Энн Мэтер - Радость и боль Страница 4

— Нет, честно, Лора, ты, наверное, сошла с ума! — воскликнула Линдси Баррат, подруга Лоры, девушка, снимавшая вместе с ней квартиру. Линдси была секретаршей и работала у поверенного в Грейз Ини. Они вместе выросли в Челмсфорде, когда Лора еще жила у своей тетки.

Лора, которая сидела за своим туалетным столиком и накладывала на лицо крем, нетерпеливо пожала плечами.

— Ох, не начинай снова, Линдси! — взмолилась она, разглаживая крем на щеках. — Мы уже говорили об этом, и я знаю, знаю, что я сумасшедшая. И это плохо. Но я поеду. Я должна поехать.

Линдси плюхнулась на свою кровать и недоверчиво уставилась на подругу.

— Но ты бросаешь превосходную работу в детском саду из-за какой-то прихоти! Боже мой, как только Рафаэль Мадралена увидит тебя, он сразу же отошлет тебя обратно в Лондон, ты об этом подумала? Помилуй, ты же помнишь, он и глазом не моргнул, когда уехал в Косталь пять лет назад. Тебе что, недостаточно этого? Перестань бегать за ним. Ты только нарвешься на неприятности. — Она тяжело вздохнула. — Тебе уже двадцать четыре года, Лора. Ты больше не глупая девчонка. Во всяком случае, похоже, у тебя в голове творится черт-те что. — Она пожала плечами. — Я тебя не понимаю. У тебя что, совсем нет гордости? Я-то уверена, что не стану бегать ни за каким мужиком. Разве что за Гордоном? Что ты об этом думаешь? Может быть, он собирается удрать отсюда на несколько месяцев вместе с тобой в просторы Андалузии или еще куда-нибудь!

Лора усмехнулась.

— Мы с Гордоном только друзья, и ты это знаешь, Лин. Если у него и есть какие-то намерения, ему известно, что меня они не интересуют.

— Но почему? Он милый парень, и работа у него хорошая. Да через пару лет он станет управляющим у Лаутонов.

— Я знаю об этом. Скажи правду, Линдси, ты хочешь, чтобы я вышла замуж или чего-то еще?

Линдси состроила гримасу.

— Я хочу только, чтобы ты была счастлива, Лора. Ты помнишь, я была здесь шесть лет назад? И я знаю, через что тебе пришлось пройти. И уезжая сейчас, ты только создаешь себе проблемы.

Лора склонила голову.

— Я и не ожидаю, что это будет легко, Линдси, — неспешно ответила она. — Я не надеюсь даже, что Рафаэль узнает меня. В конце концов, как ты говоришь, прошло пять лет. И с ним за это время кое-что произошло. Не знаю — называй это как хочешь, любопытством или заботой, — но я туда поеду. Может быть, сама судьба послала мне это частное объявление.

— Судьба! — фыркнула Линдси, потянувшись за сигаретами. — Это нехорошо, Лора. Дело не в том, что ты говоришь, какие аргументы приводишь. Я все время думаю о том, что ты бросаешь все только ради того, чтобы снова увидеть этого мужчину.

Лора закончила с макияжем и задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале. Она понимала, что Линдси права, понимала, что подруга пытается удержать ее от неверного шага, и чувствовала, что может попасть в весьма затруднительное положение. Но теперь у нее не было выбора. Она дала слово сеньоре Мадралене и должна сдержать его. Она не отваживалась даже думать о последствиях своего поступка. Она только чувствовала себя пленницей — как умом, так и сердцем.

Лора сжала губы. Узнает ли ее Рафаэль, думала она, или же просто не заметит? Она никогда не была красавицей, черты ее лица казались слишком неправильными для настоящей красоты, но ее чуть раскосые глаза, необычного зеленоватого оттенка, вполне заслуживали внимания. А брови и ресницы — темного цвета, и только длинным — до плеч — волосам был искусственно придан медный оттенок. Рот несколько широковат и нос короток, но рост выше среднего и сложение более крепкое, чем у тех тоненьких, как прутик, особ, которыми принято восхищаться. В общем, она была привлекательна, и все мужчины это признавали. Возможно, та ирония, с которой она смотрела на свою внешность, происходила оттого, что со времени их романа с Рафаэлем Мадраленой ее совершенно не интересовало, считает ли кто-то из мужчин ее привлекательной или нет.

Она встала, скинув домашний халат, и сказала:

— Я опаздываю. Ты не подбросишь меня до детского сада?

Линдси ездила на мотороллере, и, хотя ее маршрут обычно не совпадал с маршрутом Лоры, она кивнула и ответила:

— Думаю, что смогу. — Потом, погасив сигарету, продолжала: — Ты не обиделась на меня, Лора? Извини, пожалуйста, если я лезу не в свое дело.

Лора чуть улыбнулась.

— Не глупи, Лин. Ты же знаешь, что можешь говорить, что хочешь. Но скажу честно, я знаю, что ты, в сущности, права. Но ты никогда — о, я не могу объяснить, что это такое, — ты никогда не влюблялась по-настоящему, иначе ты поняла бы, что я чувствую.

Линдси пожала плечами.

— И ты до сих пор влюблена в него? — удивилась она.

— О нет, — решительно ответила Лора, — нет, нисколечко. Это не беспокоит меня больше. Боль прошла совершенно. Я чувствую только какое-то онемение. Ты понимаешь, я люблю солнце, а тут скоро наступит зима. И неплохо будет пожить в субтропическом климате.

— Можно было найти десяток других мест, где сейчас тепло, — сухо заметила Линдси. — Ты не обязана соглашаться именно на это.

— Да, не должна. Но я сделаю это. И если через шесть недель я не вернусь, спроси у своей младшей сестры, не захочет ли она разделить с тобой эту квартиру.

— Кто? Берил? Ты шутишь, — изумилась Линдси несколько притворно, — я не хочу, чтобы родная сестра все время дышала мне в затылок, как только я затею что-нибудь увлекательное, и сообщала обо всех моих делах отцу! Не бойся. Думаю, я немного подожду и посмотрю, как будут развиваться события.

В маленьком самолете местной авиалинии на последнем отрезке путешествия Лоры — рейсе Мадрид-Малага — было жарко. Очевидно и здесь, как она полагала, тоже был кондиционер, но по сравнению с прохладой в салоне роскошного лайнера, на котором она прибыла из Лондона в Мадрид, полет показался ей не слишком комфортабельным. Однако это все-таки лучше, чем трястись несколько часов в поезде, и, раз сеньора Мадралена взяла на себя все заботы о транспорте, ей не оставалось ничего другого, как смириться.

Сама пожилая сеньора вернулась в Испанию десять дней назад, и с тех пор от нее не было никаких сообщений. Несколько дней Лора прожила в ожидании письма или телеграммы от нее, извещающей о том, что дон Рафаэль Мадралена решил отказаться от гувернантки для своего сына, но поскольку такое сообщение не приходило, Лора подумала, что он на самом деле не поинтересовался именем женщины, которая должна занять место воспитательницы его наследника.

Линдси до самого конца сохраняла скептическое отношение ко всему этому делу, и хотя она больше не отговаривала напрямую и не склоняла Лору передумать, но использовала всяческие предлоги, чтобы показать ей, насколько неразумно та поступает. Гордон Манинг добавлял к этому свои замечания. Ничего не зная о ее связях с семейством Мадралена, он видел в ее настойчивом желании получить это место всего лишь свидетельство неуравновешенности ее психики. Он бурно протестовал и в самый последний момент даже попросил ее выйти за него замуж. И только тогда она задумалась о той целеустремленности, которая толкала ее вперед. В конце концов, как говорила Линдси, Гордон был милый парень, и она не сомневалась, что ей с ним будет хорошо, но для брака ей нужно было нечто большее, чем совместимость. Она тоже должна быть, но не это составляет для нее основу жизни. Если бы она отказалась от работы в Испании и вышла за Гордона, что было бы у нее впереди? Дом в предместье, настолько комфортабельный, насколько им удалось бы его таким сделать, дети, второй автомобиль! Все очень аккуратное и добросовестно оплаченное. Такая жизнь не удовлетворила бы ее. Газетное объявление помогло ей сделать выбор. Она задумалась, что было бы, если бы это объявление появилось год спустя. Она могла бы — наверняка могла бы — выйти замуж за Гордона, и тогда…