Андрей Буторин - БутАстика (том II) Страница 4

– Привет! – как и в первый раз сказала девушка.

– Здравствуй, – улыбнулся Сашка. Ему было удивительно хорошо просто смотреть на нее.

Люба широко и открыто улыбалась в ответ.

– Расскажи мне о себе, – попросила она.

– Зачем? – продолжая улыбаться, спросил Сашка.

– Ты мне нравишься.

Сашка чуть было не крякнул, но сумел удержаться. Сердце бухало часто и гулко. Теперь захотелось по-щенячьи заскулить. «Прям зверинец какой-то внутри», – мелькнула мысль, а вслух неожиданно для себя спейс-разведчик выдохнул:

– Ты мне тоже, – и протянул к девушке руку, сам не зная, зачем. Коснуться руки, пушистых волос…

Люба вздрогнула.

– Не надо, Саша!

Он не стал спрашивать почему. Просто понял вдруг, что и правда не надо.

Но разговор потек дальше непринужденно, словно и не было этой неловкой заминки.

Говорили обо всем и словно бы ни о чем. Больше – о какой-то ничего не значащей ерунде. О деле – о Земле и родном Любином мире – пока только вскользь, словно это было не главным. А для Сашки это и впрямь не было главным. Самым важным в его жизни стала сама Люба.

Сколько они говорили – полчаса, час, целую вечность, – Сашка не заметил. Только Люба, как и в прошлый раз, убрала с лица улыбку и сухо сказала:

– Тебе пора уходить. Следующий сеанс через восемь часов.

* * * * *

В третий раз они сидели на теплой гальке и слушали ленивый прибой. Море было того же насыщенно-синего цвета, что и Любин купальник. Волосы девушка спрятала под красной косынкой.

Сашка уже знал, что любит эту… инопланетянку. Он был просто уверен, что не сможет без нее жить! Так хотелось ему сейчас прижать ее к себе, зарыться лицом в ее пушистые волосы, вдохнуть их запах!.. Но… это невозможно было сделать сейчас. Какой бы ни казалась Люба живой, родной и близкой, ее не существовало здесь, сейчас, на этой планете.

И Сашка задал вопрос, который давно был готов слететь с языка:

– А мне можно… прилететь к вам?

– Конечно, – улыбнулась Люба. – Мы для того и затеяли все это.

– Я не совсем то хотел спросить, – Сашка провел рукой по гальке, выбрал плоский кругляш и зашвырнул в море. – Смогу я увидеть там… тебя?

Девушка нахмурилась. Сашка подумал, что она скажет сейчас о конце сеанса. Но Люба сказала другое:

– Саша!.. Ты должен это знать…

– Я ничего не хочу знать! – вскочил Сашка. – Не надо, не говори ничего!

– Но, пойми…

– Это ты пойми!.. – Сашкин голос дрожал, спейс-разведчику было одновременно и стыдно, и абсолютно на все наплевать. – Мне без разницы… Мне все без разницы!.. Как ты ко мне относишься, есть ли у тебя кто-то… Я ведь все прекрасно понимаю! Но я ведь ничего и не прошу… Мне бы только коснуться тебя, вдохнуть запах твоих волос!..

– Тебе пора уходить, – как всегда сухо при этой фразе, сказала Люба. – Следующий сеанс через восемь часов.

* * * * *

Как примерный исполнитель, спейс-разведчик Зверев записывал и отправлял на Землю все. Он понимал, что Контакт с иным разумом не тот случай, чтобы превращать его в приватный любовный роман. И, раз уж так получилось, коль «накрыло» его столь нежданно-негаданно, то это его личные проблемы. Он приготовился выслушать от коллег-товарищей массу «поздравлений» и прочих «веселых» подколок. Но ему было все равно. Лишь бы увидеть Любу! Увидеть наяву. Но она… Она его видеть не хочет. Это ясно. От этого сводит скулы, в груди становится холодно и пусто.

«Ну почему, почему так? – метались колючие мысли. – Почему любовь – это так прекрасно, но и так больно?! Почему нельзя иначе? Кому от этого стало бы хуже?..»

Ответов на эти вопросы не было. Зато пришел ответ на Сашкин доклад с Земли. Спейс-разведчику Звереву приказывали возвращаться. На Любу (так Сашка назвал по праву первооткрывателя планету) уже отправились специалисты по Контакту.

* * * * *

Этот сеанс был для него последним. Сашка сознательно называл его «последним», а не «крайним», как принято было среди космолетчиков. Потому что, как ни крути, как ни обманывай себя, а последний – он и есть последний.

Под стать настроению шел дождь. Унылый, нудный, беспросветный.

Люба стояла под большим красным зонтом в ярко-синем плаще.

– Я улетаю, – сказал Сашка вместо приветствия.

– Я знаю, – кивнула Люба. В этот раз она не улыбнулась, как обычно.

Сашка молчал. Девушка тоже молчала. Так они стояли долго, и Сашка подумал, что даже молчать вместе с Любой – это тоже счастье. Словно им было, о чем помолчать.

Первой заговорила девушка:

– Саша, ты спрашивал…

– Не надо, не говори ничего, – дернулся Сашка.

– Нет! Ты не понял, – Люба отвела в сторону зонт, и капли дождя перламутровым жемчугом засверкали в болотной пушистости волос. – Я хочу сказать… Прилетай, Сашка, обязательно прилетай! Я буду тебя ждать.

* * * * *

Специалисты по Контакту работали на планете Люба уже неделю. Еще по прибытии сюда они знали, что «САШ» Александра Зверева не вышел из надпространства, развеявшись млечным путем субатомных частиц между Землей и Любой.

Но Контакт состоялся. Долгожданный, волнующий, очень важный и для землян, и для любарян. Называть так жителей далекой планеты, которая имела совсем иное название, было, конечно, неверно, но кто-то назвал их так первым – и слово прижилось. Да и какая разница, как называть? К тому же, именно на Любе спейс-разведчик Зверев впервые увидел виртуальную любарянку.

– И все-таки, почему она сказала ему это? – в который раз спросил, вполне риторически, Сэмюел Тэн, лингвист группы Контакта. Но ему все же ответили. Командир группы, Игорь Ляхов, пожал плечами и выдавил:

– Ну и хорошо, что сказала.

– Да чего ж хорошего? – удивился Тэн. – И дело даже не в том, хорошо это или плохо. Просто этого не должно, не могло быть в принципе! Ведь и сами любаряне ничего понять не могут… Лопочут что-то про сбой программы, совсем как наши кибспецы, хотя их программы сбоить в принципе не могут!

– «В принципе», «в принципе»!.. – буркнул Ляхов. – Что ты заладил про какие-то принципы… Главное, что все было правильным.

– Да каким же правильным?.. – совсем растерялся лингвист. – Программа любарян была создана, чтобы давать лишь достоверные знания!

– А для Сашки нужно было это знание?! – вскипел командир, что случалось с ним крайне редко.

– Достоверные знания нужны всем… – пролепетал ничего не понимающий Тэн.

– А ты любил когда-нибудь, Сэм? – спросил Ляхов и, не дождавшись ответа, сказал: – Люба… то есть программа эта, сбойнула она там или… сама вдруг полюбить сумела… Только она, когда не стала давать Звереву этих твоих достоверных знаний, подарила ему взамен надежду. Знаешь, что это такое, Сэм? Ни хрена ты не знаешь!.. Это значит, что Сашка ушел счастливым.

Ради любви

Елена умела летать. Но не так, как птица, ведь у нее не было крыльев. Впрочем, когда она летала, у нее не было и самого тела. Ничто материальное не смогло бы подняться в такие выси, умчаться в такие дали, ведь Елена путешествовала к звездам! Как это у нее получалось, она не знала. Когда возникало желание стать легче мысли, умчаться навстречу звездному свету, оно неумолимо росло, и будто взрывалось, высвобождая Елену из оков телесной оболочки.

Такое случалось нечасто и по накалу эмоций и чувств напоминало оргазм, только было еще сильней. Ее окружало чудо, материальное воплощение наивысшего восторга, и она отдавалась ему целиком – беззаветно и жадно.

Елена перелетала от звезды к звезде, любовалась туманностями и галактиками, посещала планеты, многие из которых так сильно отличались от Земли, что разуму не с чем было их сравнивать.

Единственное, чего ей не хватало здесь – это общения. Хотелось поделиться увиденным, распахнуть душу, полную впечатлений и чувств, получив взамен чужие эмоции и мысли. Но звезды молчали, хоть и оставались при том желанными и прекрасными.

Как бы ей ни хотелось этого, Елена не могла остаться наедине со Вселенной навсегда, потому что даже в нематериальном виде для ее существования требовалась энергия, которая неудержимо таяла при полете от звезды к звезде. Поэтому, когда таяли силы, ее влекло к оставленному на Земле телу, словно пушинку ветром. Порой возвращение проходило столь быстро, что Елена не успевала разглядеть ничего, помимо круговерти звездных росчерков, сливающихся в сплошные яркие полосы. А через миг-другой она, уже в привычном теле, поднимала голову и, недоуменно оглядываясь, не сразу могла понять, что за бесцветный и тесный мир окружает ее.

Но однажды, забравшись так далеко в глубины Вселенной, что даже родная Галактика казалась оттуда едва различимым пятнышком, Елена почувствовала, что рядом кто-то есть… Космическая перспектива искажала расстояния, поэтому некоторые звезды, от которых даже свет шел миллионы лет, казались нереально близкими, а настоящие пылинки, до которых можно было вполне дотянуться, казались порой недосягаемыми звездами. Вот и его Елена приняла сперва за далекую туманность. И только неестественная подвижность странного пятнышка заставила приглядеться к нему получше.