее, словно стая гиен.