Елена Гайворонская - Роман с небоскребом Страница 39

– А если мне скажут, что все это никуда не годится, что я – бездарность? И лучшее, что мне светит, – карьера репортера бульварной газеты… Нет уж, лучше я буду преподавать детям классику, чем писать заметки о ремесле валютных проституток…

Сергей крепко сжал мои запястья, строго посмотрел прямо в глаза, так, будто хотел поделиться со мной своей безграничной уверенностью:

– Ты не бездарность, слышишь? Не смей так себя называть. Любая критика – уже хороший результат. Я верю в тебя, Саня, не вздумай опускать руки. Ты же боец, я всегда поражался твоей силе духа… Когда мне казалось, что все ужасно, хуже быть не может, я смотрел на тебя и находил в себе силы подниматься и идти вперед. Помнишь, мы мечтали, как я стану известным ученым, а ты – писателем? У меня не получилось. А ты должна воплотить в жизнь свою мечту. За нас обоих. Обещаешь? – Он требовательно посмотрел мне в глаза.

– Я попробую, – шепнула я чуть слышно и обняла любимого.

Вскоре у нас поселилась старенькая пишущая машинка. Чудо откопал папа у друзей на дачном чердаке. Мы с Сережкой бережно отчистили агрегат, смазали крючочки и палочки машинным маслом, поменяли печатную ленту и водрузили на письменный стол.

– Ух ты, – восхищенно прошептал Ванька, – а мне можно ударить?

Он напечатал «мама», «папа», «баба», «дед», «Ваня» и «кошка», после чего отправился создавать из нескольких разобранных машинок универсального монстра.

Машинка стучала, как целая бригада плотников. Обеспокоенные соседи звонили в дверь, осведомлялись, что у нас творится, не начался ли ремонт. Я соврала, что нашла подработку – печатать тексты, и пообещала не долбить после восьми вечера и до восьми утра. Так мы и жили. Я занималась с Ванькой, готовила, в свободное время стучала по клавишам, а Иван возле меня за маленьким детским столиком рисовал, читал или мастерил своих любимых роботов и важно говорил:

– Мы с мамой работаем.

Из-за окна согласно и приветливо кивала зеленой веткой березка.

Окончательный вариант был готов к сентябрю. И пока я мучительно размышляла над его дальнейшей судьбой, в теленовостях промелькнул сюжет о книжной выставке-ярмарке на ВВЦ, в которой принимают участие представители крупнейших российских издательств.

«В условиях зарождающегося российского книжного бизнеса это мероприятие актуально и жизненно необходимо, поскольку предоставляет уникальную возможность пообщаться напрямую одновременно всем: издателям, книготорговцам, читателям и авторам», – подвела итоги миловидная дикторша. С колотящимся сердцем я схватила ручку и прямо на уголке титульного листа записала дату выставки и номера павильонов.

Момент истины

На ярмарку выбралась в будний день, справедливо решив, что в выходной будет полно народа и спокойно побеседовать вряд ли удастся. Я накормила Ванечку, поставила кассету с мультиками, налила сок, пообещала купить книжку про роботов, напомнила, что нельзя открывать посторонним дверь и заходить на кухню, поскольку там много горячего. Что такое горячее, Иван знал не понаслышке, потому что малышом ухватился за нагретый утюг. Ожог давно прошел, но воспоминание осталось. Ванька рос весьма разумным и осторожным и не наступал дважды на одни грабли.

От Сокольников до ВВЦ недалеко – каких-нибудь десять минут на машине плюс десять бегом по территории до павильона. Я поймала частника и уже через полчаса бродила по выставке. В огромном павильоне было людно даже в четверг. От книжных рядов захватывало дух, рябило в глазах. У стендов одного из издательств проходила презентация. Веселый парнишка-ведущий громко расписывал в микрофон достоинства автора. Симпатичные девушки бойко продавали книги. Рядом за столиком строгая дама в очках раздавала автографы, за ее спиной висел большой баннер с фотографией в полный рост.

Несколько минут я завороженно наблюдала за четкими движениями авторучки, скользящей по книжной странице. И чем дольше смотрела, тем сильнее сводило горло от волнения, предательски подкашивались колени. Я почувствовала себя маленькой и жалкой по сравнению со строгой дамой.

Поняла, что не смогу вот так, запросто, подойти к этим симпатичным девушкам, торгующим книжками, и предложить свое творение…

Я побрела дальше. «Бух-бух-бух» – бухало сердце. Посмотрела на часы и поняла, что хожу без толку уже час, и скоро пора возвращаться, а я так ничего и не сделала. Мне захотелось плакать от благоговейного преклонения перед книжной индустрией, писательской гениальностью и от обиды за собственную неполноценность. Я разглядывала книги в застекленных витринах очередного холдинга, чье название золотыми буквами горело и переливалось высоко над головой. Вдруг услышала мягкий женский голос:

– Вы что-то хотели?

Я вздрогнула, поняв, что обратились ко мне.

У заговорившей со мной женщины лет сорока с хвостиком было необыкновенно мягкое интеллигентное лицо, гладко зачесанные соломенные волосы, открывающие высокий чистый лоб, вдумчивые серые глаза, добрая улыбка. И я подумала, что уж наверное она не станет смеяться мне в глаза и гнать прочь. Собравшись с духом, дрожащим голосом произнесла:

– Вы рукописи к рассмотрению принимаете?

– А вы – автор? – удивительно просто спросила женщина.

Я кивнула.

– И что у вас есть?

– Текст, – прошептала я, мысленно поражаясь тому, что меня до сих пор не только не отогнали от стенда, а еще и внимательно слушают.

– Хорошо, – улыбнулась женщина. – А какой жанр?

– Я не знаю, – прошептала, чувствуя, как загораются щеки. – Просто текст…

– А о чем?

– О людях… – Я понимала, что должна разливаться соловьем, превозносить достоинства рукописи, что, возможно, это мой единственный шанс, но ничего не могла с собой поделать. Слова спрятались где-то внутри.

– Но синопсис у вас написан?

– А что это такое? – пролепетала я чуть слышно.

– Ладно, – сказала женщина, – вот моя визитка. Звоните и привозите текст. Меня зовут Лариса. А вас?

– Саня.

– Очень приятно. – Она снова улыбнулась необычайно доброжелательно.

Я подумала, что ее терпению можно позавидовать.

«Кудинкина Лариса Ильинична. Редактор».

Я спрятала визитку во внутренний карман куртки. Так надежнее.

Окрыленная успехом, я взяла визитки еще в нескольких редакциях и отправилась домой с чувством выполненного долга. На следующей неделе развезла копии текста книги по издательствам. А по прошествии некоторого времени получила разные ответы.

В одном издательстве заявили, что моя рукопись – «неформат», то бишь не подходит ни для одной из существующих серий. Предложили написать детектив или любовный роман. В другом были готовы со мной сотрудничать при условии, что я буду сдавать им по новой книге в месяц-два. Дома я честно попыталась писать на скорость, но ничего не получилось. Слова прятались и никак не желали вылезать из укрытия на белый свет, чтобы собраться в предложение. Я впадала в ступор, вымучивая неживые фразы, потом пришла в ужас от прочитанного. Уже была готова признать поражение на литературном фронте, как раздался телефонный звонок.