Максим Никонов - Лекало жизни Страница 4

Влад уже видел эту красочную, мрачную татуировку. Пока девушки водили пальцами по голому торсу Сэма, Влад аккуратно затушил окурок о бетонную стену, бросил его на пол – мусорного бака поблизости не было – и дополнительно раздавил туфлей. Он вернулся в бар продрогший, нашел свободное место недалеко от Примы и заказал двойную порцию виски и квазилло – маленькие куски пиццы.

Время шло. Через три часа бар опустел в три раза. Влад, разомлевший от выпитого на пустой желудок алкоголя, сидел между неугомонной Жаклин и статной Примой, прислушиваясь к общей беседе, возникшей вокруг бильярдного стола. В основном это была та же компания, к которой Влад примкнул на улице. Сэм опять вел разговор, бодрость его была мнимой, а язык – заплетающимся. Сэм рассказывал про какой-то эпизод из своего военного прошлого.

– Эти семерки – это я! Это мои инициалы: С.С С.

Это действительно было так: Семен Сергеевич Семипалов, он же – Три-С.

– Это мой позывной – семь-семь-семь. Семерки приносят счастье, и они спасали меня от смерти. Я воевал в Чечне. – Сэм хлопнул себя по груди. – Вы знаете, что такое Чечня? Там была война. Там стреляют и убивают, вот что такое Чечня. Один раз мы попали в засаду. Меня контузило, моему командиру почти оторвало руку, кость переломана, рука висит на сухожилиях, остальных убило. Не знаю, почему нас не добили, а решили отправить в плен в дальний аул. Может, хотели позже поменять на кого-нибудь из своих, а может быть, им не хватало рабов в их вонючих домах. – Сэм заглотил одним глотком полбокала виски. – Я перевязал командиру руку как мог, но было понятно, что если не сделать операцию прямо сейчас, придется ампутировать. Нас вели двое местных бандитов, оба с автоматами. Вы вообще видели в своей жизни хоть один раз настоящий автомат? Один бандит – старый по сравнению с нами, лет сорок. Он был слепой на один глаз. Второй – совсем молоденький парнишка, лет шестнадцати. Они заставляли нас идти как можно быстрее, но мы еле тащились. За день мы поднялись в горы на пятнадцать километров – далеко за зону, контролируемую нашими военными. Моему командиру было совсем плохо. Он потерял много крови, я тащил его, поддерживал, как мог, иногда на себе. На ночь остановились в лесу. Старик связал нас, развел костер и послал своего напарника-пацана к реке, вдоль которой мы шли, за водой. Вот тут все и началось.

Пришедшая официантка раздала бокалы с напитками, приняла новые заказы и удалилась. Влад не отрываясь смотрел на ее затянутые в форменное платье крупные груди. Более ничего интересного в официантке не было.

– Командир мой уже начал бредить, вскрикивать во сне. Когда пацан ушел за водой, я услышал шепот командира: «Семен, приготовься». Потом он еще бредил и снова прошептал: «Иди пописай, отведи глаза старика». Я окликнул чеченца, сказал, что мне надо отлить, пи-пи. Он засмеялся и показал знаками, мол, в штаны писай. Я опять за свое, потом кое-как поднялся – руки и ноги у нас были связаны – и сделал несколько прыжков в сторону. Долго расстегивал ширинку, хорошо, что руки были связаны спереди. Старик от меня сбоку на земле сидел, и вижу – он смеялся, а потом начал заваливаться набок, а в повязке, которая прикрывала его кривой глаз, нож торчит. Мой командир его в подошве сапога носил и, пока я внимание отвлекал, достал его, перерезал веревки на руках и нож этот метнул. Я допрыгал до старика, нож в глазу торчит, я прямо об него веревки на руках перерезал, потом нож вытащил, перерезал веревки на ногах, схватил автомат – и в лес, пацана встречать. Потому что он мне живой нужен был, без него командира не спасти. Пацан русский язык хорошо понимал, наверное, в школе учил. Поэтому свой автомат отдал, после того как я ему прикладом зубы выбил и нос разбил. Я его остатками веревки связал, а сам в лес – носилки делать. Два часа ушло на то, чтобы их смастерить. Потом пацана вперед поставил, руки его прямо к носилкам привязал, положил командира – он уже совсем в бреду был – и обратно к своим. Пацан сперва бежать не хотел, но я его попросил по принципу «раз-два-три-стреляю», и он согласился.

– Что это за принцип «раз-два-три», ты просил его три раза? – разомлевшая девица прижималась к знакомому парню, а тот, воспользовавшись ее состоянием, без стеснения ощупывал ей талию и ребра. А может быть, наоборот, она воспользовалась ситуацией.

– Нет, времени не было. Я просил всего один раз: вставил автомат ему в рот, снял с предохранителя и сказал «Считаю до трех, потом стреляю. Раз… Два…» Он согласился и после этого выполнял все мои команды беспрекословно. Он сделал правильно, послушание спасло ему жизнь. Утром мы были у своих, а чуть позже пацана этого обменяли на одного из наших пленных.

Сэм замолчал.

– А твой командир?

– Увезли в госпиталь. Через год я ушел из армии и пробовал его найти. Никто толком не знал, спасли ли ему руку и вообще, жив ли он. Говорили, что уехал. Давайте выпьем за здоровье моего командира!

Сэм заказал на всех круг выпивки – текилы с анисом. Разговор разбился на мелкие группы. Влад молчал, обдумывая услышанное. Жаклин хмыкнула и ткнула его в бок.

– Ты думаешь, это правда?

– Спроси у Сэма. Может, придумывает, может, нет. На войне всякое бывает. Я еду домой. Тебя подвезти?

Жаклин согласилась и умчалась в женскую комнату. Влад прислушался к своим внутренностям, чмокнул Приму в щеку и отправился в мужскую. Хорошо, что Жаклин завтра уезжает в отпуск и ей рано утром надо быть в аэропорту. Иначе она потащила бы его в ночной стриптиз-клуб.

Глава седьмая

Пасмурный день перешел в нудный дождливый вечер. До стоянки, где Влад каждый день оставлял машину, надо было пройти несколько кварталов. Зонтик Жаклин был слишком мал, он прикрывал голову и плечи, но не ноги. Ко всему прочему, Влад умудрился попасть ногой в лужу, и теперь в его кроссовках хлюпала вода.

Ведя машину по темному безжизненному городу, Влад думал о том, что мирно храпящая на пассажирском сиденье Жаклин – хороший признак. Во-первых, она доверяла ему, во-вторых, не имела на него никаких реальных планов.

Влад сделал большой крюк, чтобы подвезти Жаклин. Жила она в квартале, построенном в рамках программы помощи малообеспеченным семьям. Обосновались здесь в основном чернокожие жители Нью-Йорка, уровень криминальной активности был выше, чем в соседних районах, но не такой высокий, как в Гарлеме или в Восточном Нью-Йорке.

Конец ознакомительного фрагмента.