Наталья Дубина - Музыка звездного света Страница 4

— Случайно? — встревожилась химичка.

Сашка с той стороны достаточно сильно толкнула дверь. Я и сама поняла, что

завираюсь (хотя вообще-то я врать не умею, но это же не вранье, а так,

фантазия), но все же продолжила:

— Нет, специально. Это когда Фролов ей волосы пытался поджечь. Полили водой,

чтобы не сгорело.

И я решила, что Сашку пора выпускать. Сашка вышла и скромно поздоровалась.

Волосы у нее были мокрые, а в руках она держала свитер. Молодец.

Химичка заботливо поинтересовалась:

— Вы рассказывали об этом директору?

Сашка решила сменить тему:

— А у вас окно?

— У меня? — задумалась Лилия Владимировна. — Да, зачем я сюда шла?

Она повертела в руках треснувшую колбу и отдала ее нам:

— Выбросьте. Кстати, почему вы не на уроке?

Мы как сумасшедшие бежали по коридорам. Сашка на ходу благодарила меня, что

в своих фантазиях я попыталась поджечь ей только волосы, а не спалила на костре

полностью, как многострадальную Жанну Д'Арк. Не стоит благодарностей, сказала я.

Обращайся в любое время.

— И что на тебя такое нашло? — хмыкнула она. — Пойдем завтракать.

Сашка осторожно заглянула в столовую и махнула мне рукой:

— Десятиклассники дежурят. Мальчики в передниках. Красота!

Я пристроилась рядом и тоже посмотрела, как мальчишки разносят по столам

стаканы и раскладывают тарелки. И, хоть делали они это довольно неуклюже, в

передниках они выглядели забавно. У нас в школе заведено — каждую неделю дежурит

какой-то класс, помогает в столовой и на входе в школу. Странно, почему в

столовой не девчонки? Они поделили дни — сегодня мальчики, завтра девочки? Сашка

показала на эмовидного парня с длинной темной челкой и сказала с придыханием:

— Красивый, правда?

Я прищурилась и попыталась его разглядеть.

— Скажешь тоже, — пожала я плечами. — Мне лица не видно. А без лица я

сказать ничего не могу.

— Эх, ты, — вздохнула Сашка. — Надо смотреть прямо в душу. Мне даже отсюда

видно, какой он светлый и возвышенный.

Сашка улыбнулась ему, подняла ладонь и пошевелила пальцами. Парень отставил

поднос и пошел к нам. Он вытер руки о передник и сказал откуда-то из-под челки:

— Че не на уроке?

— Страшное происшествие, — с готовностью сообщила ему Сашка. — Меня чуть не

сожгли.

— Тут че забыли? — зарычал десятиклассник.

Сашка нахмурилась. Светлый образ эмо-принца рушился на глазах.

Она сказала мне:

— Что-то есть перехотелось. Пойдем отсюда.

Сашка бежала по коридору, когда я потянула ее за руку и остановила.

— Погоди, — сказала я. — Давай передохнем.

Следом за мной Сашка забралась на широкий подоконник. С ней всегда так — нет

времени на остановку, она постоянно куда-то торопится. Сейчас посидит немного, а

потом начнет крутиться — куда бы еще побежать. У меня оставалось несколько минут

спокойствия. В окно лился осенний свет, я закрыла глаза и прислонилась головой к

стеклу. Похоже, Сашка тоже устала. Она улеглась на подоконник, положив голову

мне на колени. Школа притихла. Коридоры были длинными и пустыми. Время

остановилось. Замерли учительские указки, в журнале осталась недописанной

наполовину выведенная двойка, на полуслове остановился выученный наизусть стих.

Сашка покачала головой и сказала с ненавистью:

— Десятиклассники уроды.

Все ясно. Мальчик в переднике успел разбить ей сердце. Видимо, у нее на него

были большие планы. Я опустила ладонь ей на лоб и погладила по голове. У Сашки

были чуть вьющиеся светло-каштановые волосы по плечи. Лицо у нее немного

побледнело, веснушки стали еле заметными.

— Бедный ребенок, — сказала я ей.

— Угу, — жалобно пискнула Сашка. — Жалей меня, жалей.

И вот мы сидели, в спину через стекло мне светило солнце. И в голове у меня

почему-то крутилась песня про звездный свет [1]. Не моя песня, нет, чужая. Но

она была как будто моя… О том, что наши надежды и ожидания — это черные дыры в

космосе. Так ведь оно и было — посмотреть только на Сашку и ее разбитые мечты.

Или на меня. Да, у меня есть родители, друзья в школе. Сашка есть, в конце

концов. Но я все же чувствовала себя одинокой. Если так подумать, то никто мне

сейчас не нравился, и что самое страшное — никому я была не нужна. Так, чтобы

навсегда. Чтобы ни минуты друг без друга. Тот, незнакомый человек в моих мечтах,

был и не человеком вовсе, а так, призраком: выдуманным, ненастоящим, таким,

какого не может быть на самом деле. Никогда.

[1] Имеется в виду композиция группы Muse «Starlight».

«Мне просто хотелось держать тебя в своих руках», — звучала песня в моей

голове.

Я вздохнула.

Говорят, взрослые терпеть не могут подростков. Что они, как стихийного

бедствия, боятся переходного возраста. И ждут, когда мы вырастем. Когда станем

умными и рассудительными, не будем метаться из стороны в сторону, точно будем

знать, что нам нужно. Но я точно знала одно — что не изменюсь.

Взрослым легко вычеркнуть несколько лет из нашей жизни. Сидеть и пережидать

их, как мыши в норе ждут, когда коту надоест их караулить. Я слышала, что

некоторые и вовсе мечтают, чтобы возраста где-то между тринадцатью и двадцатью

годами у человека не было. Тогда никаких проблем. Был человек ребенком, стал

человек взрослым. Раз — и готово. И не сидели бы мы с Сашкой сейчас на

подоконнике, и не светило бы мне в спину солнце.

И не вертелась бы у меня в голове песня, и не была бы она мне так

пронзительно близка. И вообще — меня, такой, как сейчас, не было бы. Даже

подумать страшно.

Сашка подняла голову и посмотрела в окно. Там, по двору школы, неуверенно

шел какой-то парень. Он был примерно нашего возраста. Сашка оживилась:

— Тин, смотри-ка, новенький!

Иногда я совсем не понимаю, как Сашка думает, по каким таким путям ходят ее

мысли. Вот почему она решила, что этот парень — новенький? Он может прийти в

школу за братом или сестрой, или просто любуется, какое у нас красивое

стандартное здание.

Сашка объяснила:

— Видишь, он вполне уверенный в себе человек. Но сейчас ведет себя как

последний трус. Потому что не знает, чего ждать. Потому что новенький. Пойдем!

И Сашка потащила меня к главному входу.

Парень тем временем зашел в школу, переобулся (какой примерный!) и огляделся

по сторонам. И перед ним возникла Сашка. Она спросила в лоб: