Ада Ммант - Хранители 2 Страница 4

У нее не было пульса, и я не слышал как бьется ее сердце. Я еще сильнее стал давить на грудную клетку, но безрезультатно. Паника охватила меня, я набрал воздуха полные легкие и вдохнул ей в рот. Ничего! Из моей груди вырвался отчаянный вопль.

– Отец! – что есть силы, закричал я. Мой рев должны были услышать все жильцы небоскреба. Я размахнулся и ударь в грудь сжатыми кулаками. Тело Киры вздернулась, изо рта хлынула вода. Я вновь начал давить ей на грудь и вдыхать в рот воздух. Вода вырывалась из ее рта фонтаном. Я остановился, прижался к груди: сердце тихо застучало.

– Дыши, Кира, дыши, – шептали мои губы.

В следующую минуту послышался тихий свист. Киру снова вырвало водой, она открыла глаза, часто задышала. Я украдкой вытер рукой слезы и наклонился над ней, погладил ее мокрые волосы. Кира вся задрожала. Мне пришлось разорвать ее пижаму и укрыть одеялом.

Пока Кира молчала, я растирал ей руки и ноги. Она была немыслимо холодной. Моя голова безумно болела: не припомню, чтобы раньше подобное случалось – после перевоплощения никогда ничем не болел. Но думаю, что и у всесильных мира сего имеются свои пределы.

Вскоре в комнату вбежали Константин, Лика, Настя. Прибежали горничные и Лев Тимурович. Сестра всех выгнала, оставила только доктора и отца.

– Что здесь происходит? – возмущенно вскричал отец и посмотрел на меня. Я как раз растирал Кире левую ступню.

– Это, ты, лучше скажи, что здесь творится? – взревел я в ответ. – Вас и на день оставить одних нельзя. То со змеями деретесь, то за девчонкой углядеть не можете.

Мои глаза метнулись к Кире: ее щеки уже порозовели, и она больше не тряслась от холода. Глаза были закрыты, и мне отчетливо слышалось ее тихое, сонное дыхание. «Уснула малышка», – подумал я и покачал головой. Отец говорил, что она сильно похудела, но я не думал что до такой степени. Щеки впали, под глазами темные круги. Руки и ножки что тростиночки.

– Кирилл, она пыталась утопиться? – спросил меня отец, голос его вздрогнул на последнем слове, и я понял, как все это время ему было тяжело видеть, как истязает себя Кира. Мне, наверное, не удалось бы все это выдержать – я бы наложил на себя руки раньше, чем она.

– Да, – усталый вздох вырвался из моей груди, – Она лежала в ванной, когда я нашел ее, и, пожалуйста, отец, объясни мне, почему вы оставили ее одну – вам прекрасно было известно, что она хочет умереть.

– Мы оставили ее буквально на час, она уснула, и мы оставили ее одну отдохнуть. Вот уже неделю у нее не было сил, чтобы поднять голову от подушки. Мы не думали, что она сможет чем-нибудь себе навредить, – оправдывался отец.

– Ты слишком суров с нами, Кирилл, – обиженно заговорила Настя, – последнее время мы делали все что могли. Да и Лев утверждает, что наше постоянное присутствие может ей навредить еще сильнее.

– Извините, – опомнился я. У меня совсем вылетело из головы. Кира не единственная, кто недавно потерял самое ценное в своей жизни. Вся семья находилась в трауре. Я только сейчас заметил, что тетка и сестра одеты во все темное, обычно они всегда выглядят ярко и пышно…

– Кирилл, – окликнул меня Лев, – Мне кажется, что Киру лучше отвезти в поликлинику. Там есть все нужное, необходимое оборудование, медикаменты и постоянный персонал, который присмотрит за ней.

– Хорошо, так и сделаем, – согласился я.

Лев подошел к Кире, сделал ей укол успокоительного. Он собрался поднять ее на руки, но мне удалось его опередить. Осторожно завернув Киру в теплое одеяло, я сам поднял ее на руки, крепко прижал к груди и зашагал к двери. Отец открыл дверь, и мы дружной компанией зашагали к лифту.

Мои губы целовали мокрые волосы Киры. Мне еще никогда в жизни не выпадал такой шанс побыть с любимой рядом, держать ее в объятьях и целовать – пусть даже не в губы. И все же, все это я с радостью променял бы на то, чтобы с Кирой никогда ничего подобного не случалось. Я бы отдал все на свети, чтобы вновь в ее глазах горел огонь жизни, на щеках сиял алый румянец, а с губ слетал заразительный смех.

Лифт довез нас до пятого этажа. Лев сопроводил нас к палате, а сам отправился давать распоряжение своему медицинскому персоналу. Я осторожно уложил Киру на кровать и поправил одеяло: пока нес ее, оно сбилось. Вскоре в палату вбежала медсестра. Женщины выгнали меня и отца, им нужно было переодеть пациентку.

Все то время, пока тетка с сестрой возились в палате, мы с отцом ждали в коридоре. Десять минут я стоял и смотрел бессмысленным взглядом на отца, свои глаза он отвел уже давно, наверное, чувствовал себя виноватым. Как же все-таки трудно быть моим отцом. Вожак стаи обязан следить за всем, быть всегда в курсе всех дел. За многие годы он размяк и с каждым годом становился все сентиментальнее, наверное, в принципе, как все старики.

Мне вдруг вспомнилась мама, помню: отец был не в себе от горя, на целый год он исчез, уехал далеко-далеко: никто не знал куда он делся, да и сейчас это остается тайной для всех. Тогда мне было всего лет семь, мной занимались тетка и сестра, и все же мне не хватало матери, я боялся потерять еще и отца. Но отец вернулся, начал объединять всех семарглов в одну большую стаю.

Теперь я понимал, почему отец так переживает за Киру, не только из-за нее самой, ему не хотелось, чтобы мне пришлось пережить все то, что когда-то пережил он сам. Ведь он прекрасно знал мои истинные чувства к Кире…

Из палаты вышла медсестра и разрешила нам зайти. Я вошел первый и сразу подошел к Кире. Она еще спала. До моего слуха доносилось ровное дыхание, от которого по моему телу побежали мурашки. Из-под покрывала выскользнула рука Киры: мне сначала хотелось ее подсунуть обратно под одеяло, но я не смог удержаться: взял ее руку, сжал в своих ладонях.

Ее кожа все еще оставалась холодной, правда, уже не такой как когда я вытащил Киру из ванны. Я обернулся назад и увидел стул. Отец быстро подскочил и поставил стул возле меня, все это время он наблюдал за мной, ему было не трудно понять мои мысли. Затем отец выгнал Настю и Лику из палаты и вышел за ними следом. Мы остались с Кирой вдвоем.

Уложив свой подбородок на кровать, я поднес Кирину руку к своим губам и нежно поцеловал ее пальчики. Пальчики были тоненькие, бледные, почти просвечивались: меня мучила совесть. Во всем была моя вина, надо было послушаться отца раньше и приехать домой. Тогда бы Кира не оказалась в таком плачевном состоянии, я бы просто не позволил ей уморить себя голодом.

– Кирилл, – позвал меня Лев. Я повернул голову к двери. – Мне надо поставить капельницы Кире и сделать успокоительный укол.

– Мне уйти?

– Нет, просто решил узнать твое мнение, нужно это делать или нет, – пожал плечами Лев.

– Что за капельницы?

– Это питательные растворы, для подкормки организма, ну и укол, чтобы Кира подольше поспала и не смогла выдернуть из рук капельницы, – объяснил Лев.

– Делай то, что считаешь нужным – ты же у нас доктор, – усмехнулся я, спрятал Кирину руку под покрывало и отодвинулся от кровати вместе со стулом.

Лев минут десять устанавливал капельницы, после чего сделал укол. После укола Киру стало немного трясти, я жутко испугался и подскочил к кровати, но вскоре ее мышцы расслабились, и все улеглось.

– Что это, черт возьми, за дрянь? – раздраженно воскликнул я, мой жесткий взгляд впился в непроницаемое лицо Льва.

– Тебе лучше не знать! – чуть ухмыляясь, буркнул доктор мне в ответ.

– Позвольте, Лев Тимурович, мне самому решать что лучше, а что нет!

– Это яд, – тихо шепнул Лев. Мои брови метнулись к переносице: мне было прекрасно известно, что ни лекарства, ни яды, да практически ничего не действовало на организм семаргла или действовало, но так незначительно, точно в бочке воды ложку сахара растворить. Лев понял, что его ответ меня не удовлетворил, тяжело вздохнул и добавил:

– Это яд вампиров и оборотней.

– Ты шутишь? – изумился я. – Ей же больно!

– Только первое время, сам видел, сейчас, с Кирой все хорошо. Дело в том, что мы проводили некоторые опыты с ядом и выяснили, что если повысить концентрацию, то этот яд действует на семаргла как снотворное. Организм отключает все функции и все свои силы выбрасывает на борьбу с ядом. Так что, пока кровь не очистится от яда, Кира будет спать.

– Другого ничего придумать не могли? – возмутился я. У меня волосы на голове зашевелились, стоило мне услышать о вампирах. Одно дело, когда тебя кусают, а другое когда в кровь специально вливают яд.

– Да, я подумывал о наркотиках: кокаин, героин – но у них есть придел по дозировке, придельная концентрация не способна вызвать никакого эффекта на наш организм. На себе пробовал – лишь нос зачесался.

– Ты поэтому Киру оставил, чтобы снотворное свое проверить? – уже спокойнее спросил я.

– Да. У Киры очень сильные гены и мне думалось, что разработанное снотворное на яде вампиров не подействует, тогда я решил найти запасной вариант и прогадал.