Маргарита Южина - Хомут да любовь Страница 4

– Точно!! – полыхнули глаза у Аленки. – Именно так!! Только тетя – это старовато, но вот сестричка!.. Например, двоюродная! Дочка тети Люси! А?

– Ну откуда ты взяла, что у Соболя есть тетя Люся? – упиралась Ксения изо всех сил.

Однако Аленка была непоколебима:

Эдвард Соболь не любил выходных. У него было столько работы, он так мотался по городам и странам, что иногда засыпал, не раздеваясь, мечтал только выспаться, отдохнуть и никуда не торопиться, но едва появлялось свободное время, как он просто терялся. Нет, раньше было все немного по-другому, а вот сейчас... И даже с друзьями посидеть не получалось, у Ани с Алексеем что-то не ладилось в семейной жизни, оба мучились и переживали, а все газеты уже радостно трубили о разводе известной на всю страну пары. Ну и чего их дергать? Да и у самого Эдварда в жизни случился не самый солнечный период. Нет, он, как и прежде, не знал отбоя от поклонниц, его сайты все так же пестрели портретами распрекрасных девиц, но... но это все было не то. Да и с квартирой сейчас... м-да-а-а, а ведь кто-то думает, что у него бассейны с горячим шоколадом... Девица говорила без малейшего кокетства и даже, казалось, немного недовольно. Эдвард окончательно стушевался. Обычно его имя собеседнику говорило о многом. И о том, что в Москве целая стая «Соболей», он и не подозревал. Честно признаться, он думал, что портрет в окне – это работа какой-то очередной его талантливой поклонницы, которая таким образом решила привлечь его внимание. Ну и само собой – девица по всем канонам должна сидеть дома и с волнением ожидать, когда ей этот самый кумир позвонит. А тут вообще получается какая-то чертовщина. И он же что-то еще должен доказывать!!

– Эд! Тебе опять звонила эта баба, – раздался до боли знакомый голос его помощника. – Ну та, которая хозяйка квартиры. Спрашивала – брать будешь?

Соболь поморщился. Не хотелось ему квартиру. Ему хотелось дом. Свой. Чтобы выйти по лестнице в сад – и белые цветы в огромных вазах, чтобы развалиться на диванчике и потягивать пиво, чтобы... и ведь все было!

– Не буду, – сдвинул он брови. – Позвони, скажи, что я передумал.

– Передумал? И чего? И это, получается, опять на съемной квартире?! Как, прям, гастарбайтеры какие-то!! – кипятился помощник Кузьма. – Я даже адрес никому не могу дать – мне писать никто не может!

– Зато тебе звонят на дню по десять раз.

– Да? А если мне хотят посылочку послать? – скривился Кузьма. – А если мне мама носков навязала на всю зиму?! Шерстяных! И куда она?

– Сейчас только лето начинается, – лениво отбрехивался Соболь.

– Так с тобой и до зимы будешь по съемным хатам скакать!

– Увольняйся! – коротко бросил Эдвард. – Между прочим, я тебя не просил моей бывшей жене подсовывать тот журнал с розами!

Кузьма примолк, но только на секунду:

– А я и не подсовывал! Она такая, значит, мне сама позвонила и спросила – чего это, мол, все про какую-то статью болтают? Ты, дескать, не знаешь? Ну а чего ж я не знаю! Я взял и сказал – где! Ну она и... Да там ничего такого и не было! Просто какой-то трудяга написал, что ты ухлестывал за артисткой этой... как ее... за Ольгой Тропиковой. Ну и что ей розы ведрами дарил, и фотографию с этими ведрами... с розами. А твоей, видно, не понравилось. Так а я чего ж? Я, между прочим, тоже к этой Тропиковой неровно дышу, так я ж ей лилии тазами не таскаю!

Соболь поморщился. Он разбаловал Кузьму, это ясно. Он и без того позволял ему многое, ну а как же! Когда-то учились вместе. С раннего детства Кузька норовил проехаться на шее Соболя. Эдик в школе учился не на отлично, чего уж там, много времени отдавал спорту, не всем педагогам это нравилось. И бедная мама в школе была нередким гостем. Защищала сына, а как без этого, но и ее святого терпения порой не хватало, грозила: если не сядет за учебники – никаких сборов и лыж. Приходилось сидеть. И вот тогда рядом оказывался Кузька, беззастенчиво смазывал все чертежи с листов Эдьки и даже умудрялся получать оценки выше. Эдик тогда даже плакал от злости – несправедливо! Он же весь вечер над чертежом корпел, Кузька только мультики смотрел, а оценка у того выше! Но... слишком много времени уходило на спорт, и маленькому Соболю снижали оценки только за прогулы, даже если они были уважительными. Сейчас-то он ни о чем не жалеет и с Кузькой до сих пор не может расстаться – дружок быстро смекнул, что можно неплохо устроиться, и накрепко прикипел к Соболю.

Эдвард даже сам не знал, кем у него работает этот Кузька – тот делал все патологически отвратительно! Одно время Соболь поручил заниматься дружку своими бумагами, но очень скоро понял, что погорячился: такого бардака и неразберихи один Соболь никак соорудить бы не сумел. Пришлось Кузьму от документов отстранить. Но бывший одноклассник требовал работы! Причем хорошо оплачиваемой. Можно было отправить «работничка» восвояси, но каждый раз что-то мешало Соболю выставить друга детства. Теперь Кузьма заведовал домом. Хотя... чего уж там заведовать? Ни убрать, ни сварить... да и неловко как-то мужика к женскому делу приставлять. Но уезжать Кузя не планировал, напротив, у него были грезы прочно осесть в Москве, и потому Соболь терпеливо выплачивал дружку некую сумму за... за воспоминания детства и за тот кошмар, который Кузьма величаво называл питанием и ведением хозяйства! В общем, у Кузьмы была одна задача – чтобы его благодетель Соболь не загнулся от голода и не задохнулся от пыли. Однако и эта задача не всегда адекватно решалась. Но оба терпеливо делали вид, что Кузьма просто необходим в одинокой квартире Соболя... а может, так оно и было. Но уж больно он себе много стал позволять. Хотя... если честно, совсем не Кузька виноват в разводе с бывшей женой Эдварда. Просто так вышло, так случилось, не сошлись характерами, как это принято говорить. И он бывшую жену оставил, вместе с домиком, вместе с цветами и вазами... А теперь мотается по съемным квартирам...

– Хоть бы эту картину купили, что ли... все-таки деньги... – слышалось бурчание Кузьки с кухни.

– Ты не ворчи! Что у тебя там приготовлено? Уже есть хочется, времени второй час дня, а мы еще не завтракали! – поторопил Эдвард.

– Так я и говорю – хоть бы картину купили! – уже громче проговорил Кузьма. – А то чего она торчит-то? Прямо как рекламный щит: «Продаем цветы, ночью дешевле!»

– Какая картина? – не понял Соболь. – Да ты свихнулся с этими цветами! Чего есть будем?

Но Кузьма еще ничего не приготовил – сам-то он с утра перекусил последним кусочком окорока, да еще салатик себе соорудил, а вот о хозяине не позаботился, подзабыл. А тот, оказывается, помнил про завтрак-то. Ну и пришлось срочно разбить три яйца да забалтывать Соболя последними новостями.