Греши и страдай - Пэппер Винтерс Страница 39

— И что это было? — тихо спросила я.

Он сделал глоток воды, и единственная капля соскользнула с его губ по подбородку.

— Что ты единственная, кто мог меня исправить, и, поскольку ты была мертва, мне пришлось смириться с тем, что я всегда буду сломлен.

На этот раз я не могла остановиться.

«Пад Тай» подождет.

Соскользнув со своего места, я двигалась, как река, обвивая ножки стула и растворяясь на его коленях. В тот момент, когда я села на его колени, его большие руки обвились вокруг меня. Он вздрогнул, прижимая меня к себе.

Мы оба тяжело вздохнули.

— Возьми меня туда. Покажи мне, — пробормотала я. — Я хочу положить нашу жизнь в чемодан и никогда не оглядываться назад.

Арт вздохнул.

— Мне бы понравилось это. Очень сильно.

Наступила долгая пауза, прежде чем он зарылся лицом в мои волосы.

— Я звучу, как ебучий придурок. Дерьмовая головная боль заставляет меня признать то, что тебе не нужно знать.

Я боролась в его руках.

— Никогда не думай, что ты чего-то не можешь мне сказать.

Он держал меня в плену.

— Тебе действительно нужно знать, что я больше не сломлен, Лютик. Не думай, что ты должна меня чинить или что я собираюсь стать обузой. Потому что это моя гребаная ответственность — заботиться о тебе, и я сделаю свою работу чертовски хорошо. Я обещаю.

— Я не твоя ответственность, — сказала я. — Я равна тебе.

Воздух сменил прошлую боль на настоящую, и руки Артура сжались вокруг меня сильнее.

— Нам нужно поговорить о том, что произошло той ночью.

Каким-то образом время между нашим спором в «Кинжале с розой» и нашим нынешним ужином исчезло, оставив нас именно там, где мы были — напряженными, расстроенными и сбитыми с толку.

Мой пульс участился, мои клетки готовились к адреналину.

— Почему ты ему не поверила?

Его вопрос был настолько тихим, что его почти не было слышно. И это не имело смысла.

— Кому?

Арт вздрогнул, заставляя себя продолжить:

— Моему отцу. Он, должно быть, рассказал тебе, почему я был в тюрьме. Он показал тебе отчет из полиции, — взглянул на меня Арт. — Ты видела это собственными глазами.

— Ты все еще думаешь, что я тебя ненавижу, не так ли?

Набравшись смелости от тепла его тела, я твердо сказала:

— Я сказала тебе. Я знаю все. Я все видела.

Его плечи сгорбились.

— Тогда как ты можешь искренне простить меня? Независимо от того, как я смотрю на ситуацию, все еще есть я и мое непростительное преступление, — сжал челюсти Арт. — Твоя убежденность в том, что я этого не делал и что ты можешь оправдать меня, — это чушь собачья. Это заставляет меня опасаться за твое душевное состояние даже больше, чем, когда у тебя была амнезия.

— Боже, спасибо.

— Все это больше не имеет смысла.

Мой разум погрузился в воспоминания, которые все еще были такими свежими. «Откуда у нас такие разные версии той ночи? И что мне нужно сделать, чтобы он увидел правду?»

— Здесь нечего прощать. Но, очевидно, тебе нужно простить себя.

— Черт возьми, я так сильно хочу тебе верить. — Артур сжал меня сильнее.

Его глаза были дикими, как будто он не мог вынести напряженного молчания, которое наступало каждый раз, когда мы прекращали разговаривать.

— Не нужно верить. Это правда.

Когда он ничего не сказал, я прошептала:

— Ты собираешься послушать на этот раз?

«Ты поверил мне, в отличие от того, что все игнорировали каждое мое доказательство того, что я была Клео?»

Артур медленно кивнул.

— Да. Я послушаю.

К этому разговору я шла весь день.

— Мне нужно знать. Как ты думаешь, почему я невиновен? Почему ты не угрожаешь убить меня за то, что я сделал?

Глядя в его зеленые глаза, я убрала непослушные волосы со лба.

— Я скажу тебе, почему.

Глубоко вздохнув, трепеща от призраков моих убитых родителей, я изо всех сил старалась дать им отпущение грехов.

— Ты убил их, но это не твоя вина.

Артур напрягся — превращая плоть и кости в сталь и арматуру. Его большие руки сжали мои бедра.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду именно это. Это не загадка.

В его глазах появилось сомнение, недоверчивость. Его лицо наполнилось чувством вины, поглощенным ненавистью к себе. Он ошибался.

Чтобы Артур понял, мне пришлось увести его дальше, чем в ту ночь. Я должна была доказать ему, почему все, что он вспомнил, было неправильным.

— Ты помнишь, как я впервые встретила тебя и твоего отца? В ту ночь после собрания Клуба, когда Торн наказал Рубикса на глазах у братьев за проведение несанкционированного налета на банк?

Его лицо скривилось от раздражения.

— При чем здесь…

Прижав палец к его губам, я покачала головой.

— Ответь на вопрос. Я дам тебе понять.

Взгляд Артура, глубоко наморщившего лоб, обратился внутрь себя. Краски и тени прошлого омрачили его лицо. Он кивнул, когда тьма полностью им овладела.

— Да.

Затем его лицо осунулось, словно он рухнул с высотного дома.

— Черт, я ненавидел, что ты это увидела.

Мое сердце забилось быстрее — точно так же, как в тот вечер, когда я впервые стала свидетельницей домашнего насилия.

О боже. Что происходило?

Артур свернулся клубочком и лежал на ковре посреди гостиной, окровавленный. Дайана причитала из кухни, а я, задыхаясь, изо всех сил вцепился в подоконник снаружи. Я хотела окликнуть Артура по имени, дать ему знать, что я здесь. Хотела позвать на помощь.

Это было нехорошо. Жестокое обращение никогда не было нормальным.

Но не могла сдвинуться со своего секретного места, когда Рубикс и Асус наносили удары ногами по животу Артура.

— Семья не стучит, мальчик. Я знаю, что это был ты. Ты рассказал Торну о рейде.

Кашляя кровью, Артур простонал:

— Это был не я. Клянусь.

— Как будто я стал бы тебя слушать.

Еще один злобный удар, как если