Вирджиния Эндрюс - Свет в ночи Страница 4

– Я только сказала, что сдаюсь. Я не говорила, что согласна ехать.

– Мы с тобой просматривали буклет. Ты признала, что место выглядит красивым, – напомнила я. Жизель сощурившись посмотрела на меня.

– Как ты можешь так легко… соглашаться? Знаешь ли, ведь тебе придется оставить здесь Бо, – заметила Жизель. – А когда нет кота в дому, мыши ходят по столу.

Когда я впервые сказала Бо о нашем отъезде в «Гринвуд», он воспринял это очень тяжело. Нам и так нелегко приходилось, так как мы продолжали встречаться. С тех пор, как Дафна обнаружила, что я тайком рисую Бо, нам пришлось скрывать наш роман. Он позировал мне обнаженным. Мачеха нашла рисунок и обо всем рассказала его родителям. Бо сурово наказали, а нам запретили видеться наедине. Но шло время, и постепенно его родители смягчились, к тому же Бо пообещал ухаживать и за другими девушками. На самом деле он этого не делал, и, даже если Бо приходил с кем-нибудь на танцы или ездил с кем-то на прогулку в своей спортивной машине, он все равно возвращался ко мне.

– Бо пообещал приезжать так часто, как только сможет.

– Но он не давал обещания стать монахом, – быстро проговорила Жизель. – Я знаю с полдюжины девочек, готовых запустить в него коготки. Для начала Клодин и Антуанетта, – радостно выпалила она.

В нашей школе Бо был самым популярным мальчиком, красивым, словно звезда мыльной оперы. Стоило ему только взглянуть на девочку своими голубыми глазами и улыбнуться, как ее сердце принималось настолько бешено стучать, что она тут же начинала задыхаться и говорила или делала какую-нибудь глупость. Бо, высокому и хорошо сложенному, одной из школьных звезд футбола, я отдала всю себя, а он поклялся в своей глубокой любви ко мне.

До моего появления в Новом Орлеане Бо Андрис был приятелем Жизель, но ей нравилось дразнить и мучить его, флиртуя и встречаясь с другими. Она так и не поняла, насколько чувствительным и серьезным может быть этот парень. Для нее, в любом случае, все мальчишки были одинаковыми. Жизель смотрела на них, как на игрушки, не стоящие ни доверия, ни верности. Авария не умерила ее пыл. До сих пор, встречаясь с молодым человеком, она не могла не изводить его – сестра либо поводила плечиком, либо шепотом обещала сделать нечто непристойное, когда они окажутся наедине.

– Я не держу Бо на поводке, – ответила я. – Он может делать, что ему угодно и когда угодно, – добавила я так небрежно, что у Жизель округлились глаза. Разочарование затопило ее лицо.

– На самом деле ты так не думаешь, – стояла она на своем.

– Да и он меня к себе не привязывает. Если недолгая разлука послужит поводом для того, чтобы Бо нашел другую, которая ему понравится больше, значит, это бы произошло в любом случае.

– Ах, вечно ты со своей верой в Судьбу. Я полагаю, ты скажешь мне, что Судьба предопределила мне оставаться калекой на всю жизнь, так?

– Нет.

– А что же тогда? – требовательно спросила она.

– Я не хочу говорить плохо о мертвом, – ответила я, – но мы обе прекрасно знаем, чем вы с Мартином занимались в день аварии. Ты не можешь обвинять Судьбу.

Жизель сложила руки на груди и молча кипела от гнева.

– Мы пообещали папе, что поедем в школу и дадим «Гринвуду» шанс. Ты же знаешь, как здесь сейчас обстоят дела, – напомнила я сестре.

– Дафна ненавидит тебя больше, чем меня, – возразила Жизель. Ее глаза горели.

– Не будь в этом так уверена. Мачехе не терпится выбросить нас обеих из своей жизни. Ты знаешь, почему она нами недовольна. Мы знаем, что Дафна не наша мать и что папа больше любил нашу маму, чем ее. Когда мы поблизости, ей трудно спрятаться от правды.

– Что ж, до твоего приезда я ей не мешала, – вспылила сестра. – После этого вся моя жизнь полетела под откос, а теперь меня еще увозят в школу для девочек. Кому захочется учиться в школе, если там нет мальчиков? – воскликнула она.

– В буклете сказано, что в «Гринвуд» время от времени приглашают на танцы мальчиков из другой школы, – заметила я. Стоило этим словам сорваться у меня с языка, как я тотчас же об этом пожалела. Жизель никогда не упускала случая подчеркнуть то, что она парализована.

– Танцы! Разве я могу танцевать?

– Я уверена, что ты найдешь, чем заняться с мальчиком в «Гринвуде» в тот день, когда разрешены посещения.

– Разрешены посещения? Звучит ужасно, как в тюрьме. – Жизель начала плакать. – Как бы я хотела умереть, как бы хотела.

– Ну ладно, Жизель, – взмолилась я, присела к ней на кровать и взяла ее за руку. – Я ведь обещала, что стану делать все, что смогу, чтобы облегчить тебе жизнь, буду помогать с домашними заданиями, когда тебе понадобится, разве не так?

Сестра вырвала руку и вытерла глаза своими тонкими запястьями, прежде чем снова посмотреть на меня.

– Все, что я захочу?

– Все, что тебе потребуется, – поправила я.

– И если школа окажется ужасной, ты выступишь против папы на моей стороне и будешь настаивать на том, чтобы мы вернулись домой?

Я кивнула.

– Пообещай.

– Обещаю, но только если это будет действительно ужас, а не просто строгие правила, которые ты ненавидишь.

– Поклянись… жизнью Поля.

– Жизель!

– Давай, а то я тебе не поверю, – стояла на своем сестра.

– Хорошо, клянусь жизнью Поля. Временами, знаешь ли, ты просто кошмарна.

– Знаю, – с улыбкой ответила она. – Пойди скажи Венди, что я готова встать, умыться и одеться к завтраку.

– Я уже здесь, – произнесла горничная, выходя из-за двери. – Я стояла и ждала.

– Хочешь сказать, что ты за нами шпионила, – обвинила ее Жизель. – Подслушивала.

– Неправда, – Венди в ужасе взглянула на меня. – Я за вами не шпионю.

– Разумеется, она за нами не шпионит, Жизель.

– Разумеется, Венди это делает, ты хочешь сказать. Ей нравится подслушивать и благодаря нам жить романтической жизнью, – уколола Жизель. – Подслушивание и дамские романы, так, Венди? Или ты встречаешься с Эриком Дениэлсом у бассейна каждую ночь?

Венди чуть не сгорела от смущения. Приоткрыв рот, она покачала головой.

– Может быть, нам лучше отправиться в частную школу, чтобы за нами не подсматривали и не шпионили все время, – произнесла Жизель и вздохнула. – Помоги мне умыться и причесаться и не стой так, словно тебя застукали без трусов.

Венди тяжело вздохнула. Я отвернулась, чтобы не рассмеяться, и отправилась вниз к папе сообщить ему, что все будет отлично. Жизель оденется и будет готова ехать.

После того как Дафна попыталась запереть меня в сумасшедшем доме и моего бегства оттуда, жизнь в доме Дюма стала трудной. Совместные трапезы проходили очень тихо и официально, хотя мы могли запросто съесть и друг друга. Папа перестал шутить со мной и Жизель, а Дафна говорила очень коротко и только по делу. Большую часть времени мы проводили, сочувствуя Жизель, и обещали ей все, что угодно.