Памела Джонсон - Решающее лето Страница 4

— Да, — заметила вдруг миссис Шолто и, словно вспомнив о стуже за окном, зябко повела худыми плечами, — у нас действительно замечательное правительство, не так ли? С каждым днем жизнь становится все ужасней. Говорят, вводится еще более строгий лимит на электричество.

Решив, что это наиболее безопасная тема для разговора, я тут же поддержал ее. Так мы вежливо беседовали о разных пустяках, пока не явился Эван с несколько загадочным видом и в отличном настроении. Я решил, что теперь могу спокойно уйти.

Чармиан проводила меня до двери и поблагодарила за подарок — небольшую картину Биркета Форстера, доставшуюся мне в наследство от покойного Даниэля Арчера. Чармиан не разделяла моего несколько пренебрежительного отношения к этому художнику.

— Эта картина словно изумруды, вышитые гарусом, — сказала она как-то неопределенно. — Она хороша именно тем, что так ужасна. Ты бы продал ее, Клод. Разве ты можешь позволять себе такие подарки? — Она поцеловала меня, и это было так не похоже на Чармиан.

— Я рад, что она тебе нравится. Ну, теперь ты успокоилась?

— Он дома, это все, что мне нужно, — сказала она с каким-то ожесточением, принимая собственную одержимость за любовь. Беда в том, что порой подобная одержимость бывает сильнее подлинной любви. Мне казалось, что именно это и происходит сейчас с Чармиан.

Взошла луна, бросив свой синий отсвет на узкий газон перед домом. На свежевыпавшем снегу виднелись четкие следы: вот осторожные скользящие шаги Хелены, которая прошла здесь в меховых ботиках; крохотные отпечатки туфель миссис Шолто, пробежавшей к крыльцу, должно быть, на цыпочках; четкие шаги Эвана Шолто. Я не надеялся поймать такси (нам просто чудом удалось найти его для Хелены) и зашагал к ближайшей станции метрополитена. Холод на улице оказался не таким страшным, каким он представлялся в теплой квартире. Я шел и думал о том, что сказала мне Чармиан, — о ее сдержанном, но столь великодушном совете снять с себя заботу о ней и Хелене и о неожиданном и безжалостном открытии, которое она сделала: я малодушен, я просто трус и боюсь свободы.

В этот вечер мне казалось, что весь мир застыл от холода, как застыли стрелки часов на башнях вокзала и ратуши; скованная морозом земля перестала вращаться вокруг своей оси. Я не думал о переменах и не жаждал их. Оглядываясь назад, на прожитые годы, я видел детство в Брюгге, полное лишений, беспорядочное, но такое веселое и беззаботное. Я вспомнил свое отрочество и деспотическую опеку Хелены после смерти отца, любовь к Сесиль Арчер, ее безвременную кончину, несчастливый брак с Мэг и последующие годы, когда потускнели и обесцветились мечты и желания; затем война, армия и жизнь вдвоем с Хеленой в последние годы ее блеска и великолепия, когда столь бездумно и великодушно она бросила остатки своего состояния к ногам юного Джона Филда. И вот мы снова с нею одни, связанные узами дружбы и долга. Я привязан к Чармиан, к ее судьбе, привязан до тех пор, пока не освобожу ее из плена безрассудной любви к Шолто.

В этом тесном мире, скованном зимней стужей, я думал о словах Чармиан и не находил в них смысла. Она просто пошутила — тоже постучала по пустому ящику для почты, вместо того чтобы нажать кнопку звонка. Простая шутка, даже не рассчитанная на то, что ее поймут и оценят.

Возможно, потому что я не выказал откровенной враждебности к миссис Шолто при нашей встрече у Чармиан, старой леди вдруг взбрело в голову пригласить нас с Хеленой на обед.

Она по-прежнему жила в своей квартирке в Кенсингтон-гарденс. Мы с Хеленой не были здесь с тех самых пор, как поссорились с миссис Шолто из-за Джонни Филда.

— Насколько я помню, — заметила Хелена, когда мы шли с ней по Кенсингтон-Гор, — в последний твой визит к ней ты, кажется, грозился подать в суд на старую чертовку за клевету. А теперь, расфрантившись, как идиоты, мы плетемся к ней в гости. — И Хелена искоса бросила на меня ехидный взгляд.

Я принялся рассуждать о том, что жизнь, в сущности, состоит из бесконечных уступок и компромиссов и поэтому нет смысла враждовать с теми, с кем по воле судьбы нам все равно приходится общаться.

— Да, от этого становишься желчной и несправедливой, — согласилась Хелена. — И все же я с удовольствием расцарапала бы в кровь хитрую кошачью мордочку этой почтенной дамы. Интересно, на какие средства она теперь существует?

Насколько я знал, миссис Шолто не была обеспеченным человеком. Все, что она имела, она в свое время вложила в доходные дома, но война нанесла такой ущерб жилому фонду столицы, что никакая правительственная компенсация не могла возместить вкладчикам понесенных убытков. Однако, войдя в ее квартирку, мы с Хеленой поняли, что миссис Шолто еще меньше, чем прежде, собиралась отказывать себе в чем то. Свою старую горничную она рассчитала, и дверь нам открыла молодая особа, тут же отправившаяся доложить о нашем приходе. До войны миссис Шолто сама встречала гостей.

— Леди Арчер и мистер Пикеринг! — на всю квартиру выкрикнула девица, должно быть, еще не привыкшая к своим новым обязанностям. Изобразив радостное удивление, миссис Шолто поднялась с кресла у окна.

Она относилась, как я подозреваю, к той решительной породе людей, которые, залезая в долги, не успокаиваются до тех пор, пока не доведут их до более или менее внушительной суммы. Маленькое скуластое лицо миссис Шолто сохранило еще следы былой миловидности, но складки у рта стали резче. В этот вечер она старалась быть олицетворением гостеприимства и светской любезности. Без умолку говорила о том, как мы должны самоотверженно переносить трудности и невзгоды, чтобы помочь нашей бедной стране, и тут же, забывшись, хвасталась, что нарочно жжет в неположенное время электричество в кухне, чтобы досадить «этому противному правительству». Во время обеда она ни словом не обмолвилась о Чармиан и заговорила о ней лишь тогда, когда обед был закончен и мы закурили. Старая леди, как ни странно, тоже пристрастилась к курению, хотя ей это совсем не шло и казалось, что, выкуривая сигарету, она отбывает тягостную повинность. Сигарета нелепо торчала, зажатая в углу крохотного рта; отчаянно вспыхивала и дымила, ибо миссис Шолто, должно быть, не умела затягиваться.

— Когда я нервничаю, это успокаивает, — пояснила она — Хотя мне очень хотелось бы, чтобы Чармиан бросила курить. Не думаю, чтобы ей это было сейчас полезно.

— Да, да, — подхватила Хелена, — я как раз собиралась поговорить с вами о Чармиан.

Меня с самого начала удивило, что Хелена согласилась принять приглашение миссис Шолто; теперь я с ужасом осознал, что она пришла сюда с определенной целью и никакая сила не заставит ее сейчас отказаться от своих намерений.