Анна Яковлева - Жених для ящерицы Страница 4

– Поезжай на море, – советовала Дашка.

– А то ты не знаешь, что летом надои вырастают. Кто меня отпустит? Даже если мне удастся вырвать отпуск и оказаться на море, то зачать ребенка на юге – это как полететь на дельтаплане или заняться фристайлом без инструктора.

– Это почему? – вытаращилась на меня Дашка.

Как все-таки семейная жизнь отупляет женщину!

– Потому что я плохо разбираюсь в людях, а там у меня и так будет времени в обрез, а надо еще успеть выбрать Короля и соблазнить. К тому же с первого раза беременеют только три процента женщин, значит, опыт надо будет повторить. И вообще, охотиться на побережье летом за мужчиной – это нерационально. На побережье острая конкуренция. Туда каждый приезжает за своей порцией удовольствия, мне будет не пробиться сквозь толпы веселых, красивых, молодых и одиноких девушек.

– Ну и сиди, – под напором моего рационализма Дашка быстро сдавала позиции, – тогда нечего скулить.

Дашке повезло. Она встретилась со своим Егором в торговом колледже – бывшем кооперативном техникуме. Теперь Дашка – мать двоих детей и бухгалтер (прости господи, язык сломать можно, пока выговоришь) в «Кооповощплодторг-сервисе», а Егор – ее начальник. В его подчинении находятся пять магазинов и базы. Егор заканчивает заочно институт торговли, мотается по магазинам и базам, а Дашка сидит в бухгалтерии и ревнует ко всем продавщицам, заведующим складами, уборщицам, кассиршам, декану и однокурсницам Егора.

Дашкина ревность не поддается описанию – это состояние души. Подруга изводит всех круглыми сутками, распределяя время примерно так: днем – себя, вечером меня, ночью – мужа.

– Ты своими навязчивыми идеями подталкиваешь Егора к измене. Обвинения в том, чего он не совершал, – это прямое указание к действию, – не устаю повторять я, хотя знаю, что не являюсь авторитетом для Дашки – ведь у меня все еще нет семьи.

Егор злится и советует жене обратиться к психиатру. По моему мнению, психиатрия Дашке не поможет, ей нужен экзорцист.

Мне жаль Дашку, но я ничего не могу сделать для подруги – я не экзорцист, я – химик-технолог.

Одиннадцать лет назад я окончила Московский институт пищевой промышленности и вернулась к маме, в Заречье.

«Химичу» я в маленькой лаборатории на коровнике нашего фермерского хозяйства.

Да, я не наблюдаю реакцию холодного ядерного синтеза, не приторговываю симпатическими чернилами и даже не приправляю ядом перчатки, перстни, шкатулки и книги.

Моя задача куда прозаичней: после каждой дойки сделать анализ молока на жирность, кислотность и бактерицидную обсемененность. Если я этого не сделаю, надой не примут на пищекомбинате, продукцию придется вылить на землю (что неоднократно случалось), доярки останутся без зарплаты, а доярки – это, скажу я вам, сила. Когда эта сила приходит в неудовольствие, она способна на многое.

Так вот, одиннадцать лет я встаю в четыре тридцать утра, трясусь с коллективом в стареньком ПАЗе по девственным, не тронутым асфальтоукладочным катком зареченским дорогам, чтобы отобрать пробы молока.

Открываю лабораторию, надеваю белый халат, включаю приборы (термостат, вытяжной шкаф, центрифугу) и жду, когда в коровнике молоко наполнит емкости. Иду в резиновых сапогах (иногда за меня это делает водитель Василий Митрофанович, веселый, сухонький дедок), снимаю крышку с бака, опускаю черпак на длинной ручке, зачерпываю молоко – первая проба отобрана. Емкостей несколько, и я повторяю процедуру.

Возвращаюсь в лабораторию, через два часа выдаю результат, сравниваю с нормой и пишу справку (или акт). После чего со спокойной совестью еду домой до вечерней дойки – до семнадцати ноль-ноль.

В моей лаборатории царят уют, свет, тепло и стерильная, хирургическая чистота. На полках сверкают мерные стаканы, колбы, пипетки, чашки Петри и бюретки. Блестят хромированными поверхностями приборы. Все подчинено царице наук Химии, мне и расписанию доек. Так летит мое время, тикают биологические часы.

К этому обстоятельству все годы я относилась философски, без паники. Я и сейчас бы не паниковала, если бы жива была мама.

Мама никогда ни на что не жаловалась и угасла в несколько месяцев, я даже ничего не успела понять. А когда пришла в себя, оказалось, что я одна на всем белом свете, не считая бесполезных Петуховых. Вот тогда я и захотела маленького – сына или дочку.

Человек я спокойный, уравновешенный, психика у меня стабильная, я не подвержена сильным эмоциям, как, например, Дашка. Дашка все время впадает в крайности, и когда оскорбляет, и когда извиняется. Подруга может орать как полоумная, потом разобраться, что была не права, и начать так же громко каяться и винить во всем себя.

Все потому, что в Дашке нет рационального начала, ни зернышка. Глупая Дашка никогда не могла понять главного, берегла семью, как цепной пес, – голосом, а не любовью.

– Что, кобель, явился? – сверлила она взглядом супруга, высматривала помаду на воротнике или длинный волос на пиджаке (Дашка всегда коротко стриглась), принюхивалась и строила предположения. – Где шлялся?

– Даш, я же был на встрече (конференции, сессии), – бубнил Егор.

– Хотел заночевать у нее? – исходила ядом Дашка.

Не знаю, что она хотела от мужа-начальника – чтобы дома сидел?

Зато во мне рациональных зерен было… Это не то, что вы подумали: чужую беду рукой разведу, а к своей ума не приложу. Ничего подобного.

Просто я считала, что все, чем мы недовольны, – пустяк, небольшое затруднение. Все, кроме смерти, можно исправить. Я всегда это чувствовала, а после мамы осознала как духовную истину.

Нет, нет, я – совсем другое дело. Здравый смысл – вот мое кредо.

Я контролировала себя и свою жизнь, заполняла эмоциональные дыры чтением женских романов зимой и выращиванием цветов летом.

Теряла голову я только в библиотеке при выборе книг. В последний раз мне хотелось взять «Бурную ночь», и «Жаркий поцелуй», и «Скрытую ярость». Потом, когда я уже взяла все три книжки, мне захотелось прихватить «Огненное прикосновение» и «Невинную грешницу».

Нет, вру! Было еще одно место, где я теряла контроль над собой, – весенние садовые ярмарки. Там мне хотелось скупить семена всех диких трав, кустарников и цветов, особенно луковичных.

Во всем остальном здравый смысл всегда побеждал эмоции.

Когда Дашка поняла, что я затеяла, она долго со мной не разговаривала – дня два. Через два дня Вахрушева позвонила и разразилась потоком брани:

– Я всегда знала, что ты с приветом, но ты превзошла саму себя. Это ж надо додуматься до такого! Как только в голову могло прийти? Ты посмотри на себя! Ты собираешься греховодничать, прелюбодействовать, ты собираешься разбить семью… короче, тьфу, даже не знаю, что сказать! В общем, так: если уведешь чужого мужа – ты мне больше не подруга! – закончила Дашка.