Луиза Розетт - Больше никаких признаний Страница 39

Его рука скользит по моей, и наши пальцы переплетаются.

Я бросаю свою одежду и поворачиваюсь к нему.

— Ты меня любишь? — спрашиваю я.

Он закрывает глаза, как будто этот вопрос причиняет ему боль. Он все еще не может произнести заветные слова, но сейчас это даже хорошо. Я могу на этом сыграть.

— Если не можешь сказать, докажи, — я делаю глубокий вдох, готовясь произнести последнюю строчку моего сценария, заверщающее шоу и закрывающую сделку. Займись со мной любовью.

Я планировала, что это прозвучит как требование, но получилось похоже, скорее, на просьбу.

На пару секунд мы оба замираем и пристально смотрим друг на друга, а мои слова зависают в воздухе. А потом он медленно прижимает меня к себе. Он берет мое лицо в свои руки и целует меня так нежно, что сначала я даже не чувствую. Он ведет меня к кровати, и мы ложимся вместе. Такое что у меня сейчас сердце выпрыгнет из груди. Его сильные и теплые руки прижимают меня и скользят по моему телу, умудряясь быть во всех местах одновременно. Словно ему наконец-то дали разрешение или освободили от ответственности, и он делает со мной все, что ему так долго хотелось.

Я рада, что мы долго этого ждали, теперь такое чувство, словно это было неизбежно.

У меня перехватывает дыхание, когда он снимает с меня кружевное белье. Так приятно избавиться от него мне в нем непривычно. Он смотрит на мое тело, но я не стесняюсь. Возможно, потому что Джейми ничуть не стыдится и не смущается — его такие вещи никогда не смущали. А может, все дело в том, что я с человеком, который предназначен мне судьбой.

Закрываю глаза. Концентрируюсь на движениях его рук и губ, когда вспоминаю, что он еще одет.

Я протягиваю руку и пытаюсь расстегнуть его джинсы. Это непросто — руки трясутся. Он делает это за меня, снимая джинсы вместе с трусами. Теперь мы оба обнажены. Мне хочется посмотреть на него. Я почему-то сначала не решаюсь, но затем смотрю. И думаю только то, что это тело моего любимого, тело моего любимого…

Пару минут мы лежим, смотрим друг на друга, и ничего не делаем. Думаю, мы оба удивлены, что, наконец, дошли до этого, хотя причины нашего удивления могут быть и разными. Он рассматривает мое лицо, ожидая разрешения, которого он всегда ждет, а потом смотрит на меня еще раз, чтобы убедиться.

Я разрешаю.

Не было ни единого момента, когда бы я испугалась, или заволновалась, или расстроилась. Ни когда он спросил, готова ли я; ни когда он надевал презерватив для моей защиты; ни когда я почувствовала на себе всю массу его тела. Я доверяю ему полностью — и свое тело, и свое сердце.

Когда момент настает, когда я лишаюсь, девственности с человеком, которого так сильно люблю, я смотрю в его глаза. Как же поразительно видеть, что он так же уязвим, так же открыт, как и я. В некотором роде — не могу до конца понять, в каком — для него это тоже нечто новое.

Вот теперь я знаю, без всяких сомнений, что Джейми Форта меня любит.

Это написано на его прекрасном лице.

Глава 17

Когда Джейми, наконец, появляется на праздничном ужине в ресторане отеля, опоздав на час, в нем трудно разглядеть человека, с которым я была прошлой ночью.

Запах перегара от него чувствуется через весь зал.

Моя первая мысль поражает своей ясностью, хотя даже не знаю, с чего я это взяла. Думаю, то, что происходило между нами ночью, было совсем не началом. Это было концом.

Мысли начинают путаться…

Он бы этого не сделал. Или сделал? Я могу сохранить все в тайне, знаю, что могу. Мама с братом еще его не заметили. Должен быть способ удержать его, чтобы он все не разрушил, не показал всем, что происходит у него внутри… не продемонстрировал, что я сделала.

Получается, совсем не я была не готова ко всему этому. Это был он.

Я хотела провести всю ночь с ним, в его постели. Я и так долго тянула время, но в итоге мы оделись, и он проводил меня в холл. Он держал меня за руку, мы оба были босиком. Он спросил, все ли хорошо, а у меня не было слов, чтобы выразить, насколько все хорошо. Он поцеловал меня у двери и дождался, пока я зайду. Я так тихо, как только могла, пробралась к своей кровати и лежала без сна, пока не взошло солнце моего семнадцатого дня рождения.

День был идеальным. Мы были в Гарварде, Бостонском Университете и Тафтсе, по которому нас провел брат. Потом поехали в школу при Музее изящных искусств. Мы пошли на экскурсию по кампусу, где останавливались во всех студенческих студиях, чтобы посмотреть, над чем они работают. Я задавала столько вопросов — все решили, что я хочу здесь учиться. Я все время говорила, что не я хочу, а Джейми. А он на все вопросы, которые ему задавали, отвечал односложно. Студенты, судя по всему, привыкли к людям, которые не особо любят слова, и никто не был против такого общения.

Я весь день просто летала в паре сантиметров над землей. Поэтому-то я и не поняла, что все пошло не так.

Когда Джейми видит нас за столиком, он, пошатываясь, идет к нам. Я начинаю подниматься, но меня опережает Питер. Он накрывает мою руку своей и говорит:

— Пусть он сядет. Так будет проще.

Не знаю, что именно будет проще, но делаю, как сказал Питер.

Мама поднимает взгляд только тогда, когда Джейми подходит к нашему столу и встает, держась за спинку предназначенного для него стула.

От него несет перегаром. У меня нет слов.

Мне стыдно — стыдно, что он пьяный стоит перед моей семьей, и стыдно, что я позволила этому случиться. Несколько месяцев я либо закрывала на все глаза, либо сама участвовала в том, что привело к этому моменту. Из своего опыта с Питером я знаю, что проблему должен решать сам Джейми, но мне нужно было сделать что-то или сказать. Я не должна была отмахиваться, отмахиваться и еще раз отмахиваться от всех нежелательных моментов.

— Джейми, ты в порядке? — спрашивает мама.

Пока она говорит, ее голос превращается в «психотерапевтический». Меня всегда возмущал этот голос, иногда я даже ненавидела его, но сейчас мне легче от того, что я его слышу.

Я в беспомощном состоянии.

Джейми не замечает маму и пристально смотрит на меня. Питер все-таки решает встать.

— Я — не ты, — ужасно тихим голосом говорит Джейми.

— Что… что это значит? — запинаюсь я.

— Джейми, давай выйдем, — говорит Питер.

— Я не буду пересдавать экзамены. Я не пойду в колледж. Я не пойду в школу искусств. Вся эта фигня закончится сейчас же.

Весь ресторан не сводит с нас глаз, и дело не в громкости голоса Джейми, он говорит так тихо, что я подаюсь вперед, чтобы его слышать. Все дело в атмосфере. Атмосфера вокруг нас изменилась.