Наталья Калинина - Яблоневый сад для Белоснежки Страница 4

Я приняла душ, переоделась в чистые джинсы и футболку и после этого спустилась в столовую, откуда доносилось позвякивание посуды.

– Ола! – жизнерадостно поздоровалась я с Розой, которая расставляла в навесном кухонном шкафчике тарелки. Женщина, не оборачиваясь ко мне, равнодушно бросила:

– Буэнос диас, сеньора.

Доброго дня. Слово «сеньора» она выдавила нехотя, будто я, по ее мнению, совершенно не заслуживала этого обращения.

Мне хотелось спросить у нее про Антонио, а также попросить завтрак, поскольку мой желудок проснулся и требовательно заурчал, но я не знала, как обратиться к ней. Мой словарный запас был слишком мал, однако заявить о голоде по-испански я могла. И также могла спросить о своем муже, но Роза, одним своим хмурым видом, говорившим о явном нежелании общаться, подводила черту под короткими фразами, изученными мной. Но все же я отважилась и сказала на испанском:

– Роза, ты красивая!

И улыбнулась ей как можно любезней, дабы заретушировать ложь льстивого комплимента. Роза отреагировала на комплимент снисходительной улыбкой и, наконец-то повернувшись ко мне, выжидающе уставилась на меня черными выпуклыми глазами. От ее взгляда мне снова стало не по себе, я еле удержалась от того, чтобы не опустить взгляд. Набравшись смелости, задала короткий вопрос на еще непривычном мне языке – где мой муж? И получила развернутый, довольно эмоциональный ответ, из которого, ясное дело, не поняла ни слова. Ну и как общаться? Я чуть не застонала от отчаяния, и на моем лице, видимо, отразилось такое страдание, что Роза, сжалившись, развела руками и выдала лаконичное:

– Но!

То ли не знает, где Антонио, то ли мой муж куда-то ушел, и это «но» означает, что его нет дома. Ладно, разберемся… Я вздохнула и сказала, что голодна.

– Кафе? – с ударением на последнем слоге спросила Роза. «Кафе»… Хочется ли мне кофе? Нет, я бы предпочла чай и большой бутерброд. Но домработница уже проворно плеснула в небольшую чашку темного, как деготь, кофе и щедро долила молока. Поставив чашку на небольшой подносик, она положила рядом два пакетика с сахаром и ложечку. Все. Забирай, сеньора, свой завтрак и проваливай. Она ничего мне не сказала, но я это поняла по выражению ее лица. И почему она меня так невзлюбила?

– Спасибо, Роза, – в отместку поблагодарила я ее по-русски и с подносиком в руках поплелась к себе наверх.

Кофе закончился слишком быстро, и в желудке вместо сытости образовалась еще большая пустота. Я посмотрела на свои наручные часы и вздохнула: до обеда часа два. Ну и что мне делать? И где, черт возьми, мой муж? Неужели он так просто ушел, не оставив Розе никаких инструкций насчет меня и какого-нибудь сообщения мне? Сомнительно! Но возобновлять попытку разговорить угрюмую домработницу совершенно не хотелось. Поэтому я порылась в сумке, вытащила учебник испанского и, почти бегом спустившись по лестнице, выскочила во двор. В поисках мужа, да и просто из любопытства, обошла дом кругом и увидела, что реставрационные работы все еще не закончены, но, похоже, пока приостановлены. Внутренний двор был завален строительными материалами, а сам дом с задней части, начиная от полуразрушенного козырька на уровне второго этажа и до самой крыши, закрыт строительной сеткой ярко-зеленого цвета. Под козырьком, видимо, раньше располагался другой выход, но сейчас дверной проем был заложен новыми, подобранными по цвету и форме «в тон» старыми камнями. Козырек пока остался, поскольку с него было удобно вести строительные работы. Антонио я не встретила и, усевшись на оставшийся с лета разложенный шезлонг возле бассейна, открыла учебник. Чтобы этот языковой вакуум, в который я попала, едва успев приехать, не свел меня с ума, я должна как можно быстрее овладеть испанским хотя бы до более-менее нормального разговорного уровня. Однако меня хватило на прочтение лишь двух новых уроков, после чего я, окончательно запутавшись в спряжениях глаголов, закрыла книгу и вытянулась в шезлонге, подставив незагорелое лицо теплому, но уже не обжигающему октябрьскому солнцу.

Лежала я в блаженном спокойствии недолго: рядом раздался тихий шелест травы, а через мгновение кто-то вспрыгнул на шезлонг. Я вскрикнула от легкого испуга и открыла глаза. Но, увидев примостившуюся у меня в ногах кошку с неопрятной свалявшейся грязно-белой шерстью, рассмеялась:

– Кис-кис, иди сюда.

Кошка, видимо, не понимала русского и, презрительно фыркнув, спрыгнула с шезлонга на траву. Но не ушла, а села чуть поодаль и вперилась в меня изучающим взглядом разноцветных глаз – голубого и желто-карего. От того, что ее глаза были такими контрастными по цвету, от того, что смотрела она на меня так пристально, мне стало не по себе.

– Иди сюда! – попыталась расшевелить я ее, лишь бы избавиться от этого взгляда. – Кис-кис!

Кошка потянулась, томно выгибая спину и не спуская с меня глаз. «Я здесь хозяйка, а ты – кто?» – прочиталось мне в ее взгляде.

– Тоже теперь хозяйка! – попыталась пошутить я с ней. На что кошка, громко фыркнув, повернулась и, задрав кверху распушенный грязно-белый хвост, с достоинством удалилась по направлению к дому. Мой статус хозяйки она не приняла, это точно.

Оставшись в одиночестве, я задумалась о своей жизни, которая представлялась мне раскрытой книгой: прочитанные страницы, отделенные от непрочитанных линией переплета. Моя «книга» разломилась на две части: первая – «до». До нашей первой встречи с Антонио, до писем от него, до этого аэрофлотовского билета в одну сторону. И вторая – «потом», к чтению которой я приступила с волнительным ожиданием чего-то нового, необычного, чего еще никогда не было в моей жизни и, казалось, никогда и не будет. Прочитав лишь первую «страницу», сложно сказать, насколько тебе понравится сюжет и не разочарует ли финал своей недописанностью или нелогичностью. Я боялась ошибиться в своих надеждах. Но что с уверенностью могла сказать себе, лежащей в шезлонге на краю бассейна, так это то, что на данный момент моя «прочитанная» жизнь на фоне новой бассейно-шезлонговой казалась более тусклой.

Я закончила экологический факультет, после вуза отправилась работать не по профилю (честно говоря, мне как-то сложно представлялось, куда бы я могла пристроиться со своей специальностью), а в первую откликнувшуюся на мое краткое резюме, не изобилующее трудовыми подвигами, фирмочку, торгующую посудой. Работа мне не нравилась, но я прилежно выполняла обязанности и за довольно короткий срок сделала карьеру сомнительной прелести, от помощника менеджера по продажам до старшего менеджера. Можно сказать, что в отношении учебы и работы я просто плыла по течению, отдавая предпочтение некой стабильности, чем рискованным, но делающим жизнь менее монотонной поискам «себя».