Мэдлин Бейкер - Полет орла Страница 4

— Да, спасибо.

Поднявшись со своего места, она вместе с Петерсонами вышла из столовой.

На улице они присоединились к людям, собравшимся вокруг концертной площадки, сделанной в виде амфитеатра. В центре ее горел костер, бросая длинные тени на трех пожилых мужчин, расположившихся возле большого барабана. Синди села рядом с Фло.

— На прошлой неделе мы уже смотрели Сторма, — сказала Фло.

— Он просто потрясающий! — отозвалась старшая девочка и вздохнула.

— Боюсь, как бы Линда не влюбилась в него, — улыбнулась Фло, взглянув на дочь. — Когда вы увидите его, то поймете, почему.

— Ш-ш-ш, — прошипела Линда, — они начинают.

На сцену вышел Этан — в набедренной повязке и мокасинах. Лицо и грудь его были раскрашены белой и черной краской, на голове прикреплены орлиные перья. Его мышцы напряглись, когда он выступил на середину сцены. Зазвенели колокольчики, подвешенные к правой ноге Этана. Его правый бицепс обхватывало широкое медное кольцо.

Секунду Этан постоял неподвижно, наклонив голову; его длинные черные волосы падали на плечи, почти скрывая лицо. Он казался диким, грозным, и это завораживало.

Стук барабана почти затих — стал шепотом, дыханием ветра. Этан медленно поднял голову, взгляд его черных глаз устремился во тьму — хищник оценивал охотничье поле. А затем он начал двигаться. Его тело раскачивалось вперед и назад, и звон колокольчиков сливался с учащенным стуком барабанов.

Синди смотрела на Этана словно загипнотизированная, вспоминая другие танцы, другие ночи. Она видела, как он исполнял этот танец раньше, на ярмарке. Танец изображал молодого воина, подстерегающего орла. Человек в танце взбирался на гору, рыл яму, залезал в нее и прикрывался ветками. Когда прилетал орел, воин делал рывок и хватал птицу за ноги.

Синди ощущала волнение, опасность, напряжение охоты. Это было прекрасное, почти мистическое, зрелище.

Следующий танец оказался более медленным, это был танец дружбы. Ведущий барабанщик пригласил желающих в нем поучаствовать. Этот танец, сказал он, один из самых древних индейских танцев. Движения самые простые. Взявшись за руки, танцующие должны идти по кругу, начиная с левой ноги.

Синди улыбнулась, заметив, что Линда схватила руку Этана, когда они шли вокруг костра.

Синди опустила глаза, боясь встретиться с его взглядом.

Он всегда хорошо умел читать мои мысли. Вдруг он поймет, как я к нему отношусь.

Когда танец окончился, она попрощалась с Фло и ее семьей и пошла к своему домику. Понимая, что это больше нельзя откладывать, она, скинув шлепанцы, села на кровать, взяла телефонную трубку и набрала свой домашний номер.

Трубку взял ее младший брат.

— Квартира Вагнеров.

— Привет, Ланс. Мама дома?

— О, Синди, как дела? Прекрасная свадьба!

— Заткнись, наглец! Дай мне маму.

Наступила минутная тишина, затем она услышала голос матери.

— Синтия? Где ты, милая? С тобой все в порядке? Мы так беспокоились!

— Все хорошо, мам. На самом деле. Я просто не могла это вынести.

На заднем плане девушка услышала голос отца.

— Твой отец хочет знать, надо ли за тобой заехать?

— Не сейчас.

— Ты говорила с Полом?

— Нет. — Синди легла на спину и уставилась в потолок. — Я не знаю, что ему сказать.

— Ну, не беспокойся об этом. Я разговаривала с его матерью. Пол с сестрой уехали в Нью-Йорк.

Девушка рассмеялась. Для Пола бизнес превыше всего, и такая малость, как побег невесты, не может расстроить его планы.

— Надеюсь, он хорошо проведет время.

— Ты где?

— На ранчо «Вэлли Дьюд». — Синди секунду помедлила. — Мама, не говори об этом отцу, хорошо? Если он спросит, скажи: ты не знаешь, где я.

На том конце трубки вздохнули.

— Хорошо. Но почему?

— Я почти уверена: Пол не будет меня искать, но на всякий случай… Я не хочу, чтобы ему стало известно мое местонахождение.

— Хорошо, — невозмутимо произнесла Клер.

— О, мама, почему я не послушалась тебя?

— Потому что ты упряма и своенравна, как твой отец.

— А я не знала. Отец очень расстроен?

Она снова услышала глубокий вздох.

— Да, очень.

До Синди доносился отцовский голос — взволнованный и громкий. Внезапно он произнес прямо в трубку:

— С тобой все в порядке, Синди?

— Да, папа. Извини, я…

— Я так мечтал об этой свадьбе! — резко прервал он ее. — Пол был бы для тебя подходящей парой, а ты — для него. У него есть голова на плечах, и он…

— Я не люблю его, отец. Никогда не любила. Я просто пошла у вас обоих на поводу…

— Синтия…

Она закрыла глаза и вздернула подбородок.

— Я не изменю своего решения, отец. — Она сжала зубы.

Возникла долгая пауза, затем отец сказал:

— Очень хорошо. Мать хочет пожелать тебе доброй ночи.

Через секунду в трубке послышался голос матери.

— Звони нам, слышишь?

— Хорошо. — Девушка вытерла показавшиеся на глазах слезы. — Я люблю тебя, мама.

— И я люблю тебя, моя милая. Спокойной ночи.

Синди быстро приняла душ и юркнула в кровать. Повернувшись на бок, она уставилась в темноту, и ей послышался стук барабанов и примерещился образ высокого темнокожего воина со сверкающими серыми глазами.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующее утро, за завтраком, к Синди подошла Доротея.

— Если вы хотите поехать в город, мой племянник вас подвезет, — сказала она.

Девушка, кивнув, вышла из-за стола. Перед офисом стоял большой черный пикап с нарисованной белой краской эмблемой ранчо.

Открыв пассажирскую дверь, Синди забралась на сиденье.

— Спасибо, что подождали меня, — произнесла она. — Я… — Голос ее оборвался, когда шофер повернулся к ней. Сердце ее запрыгало в груди. — О… это ты.

В его глазах вспыхнули огоньки, значение которых Синди не смогла понять, впрочем, они тут же исчезли.

— Вас что-то не устраивает, мисс Вагнер?

— Нет, все в порядке. Я просто не ожидала… Оказывается ты — племянник Дороти.

— Вы готовы ехать или изменили свое решение?

Она хлопнула дверцей сильнее, чем это было необходимо, и уселась на пассажирское сиденье, скрестив руки на груди.

— Далеко ли до города?

— Примерно час езды.

Час наедине с Этаном.

Синди про себя застонала.

И столько же займет обратная дорога?

Но она не успела сказать, что поменяла свое решение. Этан завел машину и выехал со двора.

Был прекрасный день, теплый и ясный, но внутри кабины стоял мороз. Синди сидела, отвернувшись к окну, молчание становилось все более тягостным.