Ульяна Гринь - Сообщница артефакта. Продолжение «Заложницы артефакта» Страница 4

– Ну ёлки-метёлки! – жалобно протянула Алиса и присела над погибшим десертом.

– Стой, я помогу! – Дима рванулся на помощь, но не успел: она начала собирать самые крупные куски и ойкнула. На пальце мгновенно набухла капля крови из глубокого пореза. Алиса выпрямилась, держа палец на весу:

– Блин, всё сегодня через одно место!

– Не дёргайся! – он схватил со стола бумажные салфетки, оторвал одну и аккуратно замотал палец. Красное медленно проступило на белом. Алиса всхлипнула, чуть не плача. Да что за день такой неудачный! В животе вместо девочки мальчик, мороженое пропало, кота нашла раненого на коврике, так ещё и порезалась, да так глупо…

– Ну, чего ты, – тихо произнёс Дима, и Алиса почувствовала его дыхание на лице. Глянула в глаза с паникой: что он делает? А он придвинулся ещё ближе, ладонью обнял её затылок – властно, не оставляя ни малейшего шанса отпрянуть – и поцеловал. Алиса застыла, не находя в себе сил сопротивляться, но губы оказались мягкими, горячими от чая, мятными и очень нежными… Она поддалась, чувствуя, как в груди шевелится что-то жаркое, знакомое, похожее на мурашки. Как давно никто не целовал её…

Время снова грозило остановиться, но Алиса опомнилась. Да что ж такое? Пришёл тут, сидит, хохмит, целует и разрешения не спросит! Вообще, чего он тут раскомандовался? Она упёрлась ладонями ему в грудь и мягко, но уверенно отпихнула от себя. Дима глянул исподлобья, и было в его взгляде что-то виноватое и упрямое одновременно. Алиса покачала головой, прикусив губы. Оставшийся на них вкус мяты отчего-то будоражил и тянул попробовать ещё. Нет уж! Это безумие. Не расслабляйся, Алиса!

– Не смотри на меня так! Извиняться не буду! – неожиданно заявил Дима. Он всё ещё стоял в пределах досягаемости, и Алисе захотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела. Но сказала она другое, сразу почувствовав себя дурой:

– Так ты не джентльмен? А я надеялась…

– За поцелуй не извиняются, чтоб ты знала.

– Знаешь что? – она помедлила и продолжила строже: – Уходи уже!

– Прогоняешь? Почему?

– Потому что… Если ты не уйдёшь, я тебе сдамся и буду ещё больше себя ненавидеть, – вздохнула она, отворачиваясь к столу и теребя салфетку, обёрнутую вокруг пальца.

– Я знаю, что тебе нужно, – тихо сказал Дима, касаясь руками её плеч. – Тебе просто нужно кого-то обнять… Я как раз под рукой, так что в твоём полном распоряжении!

Он легонько развернул её лицом к себе, руки скользнули по спине, и Алиса уткнулась носом в его грудь. Опять командует… Тепло обняло, согрело, успокоило. Просто тепло, безо всякого сексуального подтекста. Надёжное, сильное… Алиса помедлила и нерешительно подняла руки, тронула его талию. А вдруг он подумает, что она на всё согласна? Но мысль тут же улетучилась из головы, а руки сами собой нашли друг дружку у него на спине. Вот так стоять и обниматься, хоть целую жизнь… Слушать, как стучит его сердце – ровно, гулко, часто. Чувствовать, как он беззвучно чмокает её в макушку. Ощущать, как щекочут шею его чуткие холодные пальцы. Да, он был прав… Ей нужны эти обнимашки.

– Только обнимашки, – вслух пробормотала она.

– Только они, – согласился Дима.

– И ничего больше…

– Ни-ни! Слушай! А это считается за свидание?

Алиса засмеялась, не отрывая щеки от его груди:

– Ты всегда такой?

– Какой ещё такой?

– Упёртый.

Он подумал и ответил:

– Всегда.

Всё, хватит обниматься, пора и честь знать. Алиса отстранилась, всё ещё в кольце его рук, и мотнула головой:

– Ладно, иди уже домой! Правда!

– Прогоняешь? – притворно огорчился Дима, но глаза его улыбались. Невозможно, какой он… Такой! Понятно, почему та девочка в садике звезданула его машинкой по башке!

– Прогоняю. Имею право.

– Не имеешь!

– Это почему ещё?

– Я человек, который спас твоего кота! – он снова растянул рот в широкой победной улыбке.

– Да не мой это кот! – возмутилась Алиса. – Я его никогда не видела, он пришёл помирать на моём коврике, сама не знаю почему!

– Да? Ну теперь он у тебя в квартире, значит, твой. И мне придётся приходить к тебе промывать ему швы.

Алиса аж задохнулась от такой перспективы. Нет, каков наглец! Да он тут скоро насовсем поселится!

– Так, допивай свой чай, теперь уже без мороженого, и иди куда хочешь! – строго сказала она, высвободившись, и полезла под раковину за веником. – Мне ещё катастрофу убирать.

– У тебя раненый палец, – Дима отобрал у неё веник и совок. – А я здоров, так что я и уберу.

– Смотри не вспотей, – посоветовала Алиса, устав сопротивляться, и присела на табуретку. В животе потянуло, словно судорога прошлась по внутренностям. Приложив ладонь к боку, Алиса замерла. В книжке было написано, что именно в этот срок начинают чувствовать движения ребёнка. Неужели и правда пошевелился?

Дима отозвался, сидя на корточках и сметая осколки в мороженой каше:

– Сиди уже, отдыхай. Мне не трудно, а тебе в твоём состоянии…

– В каком состоянии? – подозрительно уточнила Алиса.

– В том самом.

Тараканы в её голове как по команде вскинулись и забегали в панике. Откуда он знает? Шпионил за ней? Или он вообще всё врёт, а сам хочет… Что хочет? Что можно от неё хотеть? Разве что квартиру бабулину… Что за цирк?!

– А ты откуда знаешь? – чужим, странным голосом спросила Алиса, фиксируя взглядом его спину. Если бы глаза могли убивать, Дима бы давно горел синим пламенем.

– Почувствовал, – спокойно ответил он, выбросив остатки тарелок в мусорку, и оторвал пару бумажных салфеток, чтобы собрать жижу от мороженого.

– Как можно это почувствовать, – пробормотала она, сглотнув. Страх снова охватил её. Нет, только не возвращение глюков! Никаких странностей, хватит! Это слишком тяжело, слишком… Никаких магов, ведьм, фамильеров, других миров! А может, он совсем не о ребёнке?

– Я не знаю, – искренне ответил Дима. – Я просто чувствую такие вещи. Ну и в сумочке у тебя увидел фотки с УЗИ…

– Сыщик хренов! – разозлилась Алиса, встала. – Вали отсюда! Давай, шевелись!

– Ты чего? Алис? – удивился он. – Я же ничего не сказал такого!

– Вали, говорю, и больше не приходи! Вообще ко мне не приближайся, понял? Никогда, понял?

Он нахмурился. Видно было, что в нём борются разноплановые эмоции, но он сдержался и только кивнул:

– Хорошо, я уйду. Извини, если чем-то обидел тебя.

Он взял с холодильника ручку, оторвал кусок салфетки и быстро написал несколько цифр:

– Это мой номер, если вдруг… На всякий случай, ну там, с котом что… И это…

Он посмотрел на Алису грустными глазами:

– В общем, я не хотел. До свидания.

– Прощай, – сердито бросила она ему в спину, скомкав салфетку с номером телефона. Не надо ей ничего. И никого.

Глава 3. Эта прекрасная ариготта

Яркое солнечное утро щедро дарило свет через высокие витражные окна. Тяжёлые занавеси балдахина были отдёрнуты, наверное, служанка прошлась уже. Надо сказать ей, чтобы не смела входить без разрешения, пока хозяйка спит…

Лин сладко потянулась, разгладив ладонями шёлк простыней. Ещё одна ночь, полная любви, ушла в прошлое, оставив лёгкое томление в теле. Ещё один день наступил для ариготты. Жизнь прекрасна, а станет ещё прекраснее! Ах, как сладко сознавать, что находишься на своём законном месте!

Пальцы нащупали широкую тесьму шнура, и Лин дёрнула раз, другой, третий. Где-то вдали прозвенел колокольчик. Сегодня много дел, очень много дел… И, если повезёт, сегодня будут на диво хорошие новости. Впрочем, от везения здесь мало что зависит, только от сноровки. Но не стоит загадывать наперёд…

Где же горничная? Надо же было нанять настолько нерасторопную девушку, ну просто улитка, а не служанка! Лин присела в постели и снова дёрнула за шнурок, уже с раздражением. Это ни в какие ворота не лезет. Девчонка явно не поняла, что её наняли во дворец, а не в хижину мага-вырожденца! Да, хорошо вышколенной прислуги сейчас днём с огнём не найти…

Дверь тихонечко скрипнула, и служанка проскользнула в покои, неся в руках полный поднос, присела в книксене у кровати:

– Звали, ваша светлость? Ваш утренний кофе…

– Неужели ты сама его собирала? – улыбнулась ей Лин. – Должно быть, он свеже пожаренный и так же свеже молотый, если учесть, сколько времени тебе понадобилось, чтобы мне его принести!

– Госпожа, я так быстро, как только могла… – промямлила девушка, заливаясь краской.

– Давай уже, не стой столбом, – поморщилась Лин. Горничная поспешно пристроила на её коленях поднос. Лин облизнулась, оглядев тарелочки с ещё тёплым хлебушком, с мягким маслицем, с тончайшими ломтиками сыра, пустившими слезу, вдохнула аромат кофе. Серебряный кофейничек на две чашечки был великолепен. Говорили, что он принадлежал ещё прабабушке Торимель, этой старой неудачнице. Даже если она не сумела использовать положение и остаться ариготтой (а ведь могла, ой, могла!) вкус у неё был отличный.