Фаина Раевская - Подсадной кролик Страница 4

— Смотри-ка, у вас аппараты одинаковые. Не перепутайте, — предостерегла Лизавета и нажала на спуск.

Неожиданно дверь на кухню распахнулась, и ввалился Гошка, таща за собой еще кучу народа.

— Вот вы где, — заорал он, — опять уединились.

— Гоша, они фотографируются без нас, — прогундосила Алка Филиппова.

— Мы это дело исправим! Эй, народ! Все сюда, будем фотографироваться, — завопил Рыжов, перекрывая децибелы музыкального центра. Все собравшиеся дружно задвинулись на кухню. Долго еще устраивались, гоняя друг друга с места на место, но, наконец, и эта процедура была благополучно завершена.

— Уходим по-тихому, — прошептал мне на ухо Ковалев.

— Ага, — так же шепотом ответила я, — только с Лизкой попрощаюсь.

Вскоре мы отъезжали от гостеприимного Лизаветиного дома. Славка молчал, лишь иногда по его лицу пробегала какая-то тень. Молчала и я. Все-таки десять лет не виделись, говорить особенно и не о чем.

— Женька, ты счастлива? — внезапно резко спросил Слава. И опять какая-то тень промелькнула в его глазах.

Внутренний голос заворочался внутри и собрался было что-то сказать, но я его опередила:

— В общем, да. Смотря что ты понимаешь под словом «счастье»...

— Слушай, Роджер, ты хоть раз в жизни можешь поговорить по-человечески, без этих твоих увиливаний?

Вот тебе раз! Как же можно без этого? Так ведь занесет черт знает куда. Меня-то как раз и заносит в такие дебри, что разобраться порой бывает очень сложно.

— Славик, — осторожно поинтересовалась я, — у тебя что-то случилось? Почему ты весь вечер то хохочешь до колик, то хмуришься?

— Да брось ты, Женька, что у меня может случиться? Ты же слышала — я большой человек, служу, так сказать, в городской администрации...

Он ненадолго замолчал, думая о чем-то своем.

— Оставь мне свой телефон, — попросил Ковалев и добавил, словно споткнулся: — Пожалуйста.

Было заметно, что это слово не из повседневного его обихода.

Мы подъезжали к моему дому.

— Одна живешь? — осведомился мой одноклассник.

— Живу одна, телефон запиши, на чашечку чая не приглашаю, извини, устала очень, хочу пораньше лечь спать, — на одном дыхании выпалила я.

— Понятно, — усмехнулся Славка, — ну что ж, может, в другой раз.

Я хорошим галопом добежала до подъезда и пронаблюдала, как Ковалев Вячеслав Григорьевич, помощник депутата и советник мэра по каким-то вопросам (в темноте было не разобрать, что написано на визитке), лихо газанув и просигналив на прощание, вырулил со двора. Еще немного постояв на улице, я поднялась к себе. Прошло совсем немного времени, и мечты о тепле воплотились в горячей ванне и — о, счастье! — в чашке любимого кофе со сливками.

Не знаю, кто как, а я люблю размышлять, лежа в пенной водичке и слушая ненавязчивую музыку. Сейчас мысли были совсем невеселые. Я возвращалась в школьную юность, вспоминала своих одноклассников, думала о Ковалеве...

«Интересно, почему Славик такой мрачный? Вроде бы все хорошо у человека: занимает такую значимую должность, не самый последний человек в городе, скорее наоборот, жена красавица, причем нежно любящая своего мужа, сынуля первоклассник, и вот, поди ж ты, где-то потерялось его счастье.

А Лизавета хороша: настоящая русская женщина, такая и коня на скаку, и в горящую избу — короче, все, что полагается русской бабе. Но тоже не повезло в жизни: мужик сбежал от нее к длинноногой девице. Сына бросил, квартиру, жену благополучную с достойной работой и достойной зарплатой. И что им, мужикам, надо?»

«Всех пожалела, — вышел из подполья мой внутренний враг, — а сама-то? Что, не хватает смелости взглянуть на себя со стороны? Хочешь, скажу тебе раз в жизни всю правду?»

«Вылез все-таки, ну валяй, режь правду-матку. Хотя я и без тебя все знаю. Нету у меня ни мужа, ни детей, ни хорошей работы, а уж доходы мои ни одной налоговой инспекции не интересны — настолько они невелики. Зато от меня никто не сбегал к длинноногим девушкам с сомнительной репутацией, да и сплю я по ночам спокойно».

«Ага, и лет тебе восемнадцать вчера стукнуло — вся жизнь впереди...»

«Что ты опять начинаешь? — разозлилась я. — В тебе проснулся материнский инстинкт? Хочется детишек воспитывать, пеленки стирать да за пьяненьким мужиком грязь выгребать? Неужели тебе плохо живется? У тебя есть я и Монморанси. С нами не соскучишься!»

«Не говори мне об этом блохастом! Купили на Птичке за пять копеек, а гонору, как у наследника кардинала Ришелье! Какая от него польза? Мышей не ловит, дом не охраняет, морока одна с ним. Отдала бы ты его, а?»

«Я лучше тебя отдам, разговорчивый ты мой. Мося молчит, только мурлыкает иногда, а что мышей не ловит — так их просто нету, впрочем, можно приобрести парочку, раз тебе так хочется. Ну, хватит о грустном. Надо с утра заехать к родителям отдать фотоаппарат и заодно и пленку занести в сервисный центр, вот и посмотрим тогда, кто есть ху».

Утро началось как обычно. Молчаливый Моська орал дурным голосом, требуя законную порцию «Вискаса» (ничего другого он просто не признавал), кофе опять залил плиту, а мои любимые джинсы решилипоиграть с хозяйкой в прятки. «Как, скажите мне на милость, такой растяпе выходить замуж?! Любой нормальный мужчина сбежит от меня на вторые сутки после свадьбы! Если только я не сбегу от него на первые».

Наконец я героически преодолела все утренние трудности и через какое-то время вышла на улицу, гордо поглядывая по сторонам и надеясь, что хоть кто-нибудь оценит мой героизм. Однако никому не было никакого дела до меня. Наверное, для всех людей утренний марафон не входил в число доблестей. Погода радовала только отчаянных оптимистов: под ногами слякоть, хляби небесные опять разверзлись и посыпали головы прохожих не то снегом, не то дождем, не то тем и другим вместе. «Куда делся вчерашний мороз?» — подумала я тоскливо, словно это не меня вчера Славик Ковалев отогревал коньяком до бесчувственного состояния.