Тасмина Пэрри - Прощальный поцелуй Страница 4

Она стала быстро просматривать старые снимки, пока один из них не привлек ее внимание. На нем были запечатлены мужчина и женщина, стоявшие вплотную друг к другу. Он касался пальцами ее щеки, она положила ладонь на его руку, и со стороны это выглядело как сцена нежного прощания. У Эбби перехватило дыхание, и она от неожиданности прижала пальцы к губам. Все это было так красиво и трогательно, хотя она не смогла бы толком объяснить, почему именно. Вроде бы ничего такого уж необычного, нечто подобное каждый день можно увидеть на вокзалах и в аэропортах.

И все же здесь было что-то другое, чувствовались напряжение и душевная боль. Женщина, казалось, потеряла голову от горя. Но почему? Кто был этот мужчина и кем была его возлюбленная?

Она быстро перевернула фото. На обратной стороне было написано: Экспедиция Блейка, Перу, август 1961.

Судя по остальным фотографиям, мужчина собирался отправиться в джунгли. Может быть, она умоляла его остаться, но он все равно туда пошел? «Интересно, – подумала Эбби, – сколько лет этим влюбленным сегодня, живы ли они и не расстались ли?»

Она снова посмотрела на снимок. Господи, он был действительно хорошим! Эбби была уверена, что он будет прекрасно смотреться в экспозиции. У нее было достаточно впечатляющих, ударных снимков, от которых у зрителя отвисала челюсть, – крошечные фигурки, карабкающиеся по высоченной отвесной стене, или увешанные сосульками корабли, зажатые льдами посреди бескрайних белых полей. Но этот был совсем другим. В нем чувствовались эмоции, он наводил на мысль, что отправиться в опасное путешествие – это не просто встать и пойти. В реальном мире это граничило с геройским поступком, что заставляло задуматься: «А что, если бы идти нужно было мне? Что бы я чувствовал при этом? И что чувствовал бы тот, кто оставался ждать?» Эта фотография красноречивее любых слов говорила о силе любви и страхе потери.

То, что она плачет, Эбби сообразила, только когда на стекло проектора упала крупная слеза.

«Недопустимо заливать своими слезами бесценные артефакты!» – отчитала она себя, выскакивая из фотокомнаты за салфеткой.

– Эбигейл, с вами все в порядке?

Обернувшись, она увидела, что на нее пристально смотрит мистер Брамли. Кристофер Брамли был одним из их постоянных клиентов, и он часто спускался в архив за дополнительными материалами для своих исследований. Седовласый и сгорбленный, он редко заговаривал с ней, разве что просил найти какой-нибудь документ или карту.

– Да, спасибо, все в порядке, – быстро ответила Эбби, вытирая мокрые щеки.

Старик поднял брови.

– Надеюсь, что это действительно так, – мягким тоном произнес он.

Она подумала, что он знает о ее жизни. Может быть, что-то слышал о ней.

– Вам сюда. Карты, за которыми вы пришли, здесь, – уже более бодро сказала она.

– Думаю, на сегодня я ваш последний посетитель. В институте уже давно пусто, – улыбнулся мистер Брамли; порывшись в кармане, он вытащил салфетку и протянул ей. – Я уверен, что мистер Картер не имел бы ничего против того, чтобы вы сегодня заперли тут все пораньше и пошли домой.

Она кивнула, подумав, что именно так она и поступит, после чего вернулась в фотокомнату, чтобы закончить начатое.

Фотографию Блейка она сунула в конверт из плотной бумаги, решив, что завтра спросит насчет нее у Стивена. В конце концов, он проработал в хранилище более десяти лет и обладает энциклопедическими знаниями обо всех путешественниках и составителях карт за последние три сотни лет.

Она выключила свет и, убедившись, что все заперто, надела жакет и набросила ремешок сумочки на плечо.

– Увидимся завтра, мистер Брамли, – сказала она, проходя через комнату, где он работал.

– О, я этому не удивлюсь, – отозвался старик. – Собираетесь куда-то сегодня?

– Собственно, да. Хотим с подругами немного выпить где-нибудь.

Он улыбнулся:

– Желаю вам хорошо провести время, Эбигейл. Вы это заслужили.

Она усмехнулась в ответ. До сих пор она не особенно ждала вечера, который намеревалась провести с подругами, но теперь поняла, что это как раз то, что ей сейчас необходимо. Она взбежала по ступенькам из полуподвала на первый этаж, в залитый светом атриум института. «Назад, в цивилизацию!» – подумала она и, взглянув на экран своего мобильного, обнаружила, что пропустила один звонок – в цокольном этаже сигнал был слабым.

Она набрала номер голосовой почты, чтобы прослушать сообщение, и почувствовала, как у нее тоскливо засосало под ложечкой, когда услышала знакомый голос:

– Эбс, это я, Ник. Перезвони мне. Нужно поговорить.

Глава 2

– Нет, вы представляете – он поговорить хочет! – возмущалась Эбби, сидевшая на высоком табурете возле стойки в «Коктейль-баре Хемингуэя» в Уимблдон-Виллидж. Хоть пробыла она здесь всего двадцать минут, ее язык уже немного заплетался.

– Как думаешь, что он скажет в свое оправдание? – спросила Сьюз, накалывая зубочисткой ярко-зеленую оливку.

– Ничего такого, что я хотела бы услышать, – ответила Эбби, которая из-за звонка своего мужа распалялась все больше и больше.

– Смотрите, администратор нашел нам свободную кабинку! – воскликнула Анна, соскакивая с табурета и хватая свой стакан с «Пиммс»[9]. – Побежали, пока нас не обскакала толпа теннисистов. Они все такие сексуальные!

– Такой шанс не стоит упускать, – улыбнулась Эбби, хотя на душе у нее было отнюдь не весело.

Поскольку две недели бал в этом районе Лондона с почтовым индексом SW19 правил один из самых престижных теннисных турниров мира, после окончания игрового дня на кортах Всеанглийского клуба лаун-тенниса и крокета здесь всегда можно было встретить каких-нибудь знаменитостей или спортивных звезд.

Три ближайшие подруги Эбби, Анна, Сьюз и Джинни, дружно решили, что она и так уже слишком долго бездействовала и что вечер, проведенный в одном из заведений в разгар «Уимблдона», может стать отличным шансом для реанимации ее личной жизни.

В обычных условиях она бы согласилась с этим. В обычных условиях это было ее самое любимое время года, время, когда можно было сидеть в уличных кафе, беззаботно перешучиваться с подругами и наблюдать за тем, как мимо тебя проходит весь мир. Но этим вечером у нее было сильное искушение, выйдя из метро, отправиться прямиком домой, в свой маленький коттедж ленточной застройки, находившийся у подножия холма по дороге в Виллидж, – как она делала каждый день в течение последних шести недель.

Уходя с работы, Эбби еще испытывала энтузиазм по поводу сегодняшнего выхода в свет с подругами, но, оказавшись тут, поняла, что у нее нет настроения смеяться, пить коктейли и изображать безмятежность. Она никого не хотела видеть, ни с кем не хотела разговаривать. Конечно, в глубине души она соглашалась с тем, что нельзя вечно оставаться затворницей. Нужно возвращаться в большой мир и принимать какие-то решения. Также было ясно, что она должна собраться с духом и поговорить все-таки со своим мужем, потому что нельзя бесконечно игнорировать его послания. Но, если время выяснить отношения с Ником Гордоном на самом деле пришло, она все равно не знала, что ему сказать, и очень надеялась, что общение с подругами поможет дать какие-то ответы на ее вопросы.

– А вот и Джинни, – заметила подругу Сьюз, когда они проскользнули в кабинку, отделанную кожей кремового цвета.

Увидев входящую в бар высокую брюнетку, Эбби мысленно застонала. В другой раз она была бы очень рада увидеть свою старинную подругу. Анна, юрист высокого полета, и Джинни, серьезный и успешный финансист, были ее главной опорой, людьми, которых в период кризиса лучше иметь в своей команде. Однако Джинни была сестрой Ника, и, хотя после происшедшего она постоянно и заслуженно поносила своего «идиота братишку», звонила Эбби минимум раз в два-три дня, сообщала координаты разных адвокатов и психологов, а также присылала ей небольшие упаковки миндального печенья и бисквитов, у Эбби не было уверенности, что та всецело на ее стороне.

– Что я пропустила? – спросила Джинни, усаживаясь рядом с Анной.

– Ник звонил, – сказала Сьюз, поднимая глаза от своего коктейля.

– Ты говорила с ним? – суровым тоном поинтересовалась Джинни, как будто обращалась к совету директоров.

Эбби вжалась в стул и отрицательно помотала головой.

– На этой неделе он звонил уже шесть раз. Я с ним не говорила, но он просто так не отстанет. На данном этапе мне не развод нужен, а постановление суда, чтобы он оставил меня в покое.

Подружки начали было вежливо хихикать, но произнесенное вслух слово «развод» произвело эффект разорвавшейся гранаты.

– Ты говорила хоть с кем-нибудь из тех консультантов, которых я тебе рекомендовала? Особенно хороша в таких вопросах Мелани Нейлор, – сказала Джинни тоном, не терпящим возражений. – У нее очень высокопоставленные клиенты.