Андрей Анисимов - Краски любви Страница 4

– Я так и думала, – как бы себе самой сказала мама и выбежала из гостиной. Из спальни послышались ее истерические всхлипывания. Но через две минуты Любовь Аркадьевна вышла и, вытирая глаза платком, обратилась к Кате: – Можешь собираться, дочь. И знай, двери этого дома для тебя всегда открыты.

– Я давно собралась, – сообщила Катя и вынесла свой рюкзачок. – Папа, пошли, что ли?

Они брели по Лиговскому проспекту. Народу на воскресной улице встречалось мало. Беспризорные детишки, одетые в грязные зимние шапки и драные пальтишки, хотя майский день был жарким, мусолили папироску по очереди, и казалось, что они вовсе не видят Катю с ее папой, шагающих в сторону Московского вокзала.

«Господи, а я еще устраиваю трагедии. Вот бы меня на их место», – подумала Катя и прижалась к отцу.

Сергей Андреевич понял, чем вызван жест дочери, и молча взял ее за руку. Они переглянулись.

– Здравствуй, папка! – вдруг вскрикнула Катя и повисла на плечах отца.

– Здравствуй, моя хорошая, – прошептал Сергей Андреевич и крепко сжал девочку в объятьях.

В Москву они ехали дневным поездом «Аврора». Так рано в воскресенье желающих уехать из Питера не наблюдалось. В купе, рассчитанном на шесть сидячих мест, отец и дочь ехали в новую жизнь вдвоем. Когда проводница принесла чай, отец отхлебнул из стакана и, подмигнув Кате, спросил:

– Что за условие ты мне поставила?

– Я в сентябре пойду в новую школу? – вопросом на вопрос ответила дочь.

– Конечно. Я же не смогу из Петербурга перевезти твою школу в Москву.

– Понимаю, – согласилась Катя и на минуту замолчала. Потом решилась: – Я пойду в новую школу мальчиком.

– Как это мальчиком? – не понял Сергей Андреевич.

– Очень просто. Я теперь Константин Астахов. Вот и все.

Отец постарался сдержать улыбку:

– Но ты же девочка.

– Посмотрим, когда я поработаю над своей внешностью, что ты скажешь. – И, взглянув на отца, добавила: – Не бойся, новую одежду не попрошу. И моя годится. По рукам?

– Я обещал, – покачал головой отец и отвернулся к окну, чтобы дочка, не видела его смеющихся глаз. Сергей Андреевич понимал: для дочери это важно и не хотел обидеть ее насмешкой. В конце концов, все это блажь, и он не сомневался, что рано или поздно дочь перестанет помышлять о глупостях.

– Па, а почему ты его не убил? Струсил? – задала наконец Катя давно мучивший ее вопрос.

Поезд стоял на станции Бологое. У вагона бабки торговали вяленой рыбой и пирожками.

– Схожу куплю нам пирожков. Я пробовал… вкусные, – Сергей Андреевич поднялся и вышел из купе.

Когда проехали Тверь, Катя снова спросила:

– Отец, ты струсил? Почему ты его не убил?

– Кого я должен был убить? – в свою очередь поинтересовался Сергей Андреевич.

– Как кого? Этого противного Василия Петровича.

– А за что? – удивился отец.

– Неужели непонятно? – Кате хотелось кричать. – У тебя увели жену, а ты подаешь ему руку.

– Мама – свободный человек. Она имеет право жить с тем, кто ей нужен. Мама – не вещь, принадлежавшая мне, а взрослый человек. Почему я должен убивать мужчину ее выбора? Если она от меня ушла, значит, я сам что-то не сумел сделать так, как надо, а раз не сумел, то и винить некого.

Катя отвернулась к окну. Она пыталась осмыслить то, что сказал папа. Ведь он сказал слова, которые должны были изменить ее отношение к проблеме женского пола. Значит, он никогда не считал маму вещью и не думал, что мама принадлежит ему? Странно. Катя глядела, как мимо проплывают деревеньки и смешные курятники садовых домиков. Потом долго тянулся лес. Внезапно он расступился, открыв большую воду. В сумрачной водной глади отражались розовые закатные облака.

– Где мы едем? – спросила Катя.

– Это Московское море. Скоро будет Завидово. Интересное место.

– Чем? – машинально поинтересовалась Катя, продолжая думать о чем-то своем.

– Здесь охотятся все наши правители и иностранные дипломаты, – пояснил Сергей Андреевич.

– А-а-а… – равнодушно протянула Катя.

Очень странные слова о маме все же сказал папа…. Неужели он и вправду так думает? Может быть. Но ее папа особенный, таких на свете больше нет. Уж ей-то наверняка такой мужчина не встретится.

В Москве моросил мелкий дождик. Катя с трудом пробралась сквозь турникет московского метро. Тут было все по-другому, и Катя не успела понять разницы. Она шла машинально, как во сне. Все за нее сделал папа.

Глава 4

Визит в стаю

Рядом с Васиной сестрой стоял длинный худой подросток лет пятнадцати.

– Жениха привела? – спросил Журов, мрачнея.

– Приятеля. Для жениха – малолетка, – ответила Тамара и добавила: – К тебе желает. Тренироваться.

Ребята с любопытством обступили новенького.

– Кишка, – поделился своим первым впечатлением с товарищами Лешка Протасов.

Олег Губанов хмыкнул:

– Стручок зеленый, а не кишка. Интеллигентный юноша из приличной семьи… Страсть как люблю таких молотить, – сообщил Козлик.

– Поживем, увидим, – тихо, сквозь зубы, пообещал новенький.

– Ну-ну, – промычал Журов и, оглядев парня с ног до головы, спросил: – Видиков насмотрелся?

– Он из Питера. Говорит, там тренировался. Отца в Москву перевели. Вот он здесь теперь учителя ищет, – ответила Тамара за новенького.

Журов подошел к парнишке поближе и неожиданно сделал левой ногой выпад к его подбородку. Тот легко ушел от удара и опять стал молча и равнодушно оглядываться. Журов решил подцепить его открытой ладонью справа. Парень опять легко увернулся и снова замер, демонстрируя явное безразличие.

– Губанов, сюда! – крикнул тренер.

Губанов был старше и физически сильнее всех остальных. Рядом с ним новенький казался тростинкой.

– Проверь его на легкий контактик, – приказал он, а сам взял под руку Тамару и отвел в сторону. Тамара руку высвободила, но не сразу. Это Журов про себя с удовольствием отметил. «Привыкает…» – подумал он и уставился на готовую к поединку пару.

– Как зовут твою малолетку? – спросил он Тамару.

– Костей, – ответила девушка.

Губанов шел напролом. Но от его ударов новенький уходил без труда, и так продолжалось секунд десять. Неожиданно Губанов получил ногой в пах. Он так увлекся нападением, что не ожидал от этого тощего подростка молниеносной атаки. Но атака произошла и заставила Олега на секунду скорчиться от боли. Этой секунды хватило, чтобы новенький обработал коленкой его голову. Тренер понял: малец не без техники, но физически слабоват. Если бы его удары были посильнее, Олег давно бы оказался на полу.

– Не кишка и не стручок, а хлыст, – сделал вывод Петр Рыгов.

– Точно, хлыст, – подхватили ребята.