Дистанция между нами - Кейси Уэст Страница 39

class="p1">Он отвечает на поцелуй, его язык находит мой, а руки обнимают меня так крепко, как только возможно. Он великолепен на вкус. Как пряный шоколад. Я позволяю рукам исследовать его спину через ткань футболки, провожу пальцами по контуру его позвоночника. Целая палитра эмоций наполняет меня, и я удивляюсь, когда печаль выходит на первый план. Та эмоция, которую я успешно игнорирую весь вечер.

Мне хочется заплакать, поэтому в надежде сдержать слезы я прячу лицо в изгибе его шеи. Он замирает. А потом пытается отстраниться, чтобы взглянуть мне в лицо, но я крепко к нему прижимаюсь. Он гладит меня по спине.

— Кайман? Что такое? Прости. Это было слишком быстро? — Он берет меня за талию и снимает со столешницы.

— Нет, дело не в этом.

— Мне так жаль.

— Нет, ты ничего не сделал. Не слишком удачный момент, чтобы меня отпускать. — Сомневаюсь, что он понял хоть слово, так как эмоции сделали мою речь неразборчивой.

— Поговори со мной. Что случилось?

— Можешь просто обнять меня на минуточку? — Прежде чем все объяснять, мне нужно взять себя в руки.

Должно быть, Ксандер понимает, что его руки опущены. Глубоко вздыхая, он снова меня обнимает. Между нами сейчас нет и миллиметра свободного пространства. Его присутствие — единственное, что удерживает меня на поверхности, пока все сегодняшние события не захлестывают меня.

Что, если мама беременна? Этот ребенок нас погубит. Мы его не потянем. И кто такой Мэттью? Сбежит ли он, когда узнает об отцовстве? Каким образом мама умудрилась дважды наступить на одни и те же грабли? Даже если где-то на горизонте и мелькал шанс уехать из магазина кукол и начать собственную жизнь, то сейчас он испарился как утренний туман.

Одинокая слезинка стекает по щеке, и я быстро ее смахиваю.

— Ты меня пугаешь, Кайман. Что случилось?

— Моя мама.

— Она в порядке? — Его голос звучит взволнованно.

— Похоже, она беременна.

Глава 32

Ксандер бормочет ругательства себе под нос.

— Черт, Кайман. Мне жаль. — Это все, что он говорит.

Его пальцы вырисовывают узор на моей спине: поперек, вниз, потом назад и вверх. Он повторяет его снова и снова.

— Когда ты узнала?

— Сегодня, — вздыхаю я. — Или, может быть, она не беременна. Надеюсь, что это так. Но если она не в положении, то у нее серьезные проблемы со здоровьем, а я ужасная дочь, раз хоть на секунду допустила мысль, что было бы лучше, если бы мама была больна, а не беременна.

Ксандер отстраняет меня, и на этот раз я поддаюсь. Когда мы встречаемся взглядами, он спрашивает:

— Чем я могу помочь?

— Преврати это все в сон. Чтобы я проснулась завтра, а ничего этого не было.

Он прикусывает нижнюю губу.

— У меня такое впечатление, что я тобой воспользовался. Прости. Если бы я знал, то не…

— Прекрати, — прерываю его я. — Не говори так. Мне хотелось поцеловать тебя вот уже несколько недель. Еще до того, как я узнала о маме. Тогда, когда ты стал провожать меня в школу.

Он переводит взгляд на мои губы, а потом снова на глаза.

— Тебе хотелось меня поцеловать?

— Хочется — вот правильное слово. Мне хочется тебя поцеловать. — Я наклоняюсь к его губам и легонько касаюсь своими.

Он немного отклоняется.

— Теперь я точно почувствую себя ничтожеством, если мы поцелуемся. Пойдем. Давай лучше поговорим. — Он берет меня за руку и ведет через холл в комнату с домашним кинотеатром. Мягкие кресла установлены на разных уровнях перед большим белым экраном.

— Ничего себе, — говорю я, оглядываясь по сторонам. — Вот где нам нужно посмотреть «Сияние».

На его губах появляется легкая улыбка. Он подходит к стойке с дисками и достает коробку с изображением Джека Николсона, который просовывает свое жуткое лицо через щель в двери.

— Ты его купил?

— Да. Ты же сказала, что мы вместе посмотрим этот фильм, поэтому я его и купил.

Я плюхаюсь в кресло.

— Ну что ж, тогда включай.

Он качает головой.

— Не сегодня. Сегодня мы будем разговаривать. — Он убирает фильм и устраивается в кресле рядом со мной.

— Чем ты занимался перед моим появлением?

— Хорошо, я перефразирую. Сегодня мы разговаривать о тебе.

— Давай сначала поговорим на посторонние темы? Я не очень хороша в откровенных разговорах.

Он кивает.

— Ладно. Чем я занимался до того, как ты появилась? Дай подумать, я работал над проектом по истории.

— Ты учишься в академии Далтон или в Оушенсайд? — Это две частные школы. Уверена, он ходит в одну из них.

— Далтон.

— Далтон… это фамилия твоей бабушки. — Прежде, чем я заканчиваю предложение, уже ощущаю себя глупышкой. — Фух. Это не простое совпадение.

Он смеется.

— Кстати, спасибо.

— За что?

— За напоминание о том, как общаются с обычными людьми. Прошло много времени с тех пор, как я разговаривал с кем-то, кто не знал бы, кем я являюсь.

Я наклоняю голову.

— Подожди, а кто ты? — С ухмылкой он дергает меня за локон. — У тебя очень милые родители.

— Когда добиваются своей цели.

— Поэтому ты работаешь над сайтом для отца?

Он тяжело вздыхает.

— В этом-то и проблема. Работаю. Знаю, знаю. Я не должен.

Я поднимаю руки в примирительном жесте.

— Я ничего не говорила.

— Так вот, у меня было столько идей насчет того, как сделать сайт интересным и свежим, а отец сразу их отверг и сказал: «Нет, просто и классически».

— Но для ваших клиентов это же лучше.

— В смысле?

— Ну, не подростки же будут заказывать номера у вас в отеле, а бизнесмены и состоятельные люди. С ними сработает «просто и классически».

Он на несколько секунд прикрывает глаза, а затем говорит:

— Ты права. Почему он мне это не сказал?

— Может, он пытался? Ты никогда не прислушиваешься к отцу.

— Потому что он пытается втиснуть меня в свой идеальный образ жизни, и я от этого задыхаюсь. Я не он.

— Забавно, ты изо всех сил пытаешься не походить на своего отца, а я мечтаю узнать, похожа ли я на своего хоть капельку.

— Прости. Мне не следовало это говорить.

Я прикасаюсь к его плечу.

— Нет-нет, я тебя поняла. Ты не хочешь быть копией отца. Особенно когда внешне вы так похожи друг на друга. Но ты не он. Ты всегда будешь другим. — Ты всегда будешь удивительным. Почему мне до сих пор так тяжело произнести это предложение вслух?

Он берет меня за руку и пальцем вырисовывает узоры на ладошке.

— Твой отец тобой бы гордился. Тем, кто ты есть.

От его слов