Лиза Хендрикс - Заговор невест Страница 4

Тара чуть не застонала: что за идеальный сюжет!

– Вы действительно собираетесь устроить бойкот Брайену Ханрахану?

– У нас нет выбора, – вздохнула Эйлин. – Это он и его повадки плейбоя внушают другим парням такие же идеи. Если Эйлис поможет…

– Ох, леди, мне так хочется сделать об этом репортаж! – Тара подняла взгляд на побеленный потолок, захваченная развертывающейся перед ее мысленным взором картиной. – Только представьте себе. Вступительная часть, где вы объясняете, почему все это затеяли, со вставками снимков из архива Брайена и тех женщин, с которыми его видели в последние годы. Съемка скрытой камерой его и других мужчин, как вы их выставляете, а они не понимают за что. Напряжение нарастает. Окончательная капитуляция. Свадьбы.

– Вы ведь не покажете его, пока дело не дойдет до свадеб? – спросила Крисси. – Без них эта история не будет полной.

– Она ее вообще не покажет, – заявила Эйлин.

– А почему бы и нет? Чем она может навредить, если мужчины увидят передачу лишь после того, как некоторые из них женятся? Ты сама сказала, что Брайен – это ключ. Когда он женится, у остальных не будет оправданий.

– Сейчас у них уже стало привычкой – не жениться. Нам придется воевать с ними, пока они все не сдадутся. Ты и сама так говорила.

– Она права, – поддержала Тара. – Вам не следует бросать это дело до того, как вы победите. Мужчину, который отказывается жениться, не стоит иметь в доме. В прошлом году я сама выставила одного такого. Он держал меня на привязи больше трех лет, клялся в вечной любви, но цеплялся за свою свободу. Ну, теперь он ее получил. И пусть подавится.

– Видите? – обрадовалась Крисси. – Она понимает.

– Понимаю, еще как! Но кроме всего прочего, это действительно замечательный сюжет. – Тара побарабанила пальцами по столу. – Я могу придерживать репортаж до окончания бойкота. Мне надо лишь сказать продюсеру, что я пока не закончила, потому что действие еще развивается.

– Это может продлиться несколько месяцев, – покачала головой Эйлин. – Томми – парень упрямый.

– У меня хватает терпения, – улыбнулась Тара. – Если нужно, я даже могу регулярно приезжать сюда, ну, скажем, каждые две-три недели. Нередко на съемки одного репортажа уходит год и даже больше.

– Как бы долго вы ни выжидали, все равно мужчины захотят поставить нас к стенке, когда увидят себя выставленными на посмешище на телевидении. Мне-то наплевать. Они достаточно долго нас дурачили.

– Наплевать ли? – усомнилась Сиобейн. – Ты ведь станешь женой одного из тех, над кем будут смеяться. И другие тоже.

– Но ради этого все и затевается, разве нет? – встряла Пег. – Они выйдут за этих мужчин замуж.

– И я уверена, мы найдем способ помочь им это пережить, – ухмыльнулась Эйлин, и глаза ее заблестели.

Женщины захихикали над этим двусмысленным замечанием, что дало повод для очередного обмена шуточками, на этот раз более рискованными – возможно, благодаря щедро разливающей пиво руке Мэри.

В пабе становилось все жарче, кажется, народу в нем еще прибавилось. По-видимому, среди женщин деревни уже разнесся слух о предстоящем бойкоте. Испытывая жажду, Тара сделала большой глоток из своего бокала и обнаружила, что ее апельсиновый сок каким-то образом снова превратился в портер. Ну все равно, он тоже мокрый. Она сделала еще глоток и присоединилась к всеобщему веселью.

Но тут Сиобейн все испортила.

– Меня не так волнует то, что мужчины будут выглядеть дураками. Гораздо хуже, что мы будем выглядеть сучками.

Все опять подозрительно уставились на Тару.

– Я никогда бы так с вами не поступила, – поклялась она.

– Это вы сейчас так говорите, – процедила Эйлин. – Но что произойдет, когда вы вернетесь в Дублин?

– Я дам вам сначала просмотреть пленку, – услышала Тара свой голос. Она нарушала этим все принятые правила новостных программ. Репортер не должен позволять герою своего репортажа решать, показывать его или нет. Тем не менее, когда она увидела сомнение в глазах Эйлин, она продолжила: – Я сама отредактирую этот репортаж, и мы устроим просмотр перед тем, как я отдам его моему начальству. Если он вам не понравится, просто сожгите пленку.

– Вы это сделаете? Правда?

– Правда. – Она подняла ладонь, словно приносила присягу в суде. И она не лгала – во всяком случае, в том, что касается репортажа. У нее еще останется весь отснятый материал по Брайену. И возможно, ей удастся выловить еще кое-какие сведения, пока она будет этим заниматься. – Я попрошу, чтобы мне дали женщину-оператора, и она будет на вашей стороне. Что скажете?

Женщины переглянулись. Одна за другой она начали кивать, пока не подошла очередь Эйлин. Та колебалась.

Тара выложила свой последний аргумент, который всегда срабатывал в отдаленных деревнях.

– Эта передача принесет Килбули известность. Может, даже развернется туристический бизнес. Людям наверняка захочется посетить место, где проводился бойкот против холостяков.

– Это бы нам пригодилось, – задумчиво произнесла Мэри. – Святым угодникам известно, что у нашей деревни не так много других доходов.

Раздался шепот одобрения.

– Так мы согласны?

– Да!

– Да!

Возгласы, выражающие согласие, обошли комнату по кругу и, наконец, вернулись к центральному столу. Крисси взглянула на Сиобейн.

– Ну хорошо, – смирилась Сиобейн. – Если только нам сначала дадут посмотреть пленку.

– Что ж, тебе решать, Эйлин.

Эйлин посмотрела на подруг, на мгновение прикрыла глаза и кивнула.

– Если нам дадут посмотреть пленку!

– Значит, единогласно, – подвела итог Крисси. – Мы даем согласие на репортаж, Тара.

– А я даю вам свое слово. – Тара с победным видом подняла бокал. – За «Полуночный суд»!

– За «Полуночный суд»!

Ей понадобилось все ее красноречие, чтобы убедить продюсера прислать оператора для съемок безымянного сюжета; она не собиралась рассказывать ему о бойкоте, чтобы не пробудить его сочувствие к мужским персонажам. Однако Тара была настойчива и к тому же слегка под мухой, поэтому, несмотря на то что уже перевалило за полночь, когда она разбудила крепко спавшего Оливера, ей удалось его убедить. Оператор с видеокамерой прибудет в Килбули утром.

Она легла спать в прекрасном настроении.

Пока она спала, дождь прекратился, и на следующий день рассвет был теплым и туманным. Тара лежала в постели до начала девятого – настоящий подарок для женщины, регулярно встающей в пять утра, – а потом неспешно позавтракала в ресторане гостиницы.

Она как раз клала сахар во вторую чашку чая, когда в дверь заглянул какой-то мальчик.

– Ма послала меня сказать, что один джентльмен ждет вас в холле, мисс.

– Спасибо.

Джентльмен? Это не сулило ничего хорошего. Нахмурившись, Тара оставила свой чай и последовала за ним в вестибюль.

– Посмотрите-ка на нее! – произнес у нее за спиной знакомый голос.

Тара обернулась и увидела оператора Финна Келлехера, развалившегося в кресле с подголовником. Под глазами у него залегли темные круги, а длинные пряди каштановых волос выбивались из косички, которую он всегда носил.

Он оглядел Тару с головы до ног, словно огорченный старший брат.

– Отдохнувшая и хорошо накормленная, а я провел за рулем всю ночь и не проглотил ни крошки, кроме пакета чипсов и двух банок кока-колы. Только не говори мне, что ты вчера ночью набралась, прежде чем позвонить старику.

– Я и двух бокалов не выпила. – Ну, положим, три, но это ведь были бокалы, а не пинтовые кружки! – Не хочу тебя обидеть, но что ты здесь делаешь? Я попросила Оливера прислать на этот раз Мэв.

– Она вчера вечером попала в больницу с отравлением. Совершенно расклеилась.

– Дерьмо!

– И этого ей тоже хватает.

– Вижу, ночная езда не облагородила твое чувство юмора.

– Вас к телефону, мисс О’Коннел. – Управляющая протянула ей трубку. – Это Эйлин Макенрайт.

– Спасибо. – Тара повернулась к Финну. – Сходи позавтракай, пока я поговорю.

Она попросила переключить звонок на внутренний телефон в угловой нише, подождала, когда пара коммивояжеров покинет вестибюль, и только потам взяла трубку.

– Эйлин? Привет.

– Слышала, что ваш фургон прибыл, – сказала Эйлин. Никакой телеграф на планете не сравнится в скорости с женским телеграфом, подумала Тара.

– Я как раз здоровалась с моим оператором. показалось, вы собирались вызвать женщину? – Она заболела. Но Финн – хороший человек. Когда я ему все объясню, он будет нем как рыба.

– Вы уверены?

– Готова поручиться собственной жизнью. Я работаю с Финном уже много лет, и он хранил все секреты, которые ему доверяли. Я точно знаю, что в прошлом году к нему в руки попал номер домашнего телефона Салмана Рушди, но мне так и не удалось выудить из него этот номер.

На линии воцарилось долгая шипящая тишина. Тара ждала одобрения Эйлин. Пусть в бойкоте принимала участие вся деревня, но в действительности это был бойкот Эйлин, и все это знали. Если она передумает насчет Тары, все пропало.